«Мадам Агнес здесь. Она просит помощи!» Если бы кто-нибудь услышал их, то подумал, что даже они – темные люди – не в себе. А мальчику они показались понятными, объясняющими странный феномен, о котором он не говорил никому, даже Джереми Бренту: несколько раз, просыпаясь поутру, он находил портрет матери не на стене, а на столе, прислоненным к стене. Он был совсем не испорчен, как будто незнакомая рука снимала его, выражая этим свое неодобрение, а не ненависть. Поэтому Артур просто снова вешал его на место...
В эту ночь он решил проследить, хоть и понимал, что сегодня ничего не произойдет. И действительно, портрет Мари-Дус остался на месте...
А вот когда Китти вошла в комнату Лорны, чтобы убрать постель, сложить белье и навести порядок, она обнаружила, что все платья были сброшены с вешалок и валялись в куче на полу...
Глава XI
БУРИДАНОВ ОСЕЛ
На следующий день Гийом отправился в Эскарбосвиль к месье Ронделеру. Сообщение бывшего служащего правосудия заключалось в нескольких словах: наблюдение, установленное за домом каторжника после того, как сошел снег, мало что дало. Обитательницы дома и священник, которого они у себя приютили, вели вполне размеренную и праведную жизнь. Аббат Лонге каждый день ходил в морсалинскую церковь служить мессу. Мадемуазель Селестина занималась снабжением их пищей, а сестра ее если и показывалась изредка, то только во время прогулок в саду или на побережье в дюнах, но по-прежнему голова ее была покрыта черной вуалью. Урбена там больше не было. Впрочем, по мнению старшей из сестер Може, ничего странного в его отсутствии не было. Родом из д'Изиньи, «верный слуга» отправился туда к брату, от которого получил коротенькую записку: мать их была при смерти.
По мнению Ронделера, он, несомненно, не скоро появится в этих краях. Потеря ножа, очень похожего на ножи каторжников, которые изготавливались в большой тайне, должна была его насторожить. Конечно, по этой причине он решил удариться в бега. Однако доверчивая мадемуазель Селестина твердо верила в его возвращение: он так был привязан к своей бедной сестре!
– Другими словами, – заключил чиновник, – обе несчастные женщины, похоже, не в курсе его ночной деятельности. Если он и был членом банды Марьяжа, что мне кажется очевидным, то у них об этом нет никакого представления.
– Ясно, что дом двух старых дев – надежное место для укрытия. Тем не менее вы послали кого-нибудь в д'Изиньи, чтобы удостовериться, там ли он?
– Зачем? Я убежден, что его там нет. Поездка туда была бы сущей потерей времени, и хочу напомнить вам, что мы в жандармерии располагаем очень ограниченным контингентом. Этот побег очень для нас неприятен. У нас был только один след, и тот потерялся.
– И потеряли его мы. Почему было сразу не проследить когда этот человек уезжал? Куда он отправился?
За ним следили до самого Монтебура, где аббат Лонге посадил его в дилижанс на Сен-Ло. Что вы еще хотите? У сыщика не было ни денег, ни приказа отправляться в какое-либо путешествие...
Иначе говоря, мы должны начинать все сначала! Что мы предпримем сейчас?.. Будем ждать новую драму?.. Которая ничего нового нам не даст? Бог мой! Нужно было хватать за фалды этого человека и ни в коем случае не отказываться...
– Легко говорить, мой дорогой Тремэн, но вы забываете, что у нас нет для этого ни средств, ни возможностей Вы сидели у себя дома...
Никто не мешал вам прийти ко мне и получить эти средства и помощь. Я никогда не отказывал ни в финансах, ни в иной помощи. Только Тринадцать Ветров были на карантине, потому что туда привезли малышей Варанвиля, когда их мать билась за спасение сына.
– Надо нас понять: оспа – страшная болезнь, и мы должны благодарить Бога за то, что случай с Александром оказался единственным. Эпидемия могла бы поразить полови ну кантона...
Допустим. Но скажите мне, вы совершенно прекратили наблюдение за домом Може?
На этот раз месье Ронделер рассмеялся совсем не снисходительно:
– Ну же, мой друг, о чем вы думаете? Две исстрадавшиеся старые девы, священник, о котором кюре Морсалина клянется, что он святой человек? Это же несерьезно! Бригадир жандармерии рассмеется мне в лицо и будет прав! Будьте спокойны! Других преступлений, может быть, не будет...Но преступление было совершенно уже в этот же вечер в окрестностях Сен-Васта, только известно об этом стало гораздо позже. Отставной нотариус в Сент-Мер-Эглиз, живший с двумя слугами в старинном уединенном замке, был зверски убит, а дом разграблен.
Гийом тем временем вернулся к себе в очень плохом настроении. То, что он застал дома, нисколько его не улучшило.
Карета Розы только что привезла Франсуа Ньеля и Белину. Но это была скорее хорошая новость, и Гийом был счастлив снова встретиться с другом, о котором он уже подумывал, что тот слишком уж задержался в Варанвиле... Увы, несколькими словами Потантен развеял его радость. Дело в том, что месье Ньель тут же поднялся в свою комнату и стал собирать чемоданы в связи со срочным отъездом в Англию...
– Черт возьми! – выругался Тремэн. – Какая муха его укусила? Там что-нибудь произошло?
– Я не знаю, месье Гийом. Во всяком случае, это не единственная неприятная новость сегодняшнего дня: Белина объявила, что хочет постричься в монахини.
– Что?
– Да! Я думаю, что эта мысль пришла ей в голову, когда она ухаживала за монсеньором Александром. Она хочет посвятить себя религии. Сейчас она на кухне и объясняет это нашей Элизабет и Клеманс.
– Милосердный Боже!.. Тогда пошли скорее! Франсуа в самом деле готовился к отъезду... Стоя между небольшим сундучком, дорожной сумкой и коробкой для шляп, он аккуратно укладывал белье и одежду, которую доставал из шкафа. Увидев входивших друзей, он без обиняков заявил:
– Мне надо возвращаться в Лондон, и как можно скорее! Иначе я буду разорен!
– Разорен? Каким образом?
– Потому что в последнее время ты не был в курсе политической жизни. Франция накануне войны с Англией...
И он стал объяснять Тремэну содержание письма, полученного накануне Розой. Письмо пришло от Бугенвиля. Семейная часть его касалась только молодой женщины, но было кое-что, о чем ее просили передать Тремэну, чтобы он смог извлечь для себя из этого пользу: в тот момент, когда он писал это письмо, великий мореплаватель выходил из Тюильри, где в течение двух часов шла резкая беседа между Первым консулом и послом Англии лордом Уитвортом, передавшим крайне язвительную ноту от главы британского Форин офиса лорда Хоксбюри французскому послу Отто. Текст этой ноты нарушал Амьенский мирный договор, обязывая англичан уйти с Мальты, захвативших ее пять лет тому назад. Предлогом для этого послужили недавняя аннексия Пьемонта, сохранение французских войск в Голландии и планы Бонапарта относительно Германии и Швейцарии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
В эту ночь он решил проследить, хоть и понимал, что сегодня ничего не произойдет. И действительно, портрет Мари-Дус остался на месте...
А вот когда Китти вошла в комнату Лорны, чтобы убрать постель, сложить белье и навести порядок, она обнаружила, что все платья были сброшены с вешалок и валялись в куче на полу...
Глава XI
БУРИДАНОВ ОСЕЛ
На следующий день Гийом отправился в Эскарбосвиль к месье Ронделеру. Сообщение бывшего служащего правосудия заключалось в нескольких словах: наблюдение, установленное за домом каторжника после того, как сошел снег, мало что дало. Обитательницы дома и священник, которого они у себя приютили, вели вполне размеренную и праведную жизнь. Аббат Лонге каждый день ходил в морсалинскую церковь служить мессу. Мадемуазель Селестина занималась снабжением их пищей, а сестра ее если и показывалась изредка, то только во время прогулок в саду или на побережье в дюнах, но по-прежнему голова ее была покрыта черной вуалью. Урбена там больше не было. Впрочем, по мнению старшей из сестер Може, ничего странного в его отсутствии не было. Родом из д'Изиньи, «верный слуга» отправился туда к брату, от которого получил коротенькую записку: мать их была при смерти.
По мнению Ронделера, он, несомненно, не скоро появится в этих краях. Потеря ножа, очень похожего на ножи каторжников, которые изготавливались в большой тайне, должна была его насторожить. Конечно, по этой причине он решил удариться в бега. Однако доверчивая мадемуазель Селестина твердо верила в его возвращение: он так был привязан к своей бедной сестре!
– Другими словами, – заключил чиновник, – обе несчастные женщины, похоже, не в курсе его ночной деятельности. Если он и был членом банды Марьяжа, что мне кажется очевидным, то у них об этом нет никакого представления.
– Ясно, что дом двух старых дев – надежное место для укрытия. Тем не менее вы послали кого-нибудь в д'Изиньи, чтобы удостовериться, там ли он?
– Зачем? Я убежден, что его там нет. Поездка туда была бы сущей потерей времени, и хочу напомнить вам, что мы в жандармерии располагаем очень ограниченным контингентом. Этот побег очень для нас неприятен. У нас был только один след, и тот потерялся.
– И потеряли его мы. Почему было сразу не проследить когда этот человек уезжал? Куда он отправился?
За ним следили до самого Монтебура, где аббат Лонге посадил его в дилижанс на Сен-Ло. Что вы еще хотите? У сыщика не было ни денег, ни приказа отправляться в какое-либо путешествие...
Иначе говоря, мы должны начинать все сначала! Что мы предпримем сейчас?.. Будем ждать новую драму?.. Которая ничего нового нам не даст? Бог мой! Нужно было хватать за фалды этого человека и ни в коем случае не отказываться...
– Легко говорить, мой дорогой Тремэн, но вы забываете, что у нас нет для этого ни средств, ни возможностей Вы сидели у себя дома...
Никто не мешал вам прийти ко мне и получить эти средства и помощь. Я никогда не отказывал ни в финансах, ни в иной помощи. Только Тринадцать Ветров были на карантине, потому что туда привезли малышей Варанвиля, когда их мать билась за спасение сына.
– Надо нас понять: оспа – страшная болезнь, и мы должны благодарить Бога за то, что случай с Александром оказался единственным. Эпидемия могла бы поразить полови ну кантона...
Допустим. Но скажите мне, вы совершенно прекратили наблюдение за домом Може?
На этот раз месье Ронделер рассмеялся совсем не снисходительно:
– Ну же, мой друг, о чем вы думаете? Две исстрадавшиеся старые девы, священник, о котором кюре Морсалина клянется, что он святой человек? Это же несерьезно! Бригадир жандармерии рассмеется мне в лицо и будет прав! Будьте спокойны! Других преступлений, может быть, не будет...Но преступление было совершенно уже в этот же вечер в окрестностях Сен-Васта, только известно об этом стало гораздо позже. Отставной нотариус в Сент-Мер-Эглиз, живший с двумя слугами в старинном уединенном замке, был зверски убит, а дом разграблен.
Гийом тем временем вернулся к себе в очень плохом настроении. То, что он застал дома, нисколько его не улучшило.
Карета Розы только что привезла Франсуа Ньеля и Белину. Но это была скорее хорошая новость, и Гийом был счастлив снова встретиться с другом, о котором он уже подумывал, что тот слишком уж задержался в Варанвиле... Увы, несколькими словами Потантен развеял его радость. Дело в том, что месье Ньель тут же поднялся в свою комнату и стал собирать чемоданы в связи со срочным отъездом в Англию...
– Черт возьми! – выругался Тремэн. – Какая муха его укусила? Там что-нибудь произошло?
– Я не знаю, месье Гийом. Во всяком случае, это не единственная неприятная новость сегодняшнего дня: Белина объявила, что хочет постричься в монахини.
– Что?
– Да! Я думаю, что эта мысль пришла ей в голову, когда она ухаживала за монсеньором Александром. Она хочет посвятить себя религии. Сейчас она на кухне и объясняет это нашей Элизабет и Клеманс.
– Милосердный Боже!.. Тогда пошли скорее! Франсуа в самом деле готовился к отъезду... Стоя между небольшим сундучком, дорожной сумкой и коробкой для шляп, он аккуратно укладывал белье и одежду, которую доставал из шкафа. Увидев входивших друзей, он без обиняков заявил:
– Мне надо возвращаться в Лондон, и как можно скорее! Иначе я буду разорен!
– Разорен? Каким образом?
– Потому что в последнее время ты не был в курсе политической жизни. Франция накануне войны с Англией...
И он стал объяснять Тремэну содержание письма, полученного накануне Розой. Письмо пришло от Бугенвиля. Семейная часть его касалась только молодой женщины, но было кое-что, о чем ее просили передать Тремэну, чтобы он смог извлечь для себя из этого пользу: в тот момент, когда он писал это письмо, великий мореплаватель выходил из Тюильри, где в течение двух часов шла резкая беседа между Первым консулом и послом Англии лордом Уитвортом, передавшим крайне язвительную ноту от главы британского Форин офиса лорда Хоксбюри французскому послу Отто. Текст этой ноты нарушал Амьенский мирный договор, обязывая англичан уйти с Мальты, захвативших ее пять лет тому назад. Предлогом для этого послужили недавняя аннексия Пьемонта, сохранение французских войск в Голландии и планы Бонапарта относительно Германии и Швейцарии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93