А теперь представьте, что Сталин уходит с поста секретаря ЦК. Вы, секретарь ЦК, привозите в область нужного человека на должность секретаря обкома и говорите, что «товарища Иванова рекомендует ЦК». А кто такой этот ЦК? 10 секретарей, каких-то хрущевых-маленковых? А вот директор комбината, которого лично знает и ценит наш вождь, Председатель Совета министров товарищ Сталин, считает, что Иванова нам и даром не надо, а лучше избрать товарища Сидорова. И за кого проголосуют коммунисты? За привезенного Иванова или за местного Сидорова, которого они знают как умного, честного и принципиального человека?
А раз нельзя пристроить на должность секретарей обкома нужных людей, то как обеспечить, чтобы секретари обкома прислали на съезд нужных делегатов? И как обеспечить собственное попадание в члены ЦК? (Из которых формируется Президиум и избираются секретари.)
Уход Сталина из ЦК (уход вождя СССР из органов управления партией) был страшной угрозой для партноменклатуры, ибо восстанавливал в партии демократический централизм – внутрипартийную демократию. А при этой демократии люди, способные быть только погонялами и надсмотрщиками, в руководящих органах партии становятся ненужными. И пришлось бы Хрущеву вспоминать навыки слесаря, а Маленкову вновь восстанавливаться в МВТУ им. Баумана, чтобы наконец получить диплом инженера.
Всю эту партноменклатуру тень Сталина защищала от беспощадной критики рядовых коммунистов, а такими коммунистами были и министры, и директора, и выдающиеся ученые – люди, по своему интеллекту превосходящие номенклатуру. Не станет в ЦК Сталина, не будет возможности укрыться в его тени, и критика коммунистов испепелит всех мерзавцев в партии.
Но, как я полагаю, Сталин не мог бросить партию резко, этим бы он вызвал подозрение народа к ней – почему ушел вождь? Надо было подготовить всех к этой мысли, к тому, что Сталин рано или поздно покинет пост секретаря ЦК и будет только главой страны. На пленуме ЦК 16 октября 1952 г. он даже успокаивал членов ЦК (125 человек) тем, что согласен оставаться членом Президиума как Предсовмина, но посмотрите, какая, по воспоминаниям Константина Симонова, была реакция, когда Сталин попросил поставить на голосование вопрос об освобождении его от должности секретаря ЦК по старости:
«…на лице Маленкова я увидел ужасное выражение – не то чтоб испуга, нет, не испуга, а выражение, которое может быть у человека, яснее всех других или яснее, во всяком случае, многих других, осознавшего ту смертельную опасность, которая нависла у всех над головами и которую еще не осознали другие: нельзя соглашаться на эту просьбу товарища Сталина, нельзя соглашаться, чтобы он сложил с себя вот это одно, последнее из трех своих полномочий, нельзя. Лицо Маленкова, его жесты, его выразительно воздетые руки были прямой мольбой ко всем присутствующим немедленно и решительно отказать Сталину в его просьбе. И тогда, заглушая раздавшиеся уже из-за спины Сталина слова: «Нет, просим остаться!» или что-то в этом духе, зал загудел словами: «Нет! Нет! Просим остаться! Просим взять свою просьбу обратно!»
И Сталин не стал настаивать на своей просьбе. Это была роковая ошибка: если бы он настоял и ушел тут же, то, возможно, еще пожил бы. А так он раскрыл номенклатуре свои планы и дал ей время для действий.
Умри!
Теперь у номенклатуры оставался единственный выход из положения – Сталин обязан был умереть на посту секретаря ЦК, на посту вождя партии и всей страны. В случае такой смерти его преемник на посту секретаря ЦК в глазах людей автоматически был бы и вождем страны, а сосредоточенные в руках ЦК СМИ быстро бы постарались сделать преемника гениальным – закрепили бы его в сознании населения в качестве вождя всего народа.
Конечно, для номенклатуры было бы идеально, если бы Сталина застрелила в ложе театра какая-нибудь Зоя Федорова и Сталин повторил бы судьбу Марата или Линкольна. Но годилась и любая естественная смерть. Главное, повторю, чтобы он умер, не успев покинуть свой пост секретаря ЦК. Немудрено, что прожил он после этого пленума менее 4 месяцев.
По-видимому, Сталин понимал, что ему грозит. Это видно и по тому, что он принял меры к объединению под Берию МВД и МГБ, видно и по его осторожности – перестал приезжать в Кремль после странной смерти в руках врачей начальника кремлевской охраны. Номенклатура оказалась сильней…
То, что, убивая Сталина, номенклатура убивала решения XIX съезда КПСС, видно по тому, как быстро она, поправ Устав, ликвидировала все то основное, что произвел в Уставе Сталин. Он еще дышал, когда партноменклатура сократила Президиум до 10 человек, восстановив под этим названием Политбюро. Сократила число секретарей до 5 и назначила секретаря ЦК Хрущева пока еще «координатором» среди секретарей. Через 5 месяцев Хрущев был назначен Первым секретарем (вождем партии), и пресса кинулась нахваливать «дорогого Никиту Сергеевича».
Номенклатура совершенно недвусмысленно показала, зачем именно она убила Сталина.
Когда нынешние историки рассматривают тот период, то искренне дерут горло в доказательстве, что никаких заговоров ни против Сталина, ни против советского народа никогда не было. Откуда такая уверенность?
А, видите ли, никогда не было найдено ни единого документа примерно такого содержания: «Я, (скажем) Вознесенский, вступая в ряды заговора мерзавцев всех национальностей, торжественно клянусь устроиться на шее советского народа, имитировать полезную деятельность и обжирать эту страну во имя нашей великой скотской цели – как можно меньше работать и как можно больше жрать, трахаться и иметь барахла». И вот, поскольку никогда не был найден ни один подобный документ, то кретины от истории и утверждают, что никаких заговоров никогда не было.
На самом деле наличие «документов» и «доказательств» такого типа исключено в любом заговоре. Все начинается с «прощупывания» друг друга в разговорах, с намеков, с шутки, с анекдота. Сначала – «хозяин, видимо, устал», если собеседник принимает, то – «хозяин стал стар», дальше – «хозяин ничего не делает», затем – «хозяин тормозит развитие страны» и – «хозяину пора бы на покой», а в ответ – «на вечный». И понимающее хихиканье. И вы видите, что перед вами единомышленник. Прямого утверждения типа «давай убьем Сталина, чтобы побольше хапнуть из казны», никогда и в мыслях не держат. А так: «Хозяин не ценит (старые, партийные, военные, аппаратные, культурные, образованные и т. д. – в зависимости от того, в какой среде разговор) кадры». «При (Жукове, Хрущеве, Маленкове, Вознесенском и т. д.) было бы лучше стране и партии». (О личной корысти даже в доверительных разговорах не упоминается – мерзавцы в этом плане народ стеснительный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36