— Они едут, — сообщила Талиба, бросив взгляд на окна, где продолжала неистовствовать снежная буря. — Примите, пожалуйста, эту таблетку, она снимет сонливость.
— Я и так не сплю, — ответил он, но послушно проглотил таблетку.
Он заснул, сунув руку под подушку и сжимая ножницы. Белизна проникла сквозь окно в палату, все быстрей и быстрей, превращаясь в бинты, хрустально-холодные и тугие; ледяные иглы впивались в кожу и череп, жалили прямо в его мозг.
Талиба, открыв дверь палаты, пустила людей в форме.
— Ты уверена, что он вырубился?
— Я дала ему двойную дозу, от которой он, кстати, мог и умереть.
— Всё же проверь пульс. А вы — возьмите его за руки…
— Ладно! Эй, смотрите, ножницы!
— Это моя вина. А я-то гадала, куда они подевались. Не понимаю, как я допустила этот промах?
— Ты действовала отлично, малышка. Спасибо, этого тебе не забудут. А сейчас тебе лучше уйти.
— Хорошо. Это… произойдёт быстро, да? Он не успеет проснуться?
— Разумеется. Он даже ничего не почувствует.
Проснувшись, он понял, что умирает. То, что раньше казалось холодом, теперь стало пронзительной болью, что грызла его тело сквозь тонкую пижаму. Он поднял голову. Вокруг него, насколько хватало глаз, простиралась снежная равнина. Должно быть, его просто бросили тут. Он попытался двигаться, но не смог. Он закричал, стараясь разбудить свою волю, пошевелиться и даже сумел перевернуться на спину, а затем сесть, опираясь на руки.
Талиба, подумал он, но снежный вихрь мгновенно смел эту мысль. Забудь про неё. Есть вещи поважнее, когда расстаёшься с жизнью…
Он вглядывался в молочную глубину метели, когда та неслась на него, осыпая крошечными мягкими звёздочками, которые, прикасаясь к нему, мгновенно превращались в сотни и тысячи, миллионы крошечных раскалённых игл, пронзавших его тело.
Проделать весь этот путь, чтобы умереть на чьей-то чужой войне. Как глупо! Закалве, Элетиомел, Стабериндо, Ливуэта, Даркенза… Имена одно за другим слетали с его беззвучно шевелящихся губ, уносимые ветром в снежную пустоту. Он чувствовал, как холод пронизывает тело до костей. Ему удалось отодрать от ледяной поверхности одну руку, холод мгновенно анестезировал содранную ладонь. Обрывая пуговицы пижамной куртки, он рванул её на груди, подставляя ветру маленький шрам под сердцем, и запрокинул голову.
— Даркенза… — прошептал он.
Женщина шла к нему по твёрдому слежавшемуся снегу, не обращая внимания на снежную бурю — высокая, темноволосая, с продолговатым лицом, на котором выделялись яркие чёрные глаза. Тёмное длинное пальто при движении распахивалось, демонстрируя юбку, едва прикрывавшую колени и стройные ноги в высоких сапогах.
Он закрыл глаза и покачал головой, что причинило сильную боль, затем снова открыл их. Нет, он не бредил. Женщина никуда не девалась. Она стояла перед ним на коленях, и её лицо было близко-близко от его лица, а потом она взяла его за руку — ладонь оказалась тёплой и мягкой. Какое славное тепло!
— Всю жизнь был атеистом, а вот надо же… — сипло произнёс он и закашлялся, содрогаясь всем телом.
— Вы мне льстите, господин Закалве. — У неё оказался превосходно поставленный грудной голос. — Перед вами отнюдь не Смерть или какая-нибудь там воображаемая богиня. Я такая же реальная, как и вы. — Она провела большим пальцем по его ободранной, кровоточащей ладони. — Ну, может быть, чуть теплее.
Он молчал. Позади женщины в клубящемся снегу темнел силуэт огромного корабля. Безмолвный, огромный и неколебимый, он плыл по воздуху, и буря, казалось, стихала вокруг него, словно наталкиваясь на некую преграду.
— Это называется двенадцатиместным модулем, Шераданин, он прибыл доставить тебя, если ты пожелаешь, на материк или дальше, вместе с нами, всё зависит от твоего выбора.
Он непонимающе тряхнул головой. Какая-то безумная часть его сознания захотела устроить этот более чем экстравагантный розыгрыш. Ну что же, ничего другого не остаётся, как подыгрывать ей, пока длится это представление. Неясным оставалось одно: какое всё это имело отношение к стулу и «Стабериндо»? Но в его состоянии не стоило тратить последние силы на попытки ответить на этот вопрос. Пусть всё останется как есть, у него просто нет выбора.
— С вами? — переспросил он, сдерживая смех.
— С нами, если ты согласишься работать на нас. — Она улыбнулась. — Но давай обсудим это там, где будет чуть потеплее, идёт?
— Потеплее?
Незнакомка тряхнула кудрями.
— В модуле.
— Да, — согласился он. — Хорошо.
Женщина достала из кармана небольшую флягу и вылила её содержимое на руку, — спустя мгновение рука освободилась из ледяного капкана.
— Всё в порядке? — Она помогла ему подняться, затем достала из кармана тапочки. — Вот.
— Спасибо.
Они медленно пошли к плитообразной штуковине — «модулю», так он, кажется, назывался. Женщина бережно поддерживала его под локоть.
— Вам известно моё имя, — сказал он. — Не сочтите дерзким мой вопрос, а как зовут вас?
Внезапно стало очень тихо, и он услышал, как скрипит под ногами снег.
— Меня зовут Расд-Кодуреса-Дизиэт-Сма да Маренхайд.
— Это шутка?
— Но вы можете называть меня Дизиэт.
Он ввалился, споткнувшись, в оранжевое тепло модуля, стены которого, казалось, были сделаны из дерева. Расставленные вдоль стен кресла блестели благородным матовым блеском дорогой кожи, пол покрывал пушистый ковёр. И все это благоухало как лужайка в горах. Он попытался наполнить лёгкие этим необыкновенным душистым воздухом и, ошеломлённый, повернулся к загадочной незнакомке.
— Это настоящее? — выдохнул он. Женщина кивнула.
— Добро пожаловать на борт, Шераданин Закалве.
Он потерял сознание.
Глава 12
Он стоял лицом к свету. Вокруг него тёплый ветер бесшумно колыхал широкие белые шторы, что спускались откуда-то сверху, шевелил его длинные тёмные волосы. Руки он сцепил за спиной и слегка покачивался на носках, меланхолично изучая простирающийся перед ним город. С бесцветных небес лился на горы безжалостно-пронзительный свет. Фигура в тёмном бесформенном балахоне казалась нереальной, словно какая-то статуя…
Кто-то произнёс его имя.
— Закалве? Шераданин?
— Что?
Закалве медленно приходил в себя. Над ним склонилось смутно знакомое лицо. «Бейчей?» — услышал он свой вопрос. Ну, конечно, это Цолдрин Бейчей, только почему-то он выглядит старше, чем ему помнилось.
Закалве огляделся, прислушиваясь к доносившемуся откуда-то гулу, пытаясь сообразить, где он находится. «Осом Эмананиш», услужливо подсказала память, космический корабль, клипер, направляется к какому-то пункту назначения неподалёку от Импрена. Ах, да, он должен доставить Цолдрина Бейчея на космическую станцию «Импрен». А затем вспомнился коротышка-доктор и его чудесная машина с режущим все и вся голубым диском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76