— Ладно. Хорошо, — вздохнув, произнесла она и положила трубку.
И я прекрасно понимал, какие противоречивые чувства она могла испытывать, пригласив меня туда, где встречалась с Гревилом, и одновременно сознавая, что, возможно, этого не следовало делать.
«Я мог бы отказаться, — подумал я. — Мог бы, но не отказался». Небольшой самоанализ вскрыл и мои колебания по этому поводу: хотел я утешить или же утешиться?
К половине четвертого я разобрался с бумагами, выполнил два заказа: один — на жемчуг, другой — на бирюзу, закрыл сейф и увидел на лице Аннет улыбку, пусть даже едва заметную. В четыре часа Брэд подвез меня к магазину Просперо Дженкса в Найтсбридже, и я включил в машине телефон, чтобы сообщить ему, когда за мной заехать.
Просперо Дженкса я увидел на том же месте, что и в прошлый раз, он сидел в нарукавниках за своим верстаком. Уже знакомый мне учтивый человек в темном костюме, который занимался обслуживанием клиентов, кивком головы дал понять, что я могу пройти.
— Он ждет вас, мистер Фрэнклин.
Просс с улыбкой на своем нестареющем, напоминавшем мне Питера Пена лице, поднялся навстречу и протянул руку, но тут же опустил ее, поскольку я ограничился помахиванием ручки костыля.
— Рад тебя видеть, — сказал он, предлагая стул, и подождал, пока я усядусь. — Принес мои бриллианты?
Он вновь примостился на свою табуретку.
— Нет. К сожалению.
Ответ его явно разочаровал.
— Я думал, ты пришел из-за этого.
— Нет, не совсем.
Я окинул взглядом его длинную, рационально оборудованную мастерскую со множеством маленьких ящичков, полных еще не вставленных в оправу камней, и подумал о тех чудесах, которые он творил. На стене по-прежнему висел все тот же девиз: «Никогда не отворачивайся от покупателей. Всегда смотри на их руки».
— Гревил отослал двадцать пять камней в Антверпен на обработку специально для вас, — сказал я.
— Верно.
— Пять из них оказались кубическими цирконами.
— Нет, не может быть.
— Вы подменили их? — спросил я как можно более безразличным тоном.
Улыбка исчезла с его лица, ставшего напряженным и ничего не выражающим. Он уставился на меня своими ясными голубыми глазами, и на лбу резче обозначились глубокие морщины.
— Вздор, — ответил он. — Я бы никогда не стал заниматься подобной чушью.
Я не стал сразу возражать ему, и это придало ему уверенности.
— Как вы можете приходить сюда с такими чудовищными обвинениями?!. Уходите отсюда, вам лучше уйти.
Дженкс начал было подниматься.
— Когда из Антверпена Гревилу сообщили, что пять камней оказались кубическими цирконами, — сказал я, не двинувшись с места, — он был потрясен. Это его очень огорчило.
Я достал из кармана рубашки выданную «Чародеем» распечатку.
— Хотите взглянуть? — спросил я. — Прочтите. С некоторым колебанием взяв бумагу, он вновь сел на табурет и прочел:
"Антверпен сообщает, 5 из первой партии необработанных оказались CZ.
Не хочу верить.
Бесконечно грустно.
В первую очередь.
Договориться о встрече. Ипсуич?
Вопрос открыт. Проклятье!"
— Гревил часто записывал свои мысли в блокнот, — сказал я. — И там есть такая запись: «Бесконечно грустно не доверять старому другу».
— Ну и что?
— С того момента как умер Гревил, кто-то пытается найти его бриллианты, украсть их у меня, — продолжил я. — Этим кем-то может быть лишь тот, кто знает об их существовании. По соображениям безопасности Гревил никому не говорил о том, что купил их. Он не рассказывал даже своим сотрудникам. Но вы-то, разумеется, знали, поскольку они были куплены для вас.
— Ну и что? — вновь повторил он.
— Если вы помните, — невозмутимо продолжал я, — сразу же после смерти Гревила кто-то вломился к нему в офис и украл такие вещи, как записную книжку с адресами и еженедельник. Я было подумал, что вор унес и другие бумаги, которые могли подсказать ему, где находятся бриллианты, нечто вроде писем и счетов. Но теперь-то я знаю, что вряд ли там можно было найти нечто подобное, потому что Гревил уже никому не доверял. Это недоверие возникло в тот день, когда ему сообщили из Антверпена, что пять камней оказались кубическими цирконами, то есть за три недели до его смерти.
Друг Гревила Просс молчал.
— Гревил приобрел бриллианты у надежного человека из Антверпена, который прислал их с посыльным к нему домой в Лондон. Там он их измерил, взвесил и расписался в получении. Затем было бы логично предположить, что он показал их вам, своему клиенту. Возможно, только двадцать пять из них. Потом он отправил эти двадцать пять камней назад в Антверпен с курьером фирмы «Евро-Секуро». Пять бриллиантов таинственным образом превратились в кубические цирконы. И вы правы, это было действительно глупо, потому что подмена неминуемо сразу же обнаруживалась, и вы это прекрасно понимали. В этом не могло быть никаких сомнений. Я склонен думать, вы рассчитывали, что Гревил никогда вас в этом не заподозрит, будучи полностью уверенным в том, что бриллианты подменил кто-нибудь из курьеров или антверпенских ювелиров, и он, соответственно, получит за них страховку, и дело с концом. Эти пять бриллиантов останутся у вас, а он при этом ничего не потеряет.
— Вы не сможете это доказать, — категорично заявил он.
— Да, не смогу. Однако Гревилу было очень горько и тяжело потерять веру.
— Отчего же, если он считал, что камни украли незнакомые ему люди?
Когда я посмотрел на Просперо Дженкса, в моем взгляде отразилась часть той горечи, которую испытывал Гревил. Располагающий к себе, интересный, незаурядный человек, давний и близкий друг моего брата, чья скорбь по поводу смерти Гревила была искренней.
— Мне кажется, что после стольких лет дружбы, после всего того, что он для вас сделал, после розово-зеленых турмалинов и после вашего грандиозного успеха он вряд ли мог с легкостью пережить ваше предательство.
— Хватит, — резко оборвал он. — Я уже и так... Плотно сжав губы, он потряс головой и как бы внутренне сник.
— Он простил меня, — сказал он.
Должно быть, он подумал, что я не поверил ему.
— Если хотите знать, я почти сразу же раскаялся в этом, — продолжил он с жалким видом. — Просто черт попутал. Оставив здесь бриллианты, он пошел куда-то в магазин, а у меня в ящиках, на беду, оказались точно такого же размера необработанные кубические цирконы, я часто держу их под рукой на случай особой огранки, и я просто... подменил. Как вы сказали, я надеялся, что он не понесет убытков.
— Тем не менее он все понял, — продолжил я. — Он знал вас и, будучи полицейским судьей, знал многое о воровстве. И еще в его записной книжке было написано: «Если законы тебя не устраивают, не обращай на них внимания, они тебя не касаются».
— Хватит. Перестаньте. Он простил меня.
— Когда?
— В Ипсуиче. Я ездил туда встречаться с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86