Но каждый раз отец или мать
отправлялись навстречу врагу и, обманув его какой-нибудь простой уловкой,
заставляли вернуться домой ни с чем. Среди прибрежных скал обмануть собаку
было так легко, что лисы стали относиться с пренебрежением к своему
неуклюжему противнику и сделались не в меру самоуверенны.
Однажды, когда все три лисенка сновали по поляне в поисках только что
принесенной отцом добычи, откуда ни возьмись на них ринулась пятнистая
собака.
В ужасе от ее громового рычанья, лисята бросились в разные стороны, но
младший братишка не успел увернуться: громадные челюсти схватили его.
Страшный зверь принес свою добычу на ферму и, положив к ногам хозяина,
смотрел на него, ожидая похвалы. Однако хозяин не похвалил пса.
Беда никогда не приходит одна. На рассвете следующего дня лис-отец
бежал домой с только что пойманной уткой, как вдруг собачий лай заставил
его свернуть в сторону с привычного и хорошо знакомого пути. Он очутился
на дорожке, обнесенной высокой изгородью с обеих сторон. Он не мог
перебраться через изгородь, не выпустив изо рта утки. Лис побежал вдоль
изгороди, но собаки уже нагоняли его. Тогда он юркнул в первый попавшийся
проход. Увы! Несчастный попал во двор, где жила другая собака, и тут ему
пришел конец.
Семья его об этом не узнала. Отец не вернулся домой, не принес добычи.
Мать и двое лисят остались голодными. Голод - вот, пожалуй, и все, что они
ощущали в этот день. В норе среди осин осталась только мать с двумя
детьми. Лисица-мать отважно приняла на себя все тяготы. Впрочем, ее заботы
о детях уже почти окончились. В августе они начали ходить вместе с нею
далеко на охоту и сами добывали себе пищу. В сентябре дочь была уже с мать
ростом, а темношерстый сын значительно перерос ее и стал гораздо сильнее
матери.
Теперь между сестрой и братом и между матерью и сыном отношения
изменились: обе лисицы начали сторониться этого высокого красавца лиса и,
наконец, стали просто избегать его.
Мать с дочерью еще продолжали жить вместе, но какой-то тонкий инстинкт
уже разрушал семейные узы. Они держались дружески с высоким черным лисом,
когда встречались случайно, но, по-видимому, избегали этих встреч. Так
быстроногий Домино, научившись заботиться о себе, покинул старую осиновую
ложбинку и начал жизнь лиса-одиночки.
4. НОВЫЙ НАРЯД И НОВАЯ ЖИЗНЬ
С этих пор Домино вступил в широкий мир, полный житейских бурь,
лежавший за пределами родного уголка под тенью осин. Теперь он начал
самостоятельную жизнь и должен был полагаться только на собственные силы,
чтобы быть сытым и целым. С каждым днем он становился умнее, осторожнее и
красивее.
Вскоре после ухода из родной норы ему пришлось спасаться от
преследования, которое показало ему, что иной раз сметливость спасает
лучше, чем самые быстрые ноги. Кроме того, он сделал открытие, что у него
есть верный друг в минуту опасности - друг, которого он видел и раньше
каждый день, но с которым познакомился только теперь.
Однажды за Домино погнались две собаки, и, спасаясь от них, долго бегая
по скалам, он изрезал в кровь свои лапы. День был сухой и знойный. Сделав
отчаянное усилие, Домино намного опередил своих преследователей и помчался
к реке, чтобы охладить свои разгоряченные, усталые, окровавленные ноги.
Спустившись к реке, он побрел по мелкой воде против течения, наслаждаясь
прохладой. Он прошел по воде уже с четверть мили, как вдруг снова услышал
приближающийся лай и увидел собак, добежавших до реки по его следу.
Молодой лис спрятался в кустах на островке и из своего безопасного убежища
с удовольствием наблюдал, как собаки, добежав до берега, потеряли след,
носились взад и вперед, стараясь отыскать его снова, и, наконец, не найдя
ничего, совершенно сбитые с толку, повернули домой.
Быть может, лис не понимал отчетливо, что вода скрыла следы, но у него
все же создалось представление, что река - хорошее место, куда можно уйти
от неминуемой опасности. Впоследствии это подтверждалось не один раз. Так,
например, у другого берега, гораздо ниже по течению, была песчаная отмель,
на которой, по-видимому, не оставалось следов и которая, следовательно, не
могла выдать присутствие беглеца. Когда настала зима и река покрылась
тонким слоем блестящего льда. Домино увидел, что этот лед прекрасно держит
его и ломается под собакой, которая проваливается в воду.
Но самым полезным местом оказался скалистый обрыв над рекой. Под
обрывом вилась тропинка, вначале довольно широкая, а затем суживавшаяся
настолько, что еще кое-как была проходима для лисицы, но слишком узка для
охотничьей собаки. Тропинка эта огибала мыс, а потом отлого поднималась на
скалу и вела в лес, до которого любой иной дорогой было добрых две мили.
Кроме того, Домино узнал, что, когда в других местах охота плоха, у
реки всегда найдется что-нибудь съестное. Была ли то выброшенная на берег
рыба, или дохлая птица, или хоть лягушка, все же можно было утолить голод.
И у него составилось твердое убеждение, что вообще река - прекрасное
место, полезное в трудные минуты жизни. Река стала его другом.
Вот как изменился за это время наш молодой зверь.
Постоянно угрожавшая его жизни опасность удесятерилась.
С наступлением холодных осенних ночей его шуба стала гуще, пушистее и
изменила цвет. С каждым днем его шерсть все темнела, пока наконец рыжие и
серые оттенки не исчезли совсем. И всякий, кто знает толк в мехах, мог бы
сказать: "Не предвестник ли это еще большей красоты? Не станет ли этот
молодой лис настоящим черно-бурым лисом?"
Добыть шкуру черно-бурой лисицы - величайшее счастье, о котором только
может мечтать охотник. Но это сокровище тщательно охраняется хитростью и
быстротой самого зверя.
Черно-бурая лисица только зимой сильно отличается от обыкновенной.
Черно-бурого лисенка, пока он еще не переменил своей детской шубки, легко
принять за обыкновенного. Только с приближением зимы можно обнаружить
красоту счастливца. И вот, когда прошла осень и в Голдере наступили
морозные ночи, темнеющая зимняя шуба Домино с каждым днем становилась все
пышнее и гуще, хвост с белым кончиком - пушистее, а темная полоса поперек
морды - все чернее, резко выделяясь, подобно маске, среди обрамляющей ее
серебристой шерсти. Голова и шея также приобрели блестящий черный цвет.
Наконец, как звезды, усеивающие темное ночное небо, появились "блестящие
белые кончики волос на фоне черного, как мрак, меха. Тот, кто видел
черномазого лисенка в июле, ни за что не узнал бы его теперь, в ноябре, в
полном блеске благородного зимнего наряда:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
отправлялись навстречу врагу и, обманув его какой-нибудь простой уловкой,
заставляли вернуться домой ни с чем. Среди прибрежных скал обмануть собаку
было так легко, что лисы стали относиться с пренебрежением к своему
неуклюжему противнику и сделались не в меру самоуверенны.
Однажды, когда все три лисенка сновали по поляне в поисках только что
принесенной отцом добычи, откуда ни возьмись на них ринулась пятнистая
собака.
В ужасе от ее громового рычанья, лисята бросились в разные стороны, но
младший братишка не успел увернуться: громадные челюсти схватили его.
Страшный зверь принес свою добычу на ферму и, положив к ногам хозяина,
смотрел на него, ожидая похвалы. Однако хозяин не похвалил пса.
Беда никогда не приходит одна. На рассвете следующего дня лис-отец
бежал домой с только что пойманной уткой, как вдруг собачий лай заставил
его свернуть в сторону с привычного и хорошо знакомого пути. Он очутился
на дорожке, обнесенной высокой изгородью с обеих сторон. Он не мог
перебраться через изгородь, не выпустив изо рта утки. Лис побежал вдоль
изгороди, но собаки уже нагоняли его. Тогда он юркнул в первый попавшийся
проход. Увы! Несчастный попал во двор, где жила другая собака, и тут ему
пришел конец.
Семья его об этом не узнала. Отец не вернулся домой, не принес добычи.
Мать и двое лисят остались голодными. Голод - вот, пожалуй, и все, что они
ощущали в этот день. В норе среди осин осталась только мать с двумя
детьми. Лисица-мать отважно приняла на себя все тяготы. Впрочем, ее заботы
о детях уже почти окончились. В августе они начали ходить вместе с нею
далеко на охоту и сами добывали себе пищу. В сентябре дочь была уже с мать
ростом, а темношерстый сын значительно перерос ее и стал гораздо сильнее
матери.
Теперь между сестрой и братом и между матерью и сыном отношения
изменились: обе лисицы начали сторониться этого высокого красавца лиса и,
наконец, стали просто избегать его.
Мать с дочерью еще продолжали жить вместе, но какой-то тонкий инстинкт
уже разрушал семейные узы. Они держались дружески с высоким черным лисом,
когда встречались случайно, но, по-видимому, избегали этих встреч. Так
быстроногий Домино, научившись заботиться о себе, покинул старую осиновую
ложбинку и начал жизнь лиса-одиночки.
4. НОВЫЙ НАРЯД И НОВАЯ ЖИЗНЬ
С этих пор Домино вступил в широкий мир, полный житейских бурь,
лежавший за пределами родного уголка под тенью осин. Теперь он начал
самостоятельную жизнь и должен был полагаться только на собственные силы,
чтобы быть сытым и целым. С каждым днем он становился умнее, осторожнее и
красивее.
Вскоре после ухода из родной норы ему пришлось спасаться от
преследования, которое показало ему, что иной раз сметливость спасает
лучше, чем самые быстрые ноги. Кроме того, он сделал открытие, что у него
есть верный друг в минуту опасности - друг, которого он видел и раньше
каждый день, но с которым познакомился только теперь.
Однажды за Домино погнались две собаки, и, спасаясь от них, долго бегая
по скалам, он изрезал в кровь свои лапы. День был сухой и знойный. Сделав
отчаянное усилие, Домино намного опередил своих преследователей и помчался
к реке, чтобы охладить свои разгоряченные, усталые, окровавленные ноги.
Спустившись к реке, он побрел по мелкой воде против течения, наслаждаясь
прохладой. Он прошел по воде уже с четверть мили, как вдруг снова услышал
приближающийся лай и увидел собак, добежавших до реки по его следу.
Молодой лис спрятался в кустах на островке и из своего безопасного убежища
с удовольствием наблюдал, как собаки, добежав до берега, потеряли след,
носились взад и вперед, стараясь отыскать его снова, и, наконец, не найдя
ничего, совершенно сбитые с толку, повернули домой.
Быть может, лис не понимал отчетливо, что вода скрыла следы, но у него
все же создалось представление, что река - хорошее место, куда можно уйти
от неминуемой опасности. Впоследствии это подтверждалось не один раз. Так,
например, у другого берега, гораздо ниже по течению, была песчаная отмель,
на которой, по-видимому, не оставалось следов и которая, следовательно, не
могла выдать присутствие беглеца. Когда настала зима и река покрылась
тонким слоем блестящего льда. Домино увидел, что этот лед прекрасно держит
его и ломается под собакой, которая проваливается в воду.
Но самым полезным местом оказался скалистый обрыв над рекой. Под
обрывом вилась тропинка, вначале довольно широкая, а затем суживавшаяся
настолько, что еще кое-как была проходима для лисицы, но слишком узка для
охотничьей собаки. Тропинка эта огибала мыс, а потом отлого поднималась на
скалу и вела в лес, до которого любой иной дорогой было добрых две мили.
Кроме того, Домино узнал, что, когда в других местах охота плоха, у
реки всегда найдется что-нибудь съестное. Была ли то выброшенная на берег
рыба, или дохлая птица, или хоть лягушка, все же можно было утолить голод.
И у него составилось твердое убеждение, что вообще река - прекрасное
место, полезное в трудные минуты жизни. Река стала его другом.
Вот как изменился за это время наш молодой зверь.
Постоянно угрожавшая его жизни опасность удесятерилась.
С наступлением холодных осенних ночей его шуба стала гуще, пушистее и
изменила цвет. С каждым днем его шерсть все темнела, пока наконец рыжие и
серые оттенки не исчезли совсем. И всякий, кто знает толк в мехах, мог бы
сказать: "Не предвестник ли это еще большей красоты? Не станет ли этот
молодой лис настоящим черно-бурым лисом?"
Добыть шкуру черно-бурой лисицы - величайшее счастье, о котором только
может мечтать охотник. Но это сокровище тщательно охраняется хитростью и
быстротой самого зверя.
Черно-бурая лисица только зимой сильно отличается от обыкновенной.
Черно-бурого лисенка, пока он еще не переменил своей детской шубки, легко
принять за обыкновенного. Только с приближением зимы можно обнаружить
красоту счастливца. И вот, когда прошла осень и в Голдере наступили
морозные ночи, темнеющая зимняя шуба Домино с каждым днем становилась все
пышнее и гуще, хвост с белым кончиком - пушистее, а темная полоса поперек
морды - все чернее, резко выделяясь, подобно маске, среди обрамляющей ее
серебристой шерсти. Голова и шея также приобрели блестящий черный цвет.
Наконец, как звезды, усеивающие темное ночное небо, появились "блестящие
белые кончики волос на фоне черного, как мрак, меха. Тот, кто видел
черномазого лисенка в июле, ни за что не узнал бы его теперь, в ноябре, в
полном блеске благородного зимнего наряда:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112