Гидеон встал на колени между ее бедер, снова взял баночку крема, и теперь пальцы вошли в нее глубоко.
– Гидеон, – молила она. – Сделай это, пожалуйста...
И тогда, не дав ей договорить, он осторожно вошел в нее, пока она не застонала в облегчении.
– Так хорошо? – спросил Гидеон, прижимая к себе ее голову. – Тебе приятно?
Ливия отодвинулась от него для ответа, ее тело таяло от удовольствия. Видя страстное выражение ее лица, Гидеон улыбнулся и положил большой палец на нежный лепесток. Лаская его, начал легкими толчками продвигаться в глубину ее тела, пока она не утонула в невероятном наслаждении...
– Ливия, – спустя долгое время сказал он, прижимая ее к груди и играя ее локонами. – Что, если я решу не возвращаться в Нью-Йорк?
Его слова не удивили ее. Он сказал то, что она желала услышать. Ливия встала с постели и зажгла лампу. Гидеон лежал на боку, прикрыв простыней бедра.
Вернувшись к постели, Ливия легла лицом к нему и натянула простыню на себя.
– Ты хочешь остаться в Лондоне? – спросила она. – И надолго?
– По крайней мере на год. Я бы организовал лондонское отделение и развивал наш бизнес на континентальном рынке. Я был бы полезен здесь не меньше, чем в Нью-Йорке, если не больше.
– Но все твои родные в Нью-Йорке!
– Это еще одна причина, почему стоит остаться здесь, – сухо произнес Гидеон. – Раздел состояния для них так же выгоден, как и для меня. Я старался действовать, как патриарх семейства, теперь им придется делать все самим.
– А как же твой бизнес и имущественные дела?
– В мое отсутствие принимать все решения будет Маккена. Он доказал, что готов справиться с подобной ответственностью, и я доверяю ему больше, чем собственным братьям.
– Я думала, что тебе не нравится Лондон.
– Я люблю его.
Изумленная неожиданной переменой, ведь она не далее как пару недель назад слышала противоположное, Ливия с трудом подавила улыбку.
– Интересно, почему ты так внезапно полюбил Лондон?
Гидеон погладил ее по голове, заправив шелковую прядку за ухо. Его глаза смотрели на нее, янтарный свет лампы отражался в их голубизне.
– Потому что этот город связан с тобой.
Ливия закрыла глаза, впитывая слова, дающие надежду. Сила ее желания, казалось, наполняла комнату.
– Гидеон, – сказала она, – мы уже обсуждали...
– Я не буду настаивать на встречах или ухаживать за тобой, – быстро говорил он. – Как раз наоборот, я настаиваю на том, что не должен видеть тебя шесть месяцев, пока не пойму, смогу ли я прекратить пить. Это малоприятный процесс, как я слышал... на какое-то время мне придется сменить компанию. По этой и другим причинам для нас обоих будет лучше, если мы расстанемся... на время.
Ливия была ошеломлена его словами и теми усилиями, которые ему придется приложить.
– Чего ты ждешь от меня? – спросила она.
– Я прошу... подождать меня.
Он сам обрекает себя на одиночество, подумала Ливия и отрицательно покачала головой:
– Я больше не могу оставаться в заточении в Гемпшире, я просто сойду с ума. Я должна появляться в обществе, смеяться, разговаривать и посещать...
– Конечно, я вовсе не хочу, чтобы ты заточила себя в Стоуни-Кросс-Парке. Но не позволяй другим мужчинам... не обещай никому выйти замуж, не влюбляйся в этого проклятого виконта... – Гидеон поморщился от неприятной мысли. – Шесть месяцев не выходи замуж. Я не так уж много прошу, а?
Сдвинув брови, она обдумывала его слова.
– Нет, конечно, не выйду. Но если ты делаешь это только ради меня...
– Я бы солгал, если бы стал разуверять тебя, – откровенно признался он. – Но я делаю это и для себя тоже. Я устал жить в тумане.
Ливия провела ладонью по его сильной руке.
– Возможно, когда туман рассеется, ты больше не захочешь меня. Твое желание может измениться...
Он взял ее руку, переплел свои пальцы с ее.
– Я никогда не перестану желать тебя.
Она посмотрела на их соединенные руки.
– Когда ты думаешь начать?
– Ты имеешь в виду отказ от спиртного? Я забыл сказать, что уже начал. Двенадцать часов не брал в рот ни капли. К завтрашнему утру я начну сходить с ума, а на следующий день убью первого встречного. – Он усмехнулся. – Так что хорошо, что я уезжаю из Стоуни-Кросс.
Растерявшись от столь легкомысленного тона, Ливия прижалась к его груди, приникнув к тому месту, где билось сердце.
– Я бы хотела помочь тебе, – мягко сказала она, прижимаясь щекой к его поросшей золотистыми волосами груди. – Я готова страдать вместе с тобой.
– Ливия... – начал он бесстрастным голосом. – Никто не поможет мне в этом. – Он погладил ее по голове. – Это мой крест, и я должен сам нести его. И поэтому я не хочу, чтобы ты принимала в этом участие. Но есть одна вещь, которую ты могла бы сделать, чтобы помочь мне... что-то, что поддержит меня в самые тяжкие минуты.
Она подняла голову, чтобы посмотреть на него. Гидеон помолчал и глубоко вздохнул.
– Я знаю, ты не можешь признаться, что любишь меня, и я понимаю почему. Но, учитывая тот факт, что шесть месяцев я буду пребывать в аду, не могла бы ты сделать кое-что для меня?
– Что именно?
Он задумчиво посмотрел на нее.
– Моргнуть.
– Что? – переспросила она.
– Если ты любишь меня – просто моргни, и я пойму. Моргни один раз. Тебе не нужно произносить слова, просто... – Его голос затих, когда их взгляды встретились, и он смотрел на нее с упрямой решимостью потерянной души. – Просто моргни, – прошептал он. – Пожалуйста, Ливия...
Она не поверила бы, если бы кто-то сказал ей, что она снова сможет так любить. Может быть, кто-то решит, что это измена по отношению к Эмберли, но не она. Эмберли хотел, чтобы она была счастлива и жила полной жизнью. Она даже подумала, что ему понравился бы Гидеон Шоу, который так самоотверженно пытается победить свои пристрастия... милый, хороший, открытый человек.
Гидеон все еще ждал. Ливия не отводила глаз от него и улыбалась. Очень осторожно она закрыла глаза, потом снова открыла их и, посмотрев на него, увидела огонек надежды в его взоре.
Алина, измученная бессонной ночью, направлялась к конюшне, где обещала встретиться с Маккеной. Холодный страх закрался в душу. Снова и снова она перебирала в уме аргументы и возражения... но даже для нее, облеченные в слова, они звучали неубедительно.
Слуги суетились во дворе, за исключением тех, кто работал в доме или был занят углем и баками горячей воды, и еще тех, что работали на конюшне и в саду. Алина прошла мимо парнишки, который стриг газон, управляя газонокосилкой. Он ходил за ней то взад, то вперед по зеленой лужайке, тогда как другой парень, следуя за ним, собирал скошенную траву в маленькую тележку. В конюшне слуги чистили желоба с водой, раскладывали и ворошили сено, убирали навоз из стойл. Знакомый запах сена и лошадей наполнял все вокруг приятным земным ароматом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Гидеон, – молила она. – Сделай это, пожалуйста...
И тогда, не дав ей договорить, он осторожно вошел в нее, пока она не застонала в облегчении.
– Так хорошо? – спросил Гидеон, прижимая к себе ее голову. – Тебе приятно?
Ливия отодвинулась от него для ответа, ее тело таяло от удовольствия. Видя страстное выражение ее лица, Гидеон улыбнулся и положил большой палец на нежный лепесток. Лаская его, начал легкими толчками продвигаться в глубину ее тела, пока она не утонула в невероятном наслаждении...
– Ливия, – спустя долгое время сказал он, прижимая ее к груди и играя ее локонами. – Что, если я решу не возвращаться в Нью-Йорк?
Его слова не удивили ее. Он сказал то, что она желала услышать. Ливия встала с постели и зажгла лампу. Гидеон лежал на боку, прикрыв простыней бедра.
Вернувшись к постели, Ливия легла лицом к нему и натянула простыню на себя.
– Ты хочешь остаться в Лондоне? – спросила она. – И надолго?
– По крайней мере на год. Я бы организовал лондонское отделение и развивал наш бизнес на континентальном рынке. Я был бы полезен здесь не меньше, чем в Нью-Йорке, если не больше.
– Но все твои родные в Нью-Йорке!
– Это еще одна причина, почему стоит остаться здесь, – сухо произнес Гидеон. – Раздел состояния для них так же выгоден, как и для меня. Я старался действовать, как патриарх семейства, теперь им придется делать все самим.
– А как же твой бизнес и имущественные дела?
– В мое отсутствие принимать все решения будет Маккена. Он доказал, что готов справиться с подобной ответственностью, и я доверяю ему больше, чем собственным братьям.
– Я думала, что тебе не нравится Лондон.
– Я люблю его.
Изумленная неожиданной переменой, ведь она не далее как пару недель назад слышала противоположное, Ливия с трудом подавила улыбку.
– Интересно, почему ты так внезапно полюбил Лондон?
Гидеон погладил ее по голове, заправив шелковую прядку за ухо. Его глаза смотрели на нее, янтарный свет лампы отражался в их голубизне.
– Потому что этот город связан с тобой.
Ливия закрыла глаза, впитывая слова, дающие надежду. Сила ее желания, казалось, наполняла комнату.
– Гидеон, – сказала она, – мы уже обсуждали...
– Я не буду настаивать на встречах или ухаживать за тобой, – быстро говорил он. – Как раз наоборот, я настаиваю на том, что не должен видеть тебя шесть месяцев, пока не пойму, смогу ли я прекратить пить. Это малоприятный процесс, как я слышал... на какое-то время мне придется сменить компанию. По этой и другим причинам для нас обоих будет лучше, если мы расстанемся... на время.
Ливия была ошеломлена его словами и теми усилиями, которые ему придется приложить.
– Чего ты ждешь от меня? – спросила она.
– Я прошу... подождать меня.
Он сам обрекает себя на одиночество, подумала Ливия и отрицательно покачала головой:
– Я больше не могу оставаться в заточении в Гемпшире, я просто сойду с ума. Я должна появляться в обществе, смеяться, разговаривать и посещать...
– Конечно, я вовсе не хочу, чтобы ты заточила себя в Стоуни-Кросс-Парке. Но не позволяй другим мужчинам... не обещай никому выйти замуж, не влюбляйся в этого проклятого виконта... – Гидеон поморщился от неприятной мысли. – Шесть месяцев не выходи замуж. Я не так уж много прошу, а?
Сдвинув брови, она обдумывала его слова.
– Нет, конечно, не выйду. Но если ты делаешь это только ради меня...
– Я бы солгал, если бы стал разуверять тебя, – откровенно признался он. – Но я делаю это и для себя тоже. Я устал жить в тумане.
Ливия провела ладонью по его сильной руке.
– Возможно, когда туман рассеется, ты больше не захочешь меня. Твое желание может измениться...
Он взял ее руку, переплел свои пальцы с ее.
– Я никогда не перестану желать тебя.
Она посмотрела на их соединенные руки.
– Когда ты думаешь начать?
– Ты имеешь в виду отказ от спиртного? Я забыл сказать, что уже начал. Двенадцать часов не брал в рот ни капли. К завтрашнему утру я начну сходить с ума, а на следующий день убью первого встречного. – Он усмехнулся. – Так что хорошо, что я уезжаю из Стоуни-Кросс.
Растерявшись от столь легкомысленного тона, Ливия прижалась к его груди, приникнув к тому месту, где билось сердце.
– Я бы хотела помочь тебе, – мягко сказала она, прижимаясь щекой к его поросшей золотистыми волосами груди. – Я готова страдать вместе с тобой.
– Ливия... – начал он бесстрастным голосом. – Никто не поможет мне в этом. – Он погладил ее по голове. – Это мой крест, и я должен сам нести его. И поэтому я не хочу, чтобы ты принимала в этом участие. Но есть одна вещь, которую ты могла бы сделать, чтобы помочь мне... что-то, что поддержит меня в самые тяжкие минуты.
Она подняла голову, чтобы посмотреть на него. Гидеон помолчал и глубоко вздохнул.
– Я знаю, ты не можешь признаться, что любишь меня, и я понимаю почему. Но, учитывая тот факт, что шесть месяцев я буду пребывать в аду, не могла бы ты сделать кое-что для меня?
– Что именно?
Он задумчиво посмотрел на нее.
– Моргнуть.
– Что? – переспросила она.
– Если ты любишь меня – просто моргни, и я пойму. Моргни один раз. Тебе не нужно произносить слова, просто... – Его голос затих, когда их взгляды встретились, и он смотрел на нее с упрямой решимостью потерянной души. – Просто моргни, – прошептал он. – Пожалуйста, Ливия...
Она не поверила бы, если бы кто-то сказал ей, что она снова сможет так любить. Может быть, кто-то решит, что это измена по отношению к Эмберли, но не она. Эмберли хотел, чтобы она была счастлива и жила полной жизнью. Она даже подумала, что ему понравился бы Гидеон Шоу, который так самоотверженно пытается победить свои пристрастия... милый, хороший, открытый человек.
Гидеон все еще ждал. Ливия не отводила глаз от него и улыбалась. Очень осторожно она закрыла глаза, потом снова открыла их и, посмотрев на него, увидела огонек надежды в его взоре.
Алина, измученная бессонной ночью, направлялась к конюшне, где обещала встретиться с Маккеной. Холодный страх закрался в душу. Снова и снова она перебирала в уме аргументы и возражения... но даже для нее, облеченные в слова, они звучали неубедительно.
Слуги суетились во дворе, за исключением тех, кто работал в доме или был занят углем и баками горячей воды, и еще тех, что работали на конюшне и в саду. Алина прошла мимо парнишки, который стриг газон, управляя газонокосилкой. Он ходил за ней то взад, то вперед по зеленой лужайке, тогда как другой парень, следуя за ним, собирал скошенную траву в маленькую тележку. В конюшне слуги чистили желоба с водой, раскладывали и ворошили сено, убирали навоз из стойл. Знакомый запах сена и лошадей наполнял все вокруг приятным земным ароматом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74