– Вы, молодежь, сейчас называете это раутами, – объясняла она кузену. – Карты, беседа для цивилизованных гостей, танцульки – для дикарей. Хочу нанять скрипача.
– И кто-нибудь пусть аккомпанирует на рояле, – предложил Дэмлер.
– Нет, нет, Аллан. Будет всего несколько сельских танцев. Папа всегда приглашал только скрипача.
– Но, в наши дни, кузина…
– Только скрипка, – вынесла окончательный приговор графиня.
Стол тоже был сервирован в правилах чопорной старины. Никаких крепких напитков только лимонад и пунш. Не было даже намека на шампанское. Еда предполагалась скромная ни лобстеров, ни устриц, ни даже жареной дичи. Дэмлеру начало казаться, что вечер будет отвратительным и что лучше было бы обойтись без него. Но приглашения были уже разосланы, согласие от большинства людей получены, жребий брошей. Украшения состояли из одного пальмового дерева, взятого напрокат в цветочном магазине, и дополнительных свечей в главном салоне, чтобы лучше были видны новые портьеры.
Аскетичность собрания подчеркивалась условием присутствия в официальном платье. Графиня настаивала на том, что встречать прибывающих гостей должен дворецкий и официально объявлять их имена. Она делала необходимые записи для хроники в местной газете, которая должна была отвести полосу этому событию, и посылала кузена с сотней бесполезных поручений, чтобы подготовить все необходимое для «оргии». Единственным утешением для Дэмлера было то, что Пруденс увидит его в новом свете – респектабельном, безупречном. Тогда она поймёт, что он может быть серьезным и достойным членом приличного общества.
Наконец торжественный момент наступил. Леди Клефф облачилась в строгое черное платье, которое оживляла камея на вороте и накидка из серого брабантского кружева. Дэмлер занял место рядом с миледи в дверях главного салона. На нем был черный сюртук, серые брюки и неотразимая улыбка на лице. Большинство гостей, ровесники хозяйки салона, не замечали комизма ситуации, но Спрингер, а затем и мисс Мэллоу были поражены. Пруденс удивленно наблюдала за Дэмлером, серьезно исполнявшим свою роль в этой шараде, стоя по стойке смирно рядом со старухой, пожимая трясущиеся руки древних приятелей и приятельниц. Она вспомнила его в опере, улыбающегося и беспечного, на балу у Хетти, в других собраниях, известных ей из рассказов. Трудно было поверить, что это тот же самый человек. Сама мисс Мэллоу была одета в новое платье из бледно-сиреневого шелка, низко вырезанное спереди, с веточкой сирени на корсаже. Леди Клефф навела лорнет на ее плечи, затем перевела его на Дэмлера, словно спрашивая:
– Что это значит?
Пруденс заметила и тоже вопросительно посмотрела на Дэмлера. При первой возможности она сказала ему:
– Нужно было предупредить, что это траурный вечер, я бы надела черное, как все. Чувствую себя павлином среди ворон.
– Кузина очень консервативна и старомодна, но даже она не считает, что все должны быть одеты в черное на рауте.
– За исключением не очень изысканных барышень, – добавила Пруденс, обводя взглядом гостиную. Все чопорно сидели в молчании. Никто не танцевал, не играл в карты.
– Вы выглядите прелестно, Пруденс, – заметил Дэмлер, стараясь запомнить каждую деталь ее туалета.
– О, благодарю. Моими плечами здесь в Бате все восторгаются, но лучше бы мне захватить шаль, по возможности черную.
Дэмлер ревниво спросил:
– Кто это восторгается вашими плечами в Бате, Пруденс?
– Джентльмены, – ответила она задорно. – Не припомню, чтобы хоть одна леди сделала мне комплимент по этому поводу.
– Леди, которые носят нескромные платья, сами напрашиваются на нескромные комплименты, – ответил он сердито.
Пруденс была так поражена, что не ответила на оскорбительное замечание. Она знала, что платье у нее красивое и невызывающее и не может казаться таким человеку, привыкшему к стилю Лондона.
– Вам не угодишь, милорд, – сказала она, когда снова обрела дар речи. – Раньше вы упрекали меня за фасоны прабабушек, но я не подозревала, что это платье вам может тоже не понравиться.
– Мне не нравится, что джентльмены делают вам сомнительные комплименты и что вы поощряете их к этому.
– Не понимаю, чем я заслужила подобную нотацию.
Дэмлеру не везло в этот вечер. Первым к Пруденс подошел Спрингер. До Дэмлера долетели слова:
– Вы сегодня потрясающе хороши, мисс Мэллоу. Какое прелестное платье.
Дэмлер не слышал конца разговора, но увидел: Пруденс поняла, что его снедала ревность. Маневрируя между двумя стульями, он умудрился сесть рядом с мисс Мэллоу.
– Извините за резкость, Пруденс, – сказал он покорно. – Нервы что-то не в порядке.
– Не мудрено, если проводите здесь время, как сегодня.
Пруденс окинула взглядом гостиную, где разыгрывался спектакль под названием званый вечер, и засмеялась – настолько несовместим был Дэмлер с этой обстановкой.
– Здесь разрешают говорить вслух или нужно перейти на шепот? – спросила она.
– Можете говорить вслух, только не смейтесь громко, просто улыбайтесь.
– Жаль, что дядя не захватил красок. Целая галерея моделей пропадает зря, все сидят не двигаясь, и так будет до конца вечера.
– Может быть, вы правы, что раут не из веселых, но согласитесь, что он очень респектабельный, – отметил Дэмлер.
– Разве одно исключает другое?
– Боюсь, что именно так считает моя кузина. Не хотите ли потанцевать?
– Обязательно, это даст нам возможность выйти из этого музея древностей. Но разрешат ли нам выйти вдвоем или приставят пять-шесть надзирателей?
– Спрошу у леди Клефф.
Графиня объявила танцы для молодежи, и Пруденс, сопровождаемая Дэмлером, вошла в крошечный бальный зал. Спрингер шел следом за ними.
– Если образуется больше шести пар, то расстояние между партнерами грозит сократиться до минимума, позволенного правилами благопристойности, и даже перейти за эти границы – заметила Пруденс.
– Несколько большая степень интимности меня лично не смущает, – ответил Дэмлер.
– Ах, к вам возвращается ваша обычная свобода выражений. К концу вечера вы начнете щипать благородных старушек за мягкие места.
Этот разговор напомнив Дэмлеру о том, что он хотел покончить со свободой выражений и что нужно быть осторожнее, если не хочешь перейти границу приличий.
– Не думаю, мисс Мэллоу, – сказал он почти чопорно. – Нам придется открывать бал.
Во время танца поговорить не удавалось, в конце они поменяли партнеров. Мистер Спрингер ждал возможности потанцевать с Пруденс. Со второй партнершей Дэмлеру не повезло, ему досталась учительница из женской семинарии, некая мисс Миллиган. Она поведала ему старую историю о девочке, которую ожидало наказание за то, что она сказала неправду, что в школе ее побили. Затем партнеры снова поменялись, а после трех танцев скрипач попросил перерыв и стакан крепкого напитка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63