В последний день апреля он намеревался забрать не только свои пять тысяч, но и еще четыреста девяносто пять тысяч долларов.
На прошлой неделе он дважды посещал банк под благовидными предлогами. Он приносил мелкие суммы, чтобы положить их на свой новый счет. Сегодня он пришел под тем же предлогом – положить дополнительно шестьдесят четыре доллара на свой счет. Вместе с тем, он тщательно разрабатывал план ограбления банка.
Охранник стоял сразу же за вращающейся входной дверью как раз в поле зрения видеокамеры. Он был немолод, за шестьдесят, с брюшком, наверное, бывший банковский клерк или разносчик бумаг, находящийся на пенсии. Он стоял напыщенный, как павлин, в своей мешковатой униформе, на боку у него болтался солидный пистолет тридцать восьмого калибра. Блондин сразу подумал, что, несмотря на столь внушительный вид, охранник наверняка упадет замертво от страха, если ему вдруг придется вытаскивать свою пушку из кобуры. Шаркнув дорогими туфлями ручной работы по мраморному полу, охранник одарил Глухого любезной улыбкой, когда тот проходил мимо. Глухой улыбнулся ему в ответ, одновременно повернувшись спиной к камере, которая вела съемку с правой стороны.
Прямо по ходу находились два мраморных столика, вбетонированных прямо в пол, в специальных ящичках которых лежали бланки приходных и расходных ордеров. Глухой подошел к одному из столиков и начал быстро заполнять бланк, одновременно наблюдая за окошком кассира напротив.
Если смотреть в помещение банка со стороны входа, то с правой стороны отлично видны три кассы. Заполняя бланк. Глухой мог видеть эти кассы, а также расположенные за ними канцелярию и кредитный отдел. Далее по ходу, перпендикулярно окошкам кассиров и другим отделам, вдоль всей задней стены банка тянулся огромный, одетый в бетон, сейф. Его сияющая стальная дверь была сейчас открыта, и можно было разглядеть сложное переплетение проводов охранной сигнализации. Подобраться каким-нибудь образом к сейфу – сверху, сзади или снизу – было совершенно невозможно. «Брать этот сейф можно только в лоб, хотя, конечно, придется прибегнуть к некоторым военным хитростям», – решил Глухой.
Улыбаясь, Глухой раздумывал над тем, как ему перехитрить охрану и полицию. Говоря точнее, ему нужна была одна, но очень верная уловка, благодаря которой он смог бы осуществить свой план. Сказать, что он считал всех полицейских безмозглыми дураками, было бы несправедливо. Просто он считал их методы устаревшими и совершенно непригодными для борьбы с преступностью в современном обществе. Парадокс был в том, что весь его план полностью зависел от умственных способностей полиции, и поэтому он изо всех сил старался «облегчить» детективам задачу, присылая подсказки-картинки, а не письма, так как был твердо убежден, что слова могут запутать полицию. Обычно он подсказывал им точное место и время нанесения удара, в этом он был полностью честен и собирался оставаться верным этому принципу всегда. По его мнению, издеваться над полицией было все равно, что заставлять хромого человека бегать наперегонки с футболистами. Хотя Глухой и подозревал в себе садистские наклонности, он скорее отвел бы душу в постели с какой-нибудь шлюхой, чем стал бы измываться над тупоголовыми фараонами из восемьдесят седьмого участка. Он наблюдал за полицейской возней с таким восхищением и заинтересованностью, какие могут быть только у дебильного ребенка, который смотрит представление в цирке и для которого цирк – единственное удовольствие в жизни. Да, по правде говоря, он любил представить себя в центре цирковой арены, на которой он один был бы и клоуном, и укротителем тигров, и канатоходцем, в эдаком своеобразном цирке одного артиста, артиста столь знаменитого, что о нем говорил бы весь город. Но чтобы хитрость сработала, чтобы маленькие танцующие пони в центре арены настолько увлекли внимание зрителей, что последние даже и не заметили бы, как тигры дожирают своего дрессировщика у края арены, хитрость должна быть очень простой и очевидной. Ключ к этому блестящему представлению должен быть вполне понятным. Глухой подумал о том, не слишком ли прост его ключ, но тут же решил, что это не так. По фотостатам полиция поймет только то, что нужно ему, не более: зрители в цирке будут наблюдать за маленькими пони и не заметят бенгальских тигров. И тогда тигры, подкравшись к беззаботным зрителям, ухватят их за задницу. Вот так просто, понятно, четко и, по мнению Глухого, честно все выглядело. Вряд ли, думалось ему, у этих смешных полицейских хватит воображения разгадать его гениальный замысел.
Глухой закончил рисовать план банка. Он скомкал листок и сунул его в карман, как бы допустив ошибку при заполнении и тем самым испортив бланк. Затем взял другой. Быстро заполнив его, он подошел к ближайшему окошку кассы.
– Доброе утро, сэр, – улыбаясь, поздоровался кассир.
– Доброе утро, – улыбнулся Глухой и стал внимательно наблюдать за тем, как кассир производит приходную операцию.
За каждым окошком на полу, возле ног кассира, находилась кнопка сигнализации. Наверняка такие же кнопки были и в других местах по всему банку. Но это не очень пугало Глухого.
Очень хорошо, что именно полицейские помогут ограбить банк. А еще лучше то, что именно Стив Карелла, а не кто-нибудь другой, поможет ему в этом.
Все детали плана должны соединиться в одно целое, и тогда все получится как нельзя лучше, если, конечно, расчеты будут правильными.
– Пожалуйста, сэр, – сказал кассир, протягивая в окошко расчетную банковскую книжку.
Глухой демонстративно придирчиво проверил, правильно ли сделана запись, удовлетворенно кивнул, положил книжку в пластиковый футляр и направился к выходу. Он приветливо кивнул охраннику, который ответил ему тем же, и вышел на улицу.
Банк располагался примерно в миле от восемьдесят седьмого полицейского участка, недалеко от трех больших фабрик, которые громоздились на Ривер Нарб. У Мак-Кормина в «Контейнер Корн» работало шесть тысяч триста сорок семь человек, в «Мередит Минтс» – тысяча пятьсот двенадцать, а в «Холт Бразерс Инк» четыре тысячи сорок восемь. Получалось, что все три фабрики давали работу почти двенадцати тысячам человек, и еженедельный оборот этих предприятий составлял два миллиона долларов. Зарплата работающим выдавалась чеками, и почти сорок процентов занятых на этих фабриках предпочитали переводить зарплату в разные банки по своему усмотрению. Из остальных шестидесяти процентов половина забирала свои чеки, чтобы расплачиваться ими в магазинах и винных лавках или чтобы менять их на наличные в банках по месту жительства. Остальные каждую неделю меняли чеки в банке, из которого только что вышел Глухой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
На прошлой неделе он дважды посещал банк под благовидными предлогами. Он приносил мелкие суммы, чтобы положить их на свой новый счет. Сегодня он пришел под тем же предлогом – положить дополнительно шестьдесят четыре доллара на свой счет. Вместе с тем, он тщательно разрабатывал план ограбления банка.
Охранник стоял сразу же за вращающейся входной дверью как раз в поле зрения видеокамеры. Он был немолод, за шестьдесят, с брюшком, наверное, бывший банковский клерк или разносчик бумаг, находящийся на пенсии. Он стоял напыщенный, как павлин, в своей мешковатой униформе, на боку у него болтался солидный пистолет тридцать восьмого калибра. Блондин сразу подумал, что, несмотря на столь внушительный вид, охранник наверняка упадет замертво от страха, если ему вдруг придется вытаскивать свою пушку из кобуры. Шаркнув дорогими туфлями ручной работы по мраморному полу, охранник одарил Глухого любезной улыбкой, когда тот проходил мимо. Глухой улыбнулся ему в ответ, одновременно повернувшись спиной к камере, которая вела съемку с правой стороны.
Прямо по ходу находились два мраморных столика, вбетонированных прямо в пол, в специальных ящичках которых лежали бланки приходных и расходных ордеров. Глухой подошел к одному из столиков и начал быстро заполнять бланк, одновременно наблюдая за окошком кассира напротив.
Если смотреть в помещение банка со стороны входа, то с правой стороны отлично видны три кассы. Заполняя бланк. Глухой мог видеть эти кассы, а также расположенные за ними канцелярию и кредитный отдел. Далее по ходу, перпендикулярно окошкам кассиров и другим отделам, вдоль всей задней стены банка тянулся огромный, одетый в бетон, сейф. Его сияющая стальная дверь была сейчас открыта, и можно было разглядеть сложное переплетение проводов охранной сигнализации. Подобраться каким-нибудь образом к сейфу – сверху, сзади или снизу – было совершенно невозможно. «Брать этот сейф можно только в лоб, хотя, конечно, придется прибегнуть к некоторым военным хитростям», – решил Глухой.
Улыбаясь, Глухой раздумывал над тем, как ему перехитрить охрану и полицию. Говоря точнее, ему нужна была одна, но очень верная уловка, благодаря которой он смог бы осуществить свой план. Сказать, что он считал всех полицейских безмозглыми дураками, было бы несправедливо. Просто он считал их методы устаревшими и совершенно непригодными для борьбы с преступностью в современном обществе. Парадокс был в том, что весь его план полностью зависел от умственных способностей полиции, и поэтому он изо всех сил старался «облегчить» детективам задачу, присылая подсказки-картинки, а не письма, так как был твердо убежден, что слова могут запутать полицию. Обычно он подсказывал им точное место и время нанесения удара, в этом он был полностью честен и собирался оставаться верным этому принципу всегда. По его мнению, издеваться над полицией было все равно, что заставлять хромого человека бегать наперегонки с футболистами. Хотя Глухой и подозревал в себе садистские наклонности, он скорее отвел бы душу в постели с какой-нибудь шлюхой, чем стал бы измываться над тупоголовыми фараонами из восемьдесят седьмого участка. Он наблюдал за полицейской возней с таким восхищением и заинтересованностью, какие могут быть только у дебильного ребенка, который смотрит представление в цирке и для которого цирк – единственное удовольствие в жизни. Да, по правде говоря, он любил представить себя в центре цирковой арены, на которой он один был бы и клоуном, и укротителем тигров, и канатоходцем, в эдаком своеобразном цирке одного артиста, артиста столь знаменитого, что о нем говорил бы весь город. Но чтобы хитрость сработала, чтобы маленькие танцующие пони в центре арены настолько увлекли внимание зрителей, что последние даже и не заметили бы, как тигры дожирают своего дрессировщика у края арены, хитрость должна быть очень простой и очевидной. Ключ к этому блестящему представлению должен быть вполне понятным. Глухой подумал о том, не слишком ли прост его ключ, но тут же решил, что это не так. По фотостатам полиция поймет только то, что нужно ему, не более: зрители в цирке будут наблюдать за маленькими пони и не заметят бенгальских тигров. И тогда тигры, подкравшись к беззаботным зрителям, ухватят их за задницу. Вот так просто, понятно, четко и, по мнению Глухого, честно все выглядело. Вряд ли, думалось ему, у этих смешных полицейских хватит воображения разгадать его гениальный замысел.
Глухой закончил рисовать план банка. Он скомкал листок и сунул его в карман, как бы допустив ошибку при заполнении и тем самым испортив бланк. Затем взял другой. Быстро заполнив его, он подошел к ближайшему окошку кассы.
– Доброе утро, сэр, – улыбаясь, поздоровался кассир.
– Доброе утро, – улыбнулся Глухой и стал внимательно наблюдать за тем, как кассир производит приходную операцию.
За каждым окошком на полу, возле ног кассира, находилась кнопка сигнализации. Наверняка такие же кнопки были и в других местах по всему банку. Но это не очень пугало Глухого.
Очень хорошо, что именно полицейские помогут ограбить банк. А еще лучше то, что именно Стив Карелла, а не кто-нибудь другой, поможет ему в этом.
Все детали плана должны соединиться в одно целое, и тогда все получится как нельзя лучше, если, конечно, расчеты будут правильными.
– Пожалуйста, сэр, – сказал кассир, протягивая в окошко расчетную банковскую книжку.
Глухой демонстративно придирчиво проверил, правильно ли сделана запись, удовлетворенно кивнул, положил книжку в пластиковый футляр и направился к выходу. Он приветливо кивнул охраннику, который ответил ему тем же, и вышел на улицу.
Банк располагался примерно в миле от восемьдесят седьмого полицейского участка, недалеко от трех больших фабрик, которые громоздились на Ривер Нарб. У Мак-Кормина в «Контейнер Корн» работало шесть тысяч триста сорок семь человек, в «Мередит Минтс» – тысяча пятьсот двенадцать, а в «Холт Бразерс Инк» четыре тысячи сорок восемь. Получалось, что все три фабрики давали работу почти двенадцати тысячам человек, и еженедельный оборот этих предприятий составлял два миллиона долларов. Зарплата работающим выдавалась чеками, и почти сорок процентов занятых на этих фабриках предпочитали переводить зарплату в разные банки по своему усмотрению. Из остальных шестидесяти процентов половина забирала свои чеки, чтобы расплачиваться ими в магазинах и винных лавках или чтобы менять их на наличные в банках по месту жительства. Остальные каждую неделю меняли чеки в банке, из которого только что вышел Глухой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47