Естественно, я
не пожалел ничего, чтобы привлечь его к себе на службу.
Мы двинулись дальше через многие страны и города, и пришлось нам,
наконец, проезжать мимо горы Ливан. Там, перед густой кипарисовой рощей,
стоял коренастый, невысокого роста человек и тянул за веревку, которая
была обвита вокруг всей рощи.
- Что это ты тянешь, дружище? - спросил я его.
- Меня послали за строительным лесом, - ответил он. - А я забыл дома
топор. Вот мне и приходится как-нибудь выходить из положения.
С этими словами он на моих глазах одним рывком свалил весь лес,
занимавший добрую квадратную милю, с такой легкостью, словно это была
охапка тростника.
Нетрудно угадать, что я сделал. Я бы не упустил этого человека, даже
если бы мне стоило это всего моего посольского содержания.
Когда я, наконец, очутился на египетской земле, вдруг поднялся такой
ветер, что нас чуть не опрокинуло. Я боялся, что меня подхватит вихрем и
унесет вместе со всей моей свитой, конями и поклажей. Слева от дороги
выстроились в ряд семь ветряных мельниц, крылья которых вращались так
быстро, как веретено у самой проворной ткачихи. Неподалеку, справа от
дороги, стоял человек, по комплекции схожий с сэром Джоном Фальстафом.
Указательным пальцем он зажимал себе правую ноздрю. Увидев, в каком мы
оказались затруднении и как нас шатает ветер, человек сделал полуоборот и,
став к нам лицом, учтиво, как мушкетер перед своим капитаном, снял передо
мной шляпу.
Мгновенно наступило затишье, и все семь ветряных мельниц сразу замерли
в неподвижности.
Удивленный таким явлением, которое казалось совершенно
противоестественным, я крикнул, обращаясь к этому субъекту:
- Эй ты! Что тут происходит? Дьявол в тебе, что ли, сидит или ты сам
дьявол?
- Прошу прощения, ваше превосходительство, - ответил человек. - Я
только немножечко подгоняю ветром мельницы моего хозяина, мельника. Но
чтобы не опрокинуть ветром все семь мельниц, мне пришлось зажать одну
ноздрю.
"Вот так неоценимый человек! - мелькнуло у меня в уме. - Этот молодец
еще как может пригодиться, когда ты вернешься домой и у тебя вдруг не
хватит духу порассказать о всех чудесных приключениях, пережитых во время
твоих путешествий по суше и по морю!"
Нам удалось быстро поладить. Ветродув бросил свои мельницы и последовал
за мною.
Вскоре мы прибыли в Каир. Как только я с успехом выполнил там данное
мне поручение, я решил распустить всю мою бесполезную свиту, за
исключением лишь вновь нанятых мною полезных слуг, и, сопровождаемый ими,
пустился в обратный путь уже в качестве частного лица.
Погода стояла чудесная, а знаменитая река Нил была неописуемо
прекрасна. Я соблазнился мыслью нанять баркас и проехать до Александрии
водным путем. Все шло великолепно, пока не наступил третий день плавания.
Вы, милостивые государи, несомненно, слышали о ежегодном разливе Нила.
На третий день, как уже сказано, вода в Ниле начала неудержимо
подниматься, а на следующий день вся местность и справа и слева от реки на
расстоянии многих миль была уже залита водой.
На пятый день, после захода солнца, мой баркас запутался в чем-то, что
я принял сначала за ползучие растения и кустарник. Но лишь только на
следующее утро рассвело, я увидел, что со всех сторон окружен миндалем,
совершенно созревшим и великолепным на вкус. Когда мы опустили лот, я
обнаружил, что дно под нами на глубине по меньшей мере шестидесяти футов.
При этом нам нельзя было двинуться ни вперед, ни назад. Часов в восемь или
девять, насколько я мог определить по солнцу, внезапно поднялся ветер,
который накренил наш баркас. Баркас зачерпнул воды, пошел ко дну, и долгое
время ничего не было известно о его судьбе.
К счастью, мы все, сколько нас было - восемь мужчин и двое подростков,
- спаслись благодаря тому, что уцепились за деревья, ветви которых были
достаточно крепки для нас, но не могли вынести тяжести нашего баркаса. В
таком положении мы пробыли три дня, питаясь одним миндалем. Само собой
разумеется, что в питье мы не испытывали недостатка. На двадцать второй
день после крушения вода спала так же быстро, как и поднялась, и на
двадцать шестой день мы могли уже ступить ногой на твердую землю. Первое,
что мы с радостью увидели, был наш баркас. Он лежал в двухстах саженях от
того места, где пошел ко дну. Высушив на солнце все, что могло быть нам
полезным, мы отобрали из наших дорожных запасов все наиболее необходимое и
пустились в путь, стараясь угадать направление, по которому плыли раньше.
По моим самым точным подсчетам, нас отнесло в сторону миль на сто
пятьдесят через ограды, изгороди и заросли.
За семь дней мы добрались до реки, которая спокойно текла по своему
руслу, и поведали одному бею о наших приключениях. Бей любезно снабдил нас
всем, что нам могло понадобиться, и отправил дальше в одной из своих
лодок.
Примерно дней через шесть мы добрались до Александрии, где пересели на
корабль, направляющийся в Константинополь.
Великий султан принял меня чрезвычайно милостиво, и я был удостоен
чести лицезреть его гарем, куда его величество соизволил самолично ввести
меня, чтобы предоставить в мое распоряжение столько прекрасных дам,
включая и его жен, сколько я пожелаю отобрать для собственного
удовольствия.
Я не люблю хвастать своими любовными приключениями, поэтому, милостивые
государи, сейчас пожелаю вам всем спокойной ночи.

ШЕСТОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ НА МОРЕ
Покончив с рассказами о своих египетских приключениях, барон собрался
было отправиться спать, но произошло это именно в тот момент, когда
несколько ослабевшее внимание слушателей вновь было возбуждено упоминанием
о гареме великого султана. Уж очень им хотелось услышать еще что-нибудь о
гареме. Но так как барон решительно отказался продолжать разговор на эту
тему, с другой же стороны, не желал огорчить своих веселых слушателей,
осыпавших его просьбами, он решил позабавить их рассказами о своих
необыкновенных слугах и так начал свое повествование:
- После моего путешествия в Египет я очень вырос в глазах великого
султана. Его величество просто не мог жить без меня, и я ежедневно бывал
приглашен и к обеду и к ужину. Я должен признать, господа, что у турецкого
султана стол был более изысканный, чем у любого другого владыки на земном
шаре. Но относится эта похвала только к еде, а не к напиткам, ибо, как вам
известно, закон Магомета возбраняет верующим употребление вина. Поэтому на
официальных обедах в Турции нечего и думать о том, чтобы выпить стаканчик
вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25