– Это действительно инквизиция, – успокоительно произнес он.
– А! – все еще подозрительно заозирался начальник. – Инквизиция! Слава Природе и Неуничтожимой материи!
– Что тут произошло? – инквизитор-аналитик брезгливо кивнул на стул, один из помощников пододвинул его, и Блишон устроился в центре комнаты.
– Их освободили. Кто-то. Еретики! – затараторил Ледье.
– Мы ничего не могли сделать!
– Что-то не вижу следов боя. Вы воюете только с инквизицией? Вы, может, еретики? – насмешливо осведомился Блишон, глаза которого метали молнии. – А эта пьяная скотина всегда в таком состоянии или надрался в нашу честь?
– У него горе. За всю его службу отсюда не сбежал ни один заключенный, – сочувственно произнес Ледье.
Выслушав сбивчивый отчет, инквизитор-аналитик покачал головой:
– Если бы вы знали, что натворили, упустив их.
– Ядовитое учение не найдет много сторонников, – с энтузиазмом воскликнул Ледье.
– Учение? – приподнял бровь инквизитор-аналитик. – Что ты мелешь, дурак?
Он подумал, как будет выглядеть его отчет Святому Материалисту. И со вздохом душевной боли подумал о том, что эти двое были почти в его руках. И ушли. Но кто освободил их – вот вопрос. Из отчета полицейских так ничего и не было понятно, но Блишон хоть убедился, что ему не врут. Действительно, были винтокрылы, были загадочные налетчики. Все было. Оно и неудивительно, если вспомнить те крохи информации, которые Святой Материалист соизволил кинуть ему, и которые перевернули в его глазах все взгляды на Гасконь, на силы, действующие в ней, на весь мир. Блишон давно подозревал, что жизнь на планете вовсе не такая размеренная и определенная, как кажется. Но что здесь скрывается такое?
Тут снаружи послышался шум.
– К вам просится Гражданин, – произнес боец из специального отряда инквизиции, заходя в комнату.
– Ну, что еще? – недовольно воскликнул инквизитор-аналитик.
В комнату, кланяясь, вошел папаша Крюшо.
– Что тебе надо? – осведомился Блишон, подозрительно глядя на суетные хитрые глазки посетителя, на его суетливые манеры.
– Я папаша Крюшо. Я хороший Гражданин. Все поручатся, кроме молочницы, которая сама первая мошенница.
– Короче!
– Насчет награды. Обещано. Мы взяли еретика. Я и пятеро моих племянников. Мы же ни виноваты, что жандармы не уберегли их. Работа выполнена. Заплатить бы.
– Похоже, это тихая обитель круглых дураков. А знаешь, папаша Крюшо, какое лучшее лекарство от глупости?
– Какое, Гражданин Инквизитор?
– Гильотина! – заорал, поднявшись со стула Блишон, и ошпарил визитера яростным взором, как кипятком. Лицо его налилось краской бешенства.
– Да я, собственно, и не за этим. Зачем мне награда, – папаша Крюшо попятился. Он подумал, что лучше бы ему сейчас оказаться подальше отсюда. И еще понял ясно и четко, что денег не получит, но сейчас это удручало его меньше всего.

***
– Что есть Бог? – с высокого алтаря вопрошал своих братьев аббат монастыря Механики Преподобный Роже.
– Бог есть знание, – в такт отвечали послушники.
– Что еще есть Бог?
– Бог есть понимание и наука.
– Что есть еще Бог?
– Больше Бога нет!
Аббат удовлетворенно кивнул и принялся за чтение молитв. Начал он с основной – «Посвящение МЕХАНИКЕ», потом пошли «Псалом интегралу» преподобного Вентрикулюса. «Песнь бесконечной материи». Затем Преподобный Роже восславил условный рефлекс и теорию Павлова, несколько раз повторил каждую из двадцати Святых Формул, являющихся основой Механизма Вселенной. Потом воздал должное Святым, Великим Гражданам. Пожелал долгих лет Совету Справедливых, твердости – Святой Инквизиции, острого ножа – гильотине.
Длилось это достаточно долго. У Сомова разболелась голова. Филатов с его безграничными способностями входить в тот режим, который необходим в данной ситуации, просто перешел на автомат – говорил вместе со всеми хором, кричал «аллилуйя», падал на колени и бил поклоны, но его сознание в этом не участвовало. Мысли были заняты совершенно другим.
Наконец заутреня завершилась. Сразу становилось понятно – служба в монастыре Ордена Механики проводится не для проформы, а исключительно из высокого духовного долга.
Потом началось отпущение грехов – ежеутренний ритуал, занимавший около получаса. Здесь аббату Роже помогали его помощники. Длинные очереди выстроились в прикрытые легкой материей кабинки. Если прислушаться, то можно было услышать доносящиеся из-за шторок голоса.
– В чем ты согрешил брат?
– Леность мышления мой грех.
– Налагаю на тебя епитимью – сто раз прочтешь перед ликом Святого Ньютона все его три закона. А потом перемножишь восемнадцать раз семизначные цифры на восьмизначные.
– Повинуюсь.
– И не вздыхай так. Тот, кто лениться работать данной Материей головой, тот рискует допустить в сердце Христа.
– Ох…
Очередь двигалась достаточно быстро.
– В чем ты грешен? – спросил помощник аббата Сомова.
– В чревоугодии, – произнес тот.
– Это не грех, а скорее доблесть, поскольку проистекает из естественной потребности организма!
– Ну, – госпитальер задумался. Людей без грехов не бывает. Ответить исповеднику, что ты не совершил грехов, значит, привлечь к себе недоброе внимание. – В суесловии и многомыслии, – брякнул он.
Помощник аббата помолчал, переваривая ответ, но, кажется, так до конца и не понял, о чем речь.
– Накладываю на тебя епитимью! В эту ночь ты не ляжешь, пока не прочитаешь вслух святую книгу «Основы фотосинтеза».
– Я прочитаю.
– Не слышу раскаяния. Ты прочтешь ее два раза. И выучишь первую главу.
– Но…
– И вторую! – добавил сурово помощник аббата. На этом служба завершилась. И московитяне отправились в библиотеку.
В пустом коридоре Сомов прошептал:
– Бот ты мой, я представить себе не мог, что буду молиться с «Основами фотосинтеза». Это какой-то кошмар!
– А, – отмахнулся разведчик. – Мне бы твои заботы. Тут кое-что похуже.
– Что? – насторожился госпитальер, с внутренним стоном предвидя новые неприятности. Ему было неплохо в обители. Библиотека здесь была прекрасная, и он предавался изучению книг и их анализу – занятию куда более достойному, чем захватывать машины и махолеты и скрываться от жандармерии.
– Мне очень не понравились два субъекта, – сообщил разведчик, озираясь. – Я их вижу уже второй раз.
– Что за субъекты?
– Боюсь ошибиться, – отмахнулся Филатов. – Теперь в библиотеку. У нас еще уйма работы.
Библиотека занимала обширные подвалы под монастырем и выглядела как обычное книгохранилище. Здесь были читальный зал, каталоги. В узких длинных помещениях шли километры стеллажей, наполненных самой разной литературой, преимущественно естественнонаучного и философского содержания. Библиотека на протяжении веков соответственно колебаниям основной идеологической линии государства подвергалась чисткам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82