3.
Народ в метро к ночи убывал. Поезда шли реже. Ипполит Акимыч все еще недружелюбно смотрел на сидевшего рядом с ним молодого человека, осознавая тем не менее, что сердится на него несправедливо. Как твердят французы, cherchez la femme. Ищите женщину. Ищите и обрящете.
-- Как живешь, Радик?
-- Знаете, кто такой зануда? -- вопросом на вопрос ответил тот. -Человек, которого спрашивают, как живешь, и он начинает объяснять... Заканчиваю третий курс мехмата.
-- Постой-ка! Ты ж должен быть на втором?
-- Я перескочил... Зря я тогда студию бросил.
-- Без сцены скучаешь? -- изумился Ипполит Акимыч. -- Но не театр ведь тебя ко мне привел!
Уши у Радика порозовели. Он опустил голову и стал внимательно разглядывать под ногами затоптанный конфетный фантик.
Перед Ипполитом Акимычем возникла юная леди с алмазными голубыми глазами и кукольными ресницами. Жизнерадостная, легкая, пропорциональная. Бог дал грацию, походку, от которой у прохожих дух перехватывать должно. Неотразимая. При этом уверенная в себе, упрямая, вздорная, с адским характером, да что там -- стерва. И, по теории покойной Веры, вздорная и вредная именно оттого, что красива. Можно сказать, безнаказанно хороша. К тому же отец ее был крупным начальником во Внешторге и постоянно шарил по заграничным сусекам. Сослуживцы баловали его и конечно же его дочь подарками. Одевали ее родители на зависть всем. Вот уж в кобылицу корм. В старинном водевиле, который они ставили, Мальвина играла крепостную девку. У французского аристократа с ней возникает в России непредусмотренный его интуристовским планом роман. Мальвина себе цену знала. На замечания не реагировала, все делала по-своему. Красота уверена, что ей спишут все.
Радик старался играть смешно и поэтому выглядел напыщенно и фальшиво. Она вела себя серьезно -- и потому выглядела смешно. Но каждый шаг с ними давался трудно.
-- Хватай ее решительней! Ты -- француз, аристократ, а она -крепостная девка. Не спрашивать же у нее, что с ней делать. Смотри!
Обняв Мальвину за талию, Ипполит Акимыч переворачивал ее себе на колено так, что юбка у нее задиралась до пояса, и показывал Радику, как требуется ее целовать.
-- Чтобы звук от поцелуя был слышен в последнем ряду, понятно? А ты, доченька, не сопротивляйся, наоборот: твой долг его обслужить. Он же и-но-стра-нец! Импровизируйте на ходу. Вы актеры. Плавайте на сцене легко, как рыбы в аквариуме. Считайте, что водевиль -- ваша собственная биография... Поехали!
Труппа пританцовывала, надвигаясь на авансцену, и хором пела:
Куда это годится -
Гулять одной девице?
Что ждет ее потом?
Суп с котом!
Куплет этот комиссия, принимавшая спектакль, велела выбросить.
-- Потом, -- пояснил секретарь парткома, -- нас всех ждет не суп с котом, а коммунизм.
Импровизации и намеки, которые они сообща придумали, тоже все выбросили. Дворец культуры принадлежал огромному военному заводу Министерства авиационной промышленности. Там у них допуска к шуткам не давали.
Когда Радик с Мальвиной не были заняты на сцене, Радик садился подле нее в пустом зале. Если они прорабатывали диалог вдвоем, Радик путался. А память у него вообще-то завидная: раз прочитав, запоминал целые сцены и подсказывал реплики другим. Ребята над ними потешались. Тогда Ипполит Акимыч сказал -- так чтобы Радик и Мальвина не слышали:
-- Только недостаточно умные над этим смеются. Лучше тихо завидовать. И помогать им дружить.
-- Мальчик с девочкой дружил, мальчик с девочкой не жил, -прокомментировал кто-то.
Ипполит Акимыч поморщился. Старше их на целую эпоху, пройдя воркутинские университеты, он старался быть учителем жизни, а не одного актерства. Ближе к генералке стало ясно, что Радик роль не потянул. Зря столько сил ухлопано. Однако на премьере Ипполит Акимыч сам удивился, и знакомые профессионалы, которые забежали одним глазом взглянуть, тоже отметили во французском аристократе нечто.
Радик не хромал, это само собой, поскольку он по сцене не ходил, и в этом больше было заслуги режиссера. Разыгравшись, француз стал уверенней в себе, энергичней, даже веселей. Сцену с поцелуем сыграл по первому классу. Моя заслуга, с гордостью отмечал Ипполит Акимыч. Окупаются внимание и добро. Да и роль переливается в человека настолько, что тот становится даже талантливей. Глядите-ка, ожил, приобщился к священному алтарю.
Переоценил он тогда и театр, и себя. Роль тут была ни при чем. Радика окрылила, сделала героем красивая бабочка Мальвина, сделала мимоходом, окропив пыльцой со своего крыла, не заметив этого и еще больше портясь от осознания такой своей инстинктивной способности. Небогатая душой, она помахала крылышками, захваченная общим вихрем веселой премьеры: яркими красками грима, таинственным запахом кулис, легкой музыкой и аплодисментами. Радик летел за ней по-настоящему, вдыхая источаемые ею таинственные флюиды. Впрочем, скорее, то были хорошие парижские духи. Его чувство казалось ему вечным. А бабочка жила один день.
Едва занавес закрылся, Радик, чрезвычайно возбужденный, подбежал к Ипполиту Акимычу, волоча ногу сильнее, чем обычно:
-- Не заметили, что я хромал!
-- Ну, а заметили бы? Зрителю-то важно, какой души ты актер. Тело, мальчик, бутафория. Играешь ты вкусно!
Похвалил преждевременно. Пороху у Радика хватило на один салют.
-- Выходит, и ушел ты тоже из-за Мальвины? -- констатировал теперь Ипполит Акимыч безо всякого удивления, прикрыв глаза, чтобы они отдохнули от мерцающего света люстр над платформой.
Радик поднял пальцем переносицу очков, уголки губ вздрогнули.
-- Ей стало скучно в студии. Она сказала, что у вас детский сад, помните?
Еще б не помнить! Даже больше, чем Радик предполагал. На репетиции, когда разбирали ошибки премьеры, Мальвина вдруг пнула ногой стул и заявила, что больше играть не будет.
-- В чем дело?
-- Я вам тет-а-тет скажу.
Он изящно взял ее под локоток и отвел в фойе.
-- Что с тобой?
-- Вы же умный человек, сами должны понимать...
Она умела говорить вежливо и при этом оскорбительно. Он не считал себя глупым, но не понял.
-- А все ж?
-- Допустим, мне не нравится роль крепостной, над которой зал потешается.
-- Хочешь играть графиню? Но она же пожилая...
-- При чем тут графиня? Не хочу на сцене целоваться. И все!
-- Это ж театр. Сценические поцелуи -- профессия.
-- С ним не хочу.
-- Но он не Радик -- француз! Такое у нас с тобой ремесло...
Поведя плечом, она не удостоила объяснениями. Вздохнув, он покорно согласился. Раз так, действительно лучше бросить. Посреди репетиции Мальвина ушла. Не дано ему было предвидеть, что за этим последует.
С уходом Мальвины Радик помрачнел. Из-за незначительного замечания слез со сцены в зал. Еле закончили без них: Ипполит Акимыч сам бросал Мальвинины, а потом и его реплики.
1 2 3 4 5 6