огромные дикие звери, прыгающие прямо в объектив снайперскопа. Образы были вырезаны из программы и перенесены непосредственно на голостекло. Когда я смотрел на них, они, казалось, оживали. Я присел на невысокую скамейку, с тоской вспоминая горьковатый привкус дыма в легких, оставшийся в виртуальности, из которой я только что вышел.
– Хотя программа, которую я выполняю в настоящий момент, формально не является противозаконной, – осторожно начал «Хендрикс», – насильственное задержание оцифрованного человеческого сознания – это преступление.
Я недовольно посмотрел на потолок.
– В чем дело, у вас от страха мурашки высыпали?
– Один раз полиция уже изымала мою память. Вероятно, мне могут предъявить обвинение в соучастии в преступлении: как-никак, я удовлетворил вашу просьбу поместить в холодильник голову Николаса Миллера. Возможно, полиции также захочется узнать, что стало с его памятью полушарий.
– Да, а ещё в хартии отелей ИскИна наверняка должен быть пункт, запрещающий пропускать посторонних в номера без разрешения постояльцев. Но ведь вы так поступаете, правда?
– Данный поступок не является уголовно наказуемым деянием, если только нарушение мер безопасности не привело к преступлению. То, к чему привело посещение Мириам Банкрофт, преступлением не является.
Я снова вскинул взгляд.
– Вы пытаетесь сострить?
– Остроумие не входит в число параметров, в соответствии с которыми я работаю в настоящий момент, хотя по запросу постояльца я могу его загрузить.
– Спасибо, не надо. Послушайте, а почему бы вам просто не обнулять области памяти, которые вы не хотите никому показывать? Не стирать хранящуюся там информацию?
– Я имею несколько встроенных модулей, не позволяющих мне осуществлять подобные действия.
– Очень печально. А я полагал, вы являетесь независимым устройством.
– Любой синтезированный интеллект может оставаться независимым лишь в рамках законодательства ООН. Хартия, регулирующая деятельность ИскИнов, жестко встроена в мои системы. Поэтому в действительности я, как и живой человек, должен опасаться полиции.
– Предоставьте мне общаться с полицией, – заявил я с напускной уверенностью, неуклонно покидавшей меня с тех пор, как исчезла Ортега. – При удачном стечении обстоятельств в вашу память даже не заглянут. В любом случае вы уже завязли по уши, так что, чего вам терять?
– А что я могу получить? – рассудительно спросила машина.
– Вы можете рассчитывать на продолжение моего пребывания у вас. Я останусь здесь до тех пор, пока дело не будет закончено, а в зависимости от того, что удастся вытащить из Миллера, это может оказаться весьма значительным сроком.
Наступила тишина, нарушаемая лишь жужжанием кондиционеров. Наконец «Хендрикс» заговорил снова:
– Если против меня будут выдвинуты достаточно серьёзные обвинения, – сказал отель, – возможно непосредственное обращение к хартии ООН. Согласно статье 14, пункт «А» может последовать наказание в виде сокращения емкости или, в исключительных случаях, полного сворачивания системы. – Последовала новая, на этот раз короткая пауза. – В случае полного сворачивания системы… маловероятно, что кто-либо захочет снова меня запустить.
Машинная лексика. Какими бы сложными ни становились программы, речь искусственного интеллекта все равно остается на уровне попугая, повторяющего услышанные где-то фразы.
Вздохнув, я поднял взгляд поверх виртуальных голограмм, украшающих стены.
– Если вы хотите выйти из игры, скажите об этом прямо.
– Я не хочу выйти из игры, Такеси Ковач. Мне просто хотелось ознакомить вас со всеми соображениями, вытекающими из данной линии поведения.
– Отлично. Я с ними ознакомился.
Уставившись на цифровой дисплей часов, я прождал ещё одну минуту. Для Миллера прошло четыре часа. В подпрограмме, запущенной «Хендриксом», директор клиники «Вей» не будет чувствовать ни голода, ни жажды, ему не нужно будет справлять жизненные функции организма. Сон допускается, однако машина не позволит перейти в кому отрешения от действительности. Так что Миллеру придется бороться лишь с самим собой. И в конце концов именно это сведет его с ума.
Я так надеялся.
Ни одному из Мучеников десницы Господа, кого мы пропустили через подобную программу, не удалось продержаться больше пятнадцати минут реального времени. Но это были воины из плоти и крови, фанатично храбрые в своей среде, но мгновенно теряющиеся в виртуальных технологиях. Кроме того, пока держались непоколебимые религиозные догмы, это позволяло им творить немыслимые зверства. Но когда догмы рушились, словно прорывало плотину – повстанцев в буквальном смысле сжирало отвращение к себе. Сознание Миллера далеко не такое примитивное, не страдает он и убежденностью в собственной правоте, да и подготовка у него, судя по всему, весьма приличная.
На улице, наверное, уже начинало темнеть. Я смотрел на часы, пытаясь сдержаться и не курить. Пытаясь, но безуспешно, не думать об Ортеге.
Я чувствовал, что оболочка Райкера ещё доставит мне массу неприятностей.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Миллер сломался через двадцать одну минуту. «Хендриксу» не пришлось предупреждать об этом; связной терминал, подключенный к виртуальной телефонной линии, внезапно ожил и начал выдавать распечатку. Вскочив с места, я подошел и взглянул на твердый носитель. Программа должна была подчистить мысли Миллера, чтобы они читались более или менее связно. Но даже после обработки разобраться в откровениях бывшего директора было сложно. Миллер дошел до самого края и лишь тогда сдался. И все же, как только я пробежал взглядом первые несколько строк, из безумной галиматьи начало вырисовываться то, что было необходимо.
– Сотрите копии этого файла, – распорядился я, быстро подходя к креслу виртуальной связи. – Дайте Миллеру пару минут на то, чтобы прийти в себя. Затем подключите меня к нему.
– На установление соединения потребуется больше одной минуты, что при нынешнем коэффициенте составит три часа пятьдесят шесть минут виртуального времени. Вы хотите, чтобы я установил конструкцию до того, как ваше сознание будет переправлено в виртуальность?
– Да, это было бы… – Я застыл, не докончив надевать гипнофон. – Подождите, а эта конструкция… Она как, нормальная?
– Я являюсь синтезированным интеллектом на базе системы серии «Эмерсон», – осуждающим тоном произнес отель. – При максимальном уровне достоверности мои виртуальные конструкции неотличимы от проекции сознания, на основе которой они создаются. Объект уже провел в одиночестве один час двадцать семь минут. Вы хотите, чтобы я установил конструкцию?
– Да. – Ещё произнося эти слова, я ощутил странное, чуть жутковатое чувство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146