В семь у «Семифутового»…
И, только выключив видео, подумал, что каламбур получился дурацким, если принять во внимание все сказанное Мак-Брайтом.
Глава 4
в которой не только танцуют
Бар «Семь футов под килем» я давно и прочно знал по кинолентам, прокрученным еще в Центре, но все же он поразил меня, как и рассчитывали его хозяева: неоновая девица над входом, разбрасывающая искры по нагретому асфальту, была ошеломительна. Линнет я ждать не стал, прошел сквозь светящиеся нити – оптический обман честных трудящихся! – и уверенно остановился у входа в огромный зал-раковину: не спеши, Лайк, не ищи никого, пусть тебя ищут, сегодня хозяин ты, у тебя деньги, у тебя слава, подожди секунду, вот уже торопится к тебе некто безликий и напомаженный, во фраке и белой бабочке – пингвин, да и только.
– Вы один? – Легкий поклон, скрытое любопытство во взгляде: сколько стоит этот клиент?
– Со мной дама. Столик на двоих и подальше от шума, – небрежно и изысканно, ленивым тоном – можно не бояться переиграть.
– Прошу вас. – Лавируем между столиками. – Этот устроит?
– Вполне. Мое имя – Лайк. Когда придет дама – проводите.
Я поудобнее устроился в кресле, вытянул ноги и посмотрел на вход. Наверно, зря я это сделал, потому что шок оказался для меня слишком сильным. У входа в зал стояла в искрящемся платье красавица. Куда исчезла мальчишеская челка – на голове нечто немыслимое в виде башни. Минутой позже она уже сидела за моим столиком и говорила капризным голосом лысому официанту:
– Два обычных, Клей, два холода. Только без искры.
Я постепенно вернулся в нормальное состояние и смог критически оглядеть соседку.
– Я вижу, вы любопытны, Лайк. Задавайте вопросы – отвечу. Сколько их у вас?
– Всего три, прелестница. Во-первых, откуда вас здесь знают? Во-вторых, что это за галиматью вы несли официанту? В-третьих, как киоскерша Линнет превратилась в снежную королеву?
Линнет засмеялась, и сразу же ее «снежная неприступность» растаяла: улыбка была совсем не королевской – обычной, милой, земной.
– С вашего позволения, я начну с третьего: я ни в кого не превращалась. Просто время такое, что королевы – даже снежные – вынуждены работать киоскершами: жить-то надо. Во-вторых, если вы у себя на Луне превратились в отшельника, который не знает даже земных напитков, то нечего валить на меня: эта «галиматья» вкусна и полезна, сейчас сами оцените. А вот откуда меня здесь знают?.. – Она опять улыбнулась, теперь загадочно и холодно. – Всему свое время, Лайк, всему свой черед: узнаете и это…
– Ладно, я не тороплюсь, – протянул я, наблюдая за тем, как пингвин во фраке расставлял у нас на столе немыслимые изогнутые бокалы с чем-то синим, золотым, розовым, крайне аппетитным, пожелал нам приятного вечера и исчез, а Линнет, даже не взглянув на него, спросила деловито:
– С чего начнем?
И я бухнул с размаху:
– Со слама?
А Линнет даже бровью не повела, улыбнулась, сказала:
– Советую золотой – бодрит. А потом остальные – вечер долгий…
Она пошарила рукой под столом, щелкнула чем-то, скривилась болезненно – палец прищемила? – кинула в черную сумочку какой-то кубик и уж совсем по-детски сунула палец в рот.
– Больно? – спросил я сочувственно.
И получил ответ:
– Вы кретин, розовый, довольный, ничем не прикрытый. Думаете, что вы еще на Луне, а вокруг скалы и кратеры? Напрасно. Здесь все кишмя кишит микрофонами – от нашего столика до лысины официанта, а вы преспокойно задаете вопросы, от которых у «слухачей» волосы дыбом становятся. Словом, я выключила микрофон.
– Но не хватятся ли его наши друзья?
– Не хватятся. У них на схеме этот столик пуст – не обслуживается или посетителей нет. А будем уходить, вернем игрушку на место.
Я счел объяснения исчерпывающими и попробовал золотой напиток: по вкусу он походил на мед. Но у этого золотого пойла была и своя особенность: оно не пьянило, а скорее бодрило, как стимулятор, поощряя к светской беседе.
Но светской беседы не получилось.
– Отвечу сразу на все предполагающиеся вопросы, – сказала Линнет. – Я и Мак-Брайт связываем вас со сламом, ориентируем и поддерживаем вас. Кроме Мак-Брайта, вас знает еще Первый, единственный из Большой Десятки, поставленный в известность о пилоте Лайке. Если вас не проинструктировали, поясню: Большая Десятка – это руководство слама, а Первый – глава Десятки.
– Вы знакомы с ним?
– Что вы! – Она возмутилась. – Ни с кем из Десятки. Я связана только с Мак-Брайтом и со своими агентами.
– У вас они есть?
– Конечно. Их десять.
Так я и думал. А у этих десяти свои десятки. Старая и верная система – щупальца с единым мозгом-руководством.
– Посмотрите внимательно, – вдруг сказала Линнет, – кто вошел в зал.
Я посмотрел внимательно, потом очень внимательно и все равно ничего особенного не заметил. Вошла, вернее, ввалилась, компания – человек десять – пьяная, орущая, молодая, лохматая, пестрая и еще сто эпитетов, и все подойдут.
– Кто они?
– Высокий в синем свитере, видите, рукой кому-то машет, – Факетти-младший. Вам это имя ничего не говорит?
Мне это имя кое-что говорило. Я бы даже сказал, что оно кричало: внимание, Лайк, действие начинается, скоро твой выход!
И сразу же компания у стойки бара распалась для меня на составные части, как детская пирамида, – цветные кольца на стержне. А стержнем был Факетти-младший – парень-гвоздь, душа общества, рост под два метра, глаза серые, двадцать шесть лет от роду, занимается плаванием, кончил Тринити-колледж, не работает, много пьет, репутация странноватая: кому нравится, кому нет. Откуда сведения? Откуда сведения. Я принес их в клюве и приберегал на всякий случай. Вот он, случай.
– Позвольте вас пригласить…
К столику подходит парень из компании Факетти: медно-красная морда, честно говоря, не урод, волосы длинные, прямые, как пишут в книгах, «цвета воронова крыла», перехвачены черной лентой, нос с горбинкой, черно-белое пончо на широких плечах.
– Спасибо, я не танцую.
– Что так?
– Устала.
– Так идемте к нам – у нас весело, усталость пройдет.
Как будто меня не существует: даже не взглянул в мою сторону. А Линнет волнуется, ждет моей реакции. Пора?
– Послушайте, приятель, как у вас со зрением?
– Что-что? – Полное недоумение.
– Разве вы не заметили, что дама не одна?
Ах, какая улыбка: тридцать два снежных зуба, и все свои!
– Кажется, вы меня прогоняете, так я понял?
– Вы сообразительны…
Наверное, я что-то еще хотел сказать, но не успел: он рванулся вперед, схватил меня за ворот, резко поднял с кресла – ну и силища! – прошипел, не разжимая губ:
– Сейчас ты пожалеешь о сказанном…
– Уймись, силач, – бросил я равнодушно.
Но он не внял голосу разума. Коротко размахнулся, ребром ладони – отработанный жест – ударил меня по шее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
И, только выключив видео, подумал, что каламбур получился дурацким, если принять во внимание все сказанное Мак-Брайтом.
Глава 4
в которой не только танцуют
Бар «Семь футов под килем» я давно и прочно знал по кинолентам, прокрученным еще в Центре, но все же он поразил меня, как и рассчитывали его хозяева: неоновая девица над входом, разбрасывающая искры по нагретому асфальту, была ошеломительна. Линнет я ждать не стал, прошел сквозь светящиеся нити – оптический обман честных трудящихся! – и уверенно остановился у входа в огромный зал-раковину: не спеши, Лайк, не ищи никого, пусть тебя ищут, сегодня хозяин ты, у тебя деньги, у тебя слава, подожди секунду, вот уже торопится к тебе некто безликий и напомаженный, во фраке и белой бабочке – пингвин, да и только.
– Вы один? – Легкий поклон, скрытое любопытство во взгляде: сколько стоит этот клиент?
– Со мной дама. Столик на двоих и подальше от шума, – небрежно и изысканно, ленивым тоном – можно не бояться переиграть.
– Прошу вас. – Лавируем между столиками. – Этот устроит?
– Вполне. Мое имя – Лайк. Когда придет дама – проводите.
Я поудобнее устроился в кресле, вытянул ноги и посмотрел на вход. Наверно, зря я это сделал, потому что шок оказался для меня слишком сильным. У входа в зал стояла в искрящемся платье красавица. Куда исчезла мальчишеская челка – на голове нечто немыслимое в виде башни. Минутой позже она уже сидела за моим столиком и говорила капризным голосом лысому официанту:
– Два обычных, Клей, два холода. Только без искры.
Я постепенно вернулся в нормальное состояние и смог критически оглядеть соседку.
– Я вижу, вы любопытны, Лайк. Задавайте вопросы – отвечу. Сколько их у вас?
– Всего три, прелестница. Во-первых, откуда вас здесь знают? Во-вторых, что это за галиматью вы несли официанту? В-третьих, как киоскерша Линнет превратилась в снежную королеву?
Линнет засмеялась, и сразу же ее «снежная неприступность» растаяла: улыбка была совсем не королевской – обычной, милой, земной.
– С вашего позволения, я начну с третьего: я ни в кого не превращалась. Просто время такое, что королевы – даже снежные – вынуждены работать киоскершами: жить-то надо. Во-вторых, если вы у себя на Луне превратились в отшельника, который не знает даже земных напитков, то нечего валить на меня: эта «галиматья» вкусна и полезна, сейчас сами оцените. А вот откуда меня здесь знают?.. – Она опять улыбнулась, теперь загадочно и холодно. – Всему свое время, Лайк, всему свой черед: узнаете и это…
– Ладно, я не тороплюсь, – протянул я, наблюдая за тем, как пингвин во фраке расставлял у нас на столе немыслимые изогнутые бокалы с чем-то синим, золотым, розовым, крайне аппетитным, пожелал нам приятного вечера и исчез, а Линнет, даже не взглянув на него, спросила деловито:
– С чего начнем?
И я бухнул с размаху:
– Со слама?
А Линнет даже бровью не повела, улыбнулась, сказала:
– Советую золотой – бодрит. А потом остальные – вечер долгий…
Она пошарила рукой под столом, щелкнула чем-то, скривилась болезненно – палец прищемила? – кинула в черную сумочку какой-то кубик и уж совсем по-детски сунула палец в рот.
– Больно? – спросил я сочувственно.
И получил ответ:
– Вы кретин, розовый, довольный, ничем не прикрытый. Думаете, что вы еще на Луне, а вокруг скалы и кратеры? Напрасно. Здесь все кишмя кишит микрофонами – от нашего столика до лысины официанта, а вы преспокойно задаете вопросы, от которых у «слухачей» волосы дыбом становятся. Словом, я выключила микрофон.
– Но не хватятся ли его наши друзья?
– Не хватятся. У них на схеме этот столик пуст – не обслуживается или посетителей нет. А будем уходить, вернем игрушку на место.
Я счел объяснения исчерпывающими и попробовал золотой напиток: по вкусу он походил на мед. Но у этого золотого пойла была и своя особенность: оно не пьянило, а скорее бодрило, как стимулятор, поощряя к светской беседе.
Но светской беседы не получилось.
– Отвечу сразу на все предполагающиеся вопросы, – сказала Линнет. – Я и Мак-Брайт связываем вас со сламом, ориентируем и поддерживаем вас. Кроме Мак-Брайта, вас знает еще Первый, единственный из Большой Десятки, поставленный в известность о пилоте Лайке. Если вас не проинструктировали, поясню: Большая Десятка – это руководство слама, а Первый – глава Десятки.
– Вы знакомы с ним?
– Что вы! – Она возмутилась. – Ни с кем из Десятки. Я связана только с Мак-Брайтом и со своими агентами.
– У вас они есть?
– Конечно. Их десять.
Так я и думал. А у этих десяти свои десятки. Старая и верная система – щупальца с единым мозгом-руководством.
– Посмотрите внимательно, – вдруг сказала Линнет, – кто вошел в зал.
Я посмотрел внимательно, потом очень внимательно и все равно ничего особенного не заметил. Вошла, вернее, ввалилась, компания – человек десять – пьяная, орущая, молодая, лохматая, пестрая и еще сто эпитетов, и все подойдут.
– Кто они?
– Высокий в синем свитере, видите, рукой кому-то машет, – Факетти-младший. Вам это имя ничего не говорит?
Мне это имя кое-что говорило. Я бы даже сказал, что оно кричало: внимание, Лайк, действие начинается, скоро твой выход!
И сразу же компания у стойки бара распалась для меня на составные части, как детская пирамида, – цветные кольца на стержне. А стержнем был Факетти-младший – парень-гвоздь, душа общества, рост под два метра, глаза серые, двадцать шесть лет от роду, занимается плаванием, кончил Тринити-колледж, не работает, много пьет, репутация странноватая: кому нравится, кому нет. Откуда сведения? Откуда сведения. Я принес их в клюве и приберегал на всякий случай. Вот он, случай.
– Позвольте вас пригласить…
К столику подходит парень из компании Факетти: медно-красная морда, честно говоря, не урод, волосы длинные, прямые, как пишут в книгах, «цвета воронова крыла», перехвачены черной лентой, нос с горбинкой, черно-белое пончо на широких плечах.
– Спасибо, я не танцую.
– Что так?
– Устала.
– Так идемте к нам – у нас весело, усталость пройдет.
Как будто меня не существует: даже не взглянул в мою сторону. А Линнет волнуется, ждет моей реакции. Пора?
– Послушайте, приятель, как у вас со зрением?
– Что-что? – Полное недоумение.
– Разве вы не заметили, что дама не одна?
Ах, какая улыбка: тридцать два снежных зуба, и все свои!
– Кажется, вы меня прогоняете, так я понял?
– Вы сообразительны…
Наверное, я что-то еще хотел сказать, но не успел: он рванулся вперед, схватил меня за ворот, резко поднял с кресла – ну и силища! – прошипел, не разжимая губ:
– Сейчас ты пожалеешь о сказанном…
– Уймись, силач, – бросил я равнодушно.
Но он не внял голосу разума. Коротко размахнулся, ребром ладони – отработанный жест – ударил меня по шее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40