— Реклама, — сказал Флешель, — конференции, наглядные пособия… В общем, понятно!… Филантропия — не что иное, как… Ладно, не хочется обижать вас.
Лоб направился к двери, на ходу бросив взгляд на пустынную площадь. У соседнего здания комиссариата тихонько урчал двигатель полицейской машины. Город спал, расцвеченный ночными огнями. Что сейчас с девушкой, которая звонила им? Может быть, завороженно смотрит на лежащий перед ней револьвер или на пузырек с таблетками… Или ждет наступления дня и глядит в это мгновение на пустынную улицу, на пальму напротив окна, умело подсвеченную, словно театральная декорация… Или прислушивается к упрямому биению жизни внутри себя…
Лоб обернулся. Флешель, откинувшись на спинку стула, нога на ногу, мирно курил, и Лобу показалось вдруг, что он виноват в чем-то необъяснимом, чего он никогда не сумеет сформулировать Молча он сделал несколько шагов.
— Нет, — прошептал он наконец, — я не обиделся. Не моя вина, что я не знал всего этого… — Он жестом обвел комнату, телефон, шкаф с картотекой. — Мне повезло, — продолжил он, — у меня обеспеченное существование. Счастлив ли я, это другой вопрос!… Я мог бы жить на свою ренту. Мне хотелось стать полезным.
— Совершенно уверен, что вам удалось это, — вежливо заметил Флешель.
Сунув руки в карманы, Лоб опять зашагал по комнате. С такими людьми, как Флешель — фанатиками своего дела — не спорят. Право на убежище! Слова-то какие! В один прекрасный день ему снова придется отправиться в путь, а одиночество уже подкарауливает у порога. Телефонный звонок пригвоздил его к месту, как выстрел. «Она!» — подумал Лоб.
Флешель не спеша снял трубку.
— Да… Я вас прекрасно слышу… Ах нет, сожалею… Звоните пожарникам… Нет, нет. Повторяю вам, это не по нашей части… Не за что!
Он повесил трубку.
— В чем дело?
— У какой-то дамы кошка вскарабкалась на крышу, и она никак не может ее дозваться. О-о, такое случается с нами сплошь и рядом. Люди путают нас с аварийной службой. К нам обращаются, разыскивая собаку, или проконсультироваться относительно покупки квартиры. Случается, нас принимают за службу советов по любовным проблемам. «Я располнела, а моему жениху нравятся только худые. Что мне делать?»
Флешель рассмеялся и сразу стал заурядным стариком.
— А вы не посылаете их куда подальше? — спросил Лоб.
— Никогда!… Случается, те, кто испытывает в нас нужду, начинают со странных вопросов, прощупывают почву, обеспечивают себе пути к отступлению… Помнится, однажды мне позвонили… Это был мальчик… Он позвонил и сказал, что у него украли водительские права… А на самом деле он был готов совершить глупость… Мы уберегли его от беды в самый последний момент… Флешель посерьезнел.
— С мальчиками, — сказал он в заключение, — следует быть начеку.
У Лоба давно уже вертелся на языке вопрос. Он задал его, придав голосу безразличное выражение:
— А вы не позволите мне хоть раз ответить по телефону?
Флешель ответил не раздумывая:
— Нет.
— Может, у меня неподходящий голос? Флешель встал, растопырив пальцы, несколько раз прочесал ими седые волосы, подстриженные бобриком. После чего промокнул носовым платком шею и уши, не переставая наблюдать за Лобом.
— Вы, наверное, думаете, что я — старый чудак, а? — спросил он. — Что я перегибаю палку… и, быть может, разыгрываю перед вами представление?
— Да ничего подобного!
— И все же категорически отвечаю: нет! Вы слишком молоды.
— Мне уже тридцать два.
— Господин Лоб, строго между нами: сколько в вашей жизни было женщин?
Лоб почувствовал, как краска заливает его лицо.
— Вот видите, — сказал Флешель.
Он вытряхнул содержимое трубки, осторожно постукивая ею по краю пепельницы.
— Чтобы играть в эту игру, — продолжал он, — желание помочь еще не все. Нужно пережить немало ударов судьбы. И даже скажу вам одну вещь… — Он приглушил голос, словно опасаясь, что его подслушивают. — Нужно самому пройти через намерение покончить с собой. Нужно пройти через это…
Телефон заставил Лоба подскочить. Зачем Флешелю такой громкий звонок? Тот уселся на стул верхом и схватил аппарат.
— Слушаю вас.
Повернувшись к Лобу, он шепнул:
— Она.
И протянул ему отводную трубку, в ней слышалось дыхание. Затем — шорох скомканной бумаги.
— Вы там один? — пробормотал голос. И снова послышалось дыхание — частое, нервное, такое близкое, что оно почти смешивалось с его собственным.
— Если вы не один, я бросаю трубку.
— Один, — сказал Флешель тоном, не допускающим сомнений.
Смутившись, Лоб присел на краешек стола. Как животному в предчувствии опасности, ему передалась тревога незнакомки. Трубка больно давила на ухо.
— Могу я говорить с вами свободно?
Голос был слабенький, хрупкий, слегка дрожащий; казалось, он выбился из сил, преодолевая большое расстояние и ночную тьму. Голос страждущей души. У Флешеля хватило сил рассмеяться, словно вопрос его позабавил, и он ответил, как ответил бы робкому ребенку, которого следовало пожурить:
— Ну конечно! Расскажите мне все… все, что вам приходит в голову.
— Вы поклянетесь мне, что рядом с вами никого нет?
Лоб чуть было не отложил трубку, но Флешель остановил его взмахом руки.
— А вы знаете, который час? В такое время все спят. Вы можете говорить. Я слушаю вас один и все забуду, если вы того пожелаете.
Дыхание стало прерывистей.
— Я собираюсь покончить с собой, — произнес голос.
Флешель молчал. Тишина стала такой глубокой, что тиканье будильника оглушало. Флешелю следовало протестовать. Лоб едва сдерживал слова, которые должен был бы произнести старик. У него непроизвольно шевелились губы. Но Флешель выжидал. По его виску стекала струйка пота.
— Я покончу с собой.
Прошла еще секунда — нескончаемо долгая.
— Куда спешить? — сказал Флешель так, будто тщательно взвесил все «за» и «против».
«Да он круглый дурак», — подумал Лоб.
— У меня вышли деньги, — сообщил голос. — Пустой кошелек. Мне не на что надеяться.
Флешель прикрыл глаза. Он дал восстановиться тишине, и Лоб понял, что в этом и состоит его тактика: сдержать противника, поймать врасплох и привести в замешательство. «Было бы проще простого предложить ей деньги, — подумал Лоб. — У меня они есть. Я дам ему столько, сколько он пожелает, но пусть говорит, святый Боже, пусть решается!»
— Сколько вам лет? — спросил Флешель.
— Двадцать три года.
— И вам давно уже хочется умереть?
На другом конце провода дыхание замерло. Вопрос попал в точку. Потом до Лоба донесся глубокий вздох. Он вытер влажную ладонь о брюки.
— Давно, — ответил голос.
— С каких же это пор?
Ответ последовал сразу, как крик души.
— Когда я была еще девочкой. Незнакомка пошевелилась. Тяжелый предмет свалился на ковер или палас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41