– А другим?
Он взглянул ей в глаза и замолчал на несколько секунд.
– Думаю, вам следует знать, что этот дух может проявлять большую враждебность по отношению к мужчинам и мальчикам.
– Такую сильную, что ни один мужчина не может достигнуть взрослого состояния под сводами этого дома?
Эдгар с несчастным видом пожал плечами.
– Смерть ваших братьев произошла в результате несчастных случаев, Джосс. Обе эти смерти выглядят случайными. Это те самые ужасные случайности, которые могут произойти когда угодно в каком угодно месте. Не знаю, есть ли в их смертях что-либо злокозненное. Я был с вашей матерью сразу после смерти мальчиков, и мне казалось, что она никогда не подозревала, что в их смерти повинна нечистая сила. Она бы сказала мне, если бы у нее были такие подозрения, я уверен в этом. И все же… – Он встал и, качая головой в смущении, подошел к окну и принялся смотреть на черное, маслянисто поблескивающее море, темневшее под грозовыми тучами. Эдгар пальцем расслабил воротник. На лбу пастора выступил пот. – Джосс, я не хочу вселять в вас тревогу, но сама мысль о том, что вы останетесь в доме, погружает меня в печаль. Почему бы вам не покинуть его на несколько недель, когда должен родиться ребенок? Несомненно, вы могли бы все это время прожить в своей семье или у друзей.
– Вы можете приехать и к нам, если захотите, моя дорогая, – вмешалась Дот. – Мы будем рады принять вас всех.
Джосс медленно покачала головой.
– Не знаю. Я не хочу уезжать. Белхеддон теперь мой дом. Я так сильно его люблю. – Она пожала плечами. – Другие же ничего не чувствуют. Люк счастлив в этом доме. Ему в нем уютно. Он занимается своими делами во дворе, и дела эти идут очень хорошо. Для него отъезд может стать трагедией, тем более сейчас, когда все устроилось. А я… я счастлива там.
– А как быть с сыном? – Вопрос Дот прозвучал резко.
– Дот! – Муж строго посмотрел на женщину. – С юным Томом ничего плохого не случится, Джосс отличается от своей матери. Она сможет справиться с этим. Она сбережет членов своей семьи, я уверен, что сбережет.
Джосс широко открытыми глазами воззрилась на Эдгара.
– Что вы хотите этим сказать? – В ее голосе появились жесткие и подозрительные ноты.
– Я хочу сказать, что ваша мать стала излишне нервной и одинокой после смерти ваших отца и братьев. И кто может осудить ее за это? Она не была сильной женщиной даже в лучшие времена и, естественно, превратилась в невротика, когда дела пошли хуже. Думаю, что по большей части то, что, как ей представлялось, происходило в доме, было плодом ее воображения.
– Что же она воображала? – Джосс внимательно посмотрела в глаза священника.
Он не отвел взгляд.
– Она воображала, что слышит голоса, видит каких-то людей. Она думала, что возле нее что-то движется. Позднее у нее появились галлюцинации – в этом у меня нет никаких сомнений. Когда ее друг француз предложил ей покинуть Белхеддон, она долго боялась это сделать. Ей казалось, что кто-то удерживает ее в доме силой. Мы – то есть деревенский лекарь и я – подумали, что ее удерживает память о мальчиках и, конечно, о муже. Ничто не может быть более понятным. Труднее было осознать, почему она отправила вас из дома. Никто этого не понимал. Никто. – Он горестно покачал головой.
– Она поступила так, чтобы спасти меня. – Джосс нервно вцепилась пальцами в свою широкую хлопчатобумажную юбку. – Она написала мне два письма, которые передал мне Джон Корниш. В одном она выражала надежду, что однажды я пойму, почему она отослала меня; в другом же говорилось, что мысль о том, что я должна унаследовать дом, принадлежала отцу и что она не может уехать до тех пор, пока не будет оформлено мое наследство, даже если она не хочет оставаться. Отец умер до моего рождения, и, должно быть, его нерожденное дитя было включено в завещание. – Она пожала плечами. – Наверное, он любил меня.
Гоуэры никак не отреагировали на эту лишенную логики реплику. Эдгар просто слегка наклонил голову.
– Они оба любили вас, моя дорогая. Ваш отец был очень доволен тем, что у него будет еще один ребенок после всего горя, которое принес им Белхеддон. Его смерть последовала в результате страшного несчастья. Я надеюсь, что дети, которые будут жить в вашем доме, раз и навсегда изгонят из него печаль.
– А как быть с духом несчастного, о котором вы говорили?
Священник взглянул на свою жену.
– Кажется, мне надо поговорить с некоторыми моими коллегами, которые понимают в этих делах больше, чем я. У меня есть одна идея, но предварительно я должен проконсультироваться со знающими людьми. Вы верите мне? – Он улыбнулся. – И будьте храброй. Помните, молитва служит нам щитом и придает силу. Я приеду навестить вас, как только решу, что надо делать. А теперь, – он вздохнул, – думаю, надо угостить вас достойным ленчем, чтобы у вас хватило сил доехать до дома.
До дома! Она же не позвонила. Они же там с ума сходят, не зная, куда она делась.
Дозвонившись, Джосс нарвалась на негодующую Лин.
– Кто тебе позволил взять мою машину? Сегодня днем я собиралась уехать домой, а Люку нужен «ситроен». О чем ты думала? Господи, Джосс, ну могла же ты сообразить, что мы просто ушли в деревню. Что за чертовщина с тобой творится? – Рассерженный голос разносился по всей комнате, и хозяева деликатно удалились на кухню готовить ленч. Джосс выглянула в окно, выходящее на море.
– Мне очень стыдно, Лин. Действительно стыдно. Но дело не терпело отлагательства.
– Но что прикажешь делать мне? Это же ужасно – поминутно следить за порядком в твоей, черт побери, семье, и не иметь даже возможности уехать из твоего дома!
Повисло долгое молчание. Джосс снова приникла к телефонной трубке.
– Лин…
– Да, меня зовут Лин! Что бы ты делала без Лин? – Голос стал еще более пронзительным. – Прости меня, Джосс, но все зашло слишком далеко. Я сыта по горло. Я знаю, что сейчас ты мало на что способна, но почему отдуваться за все должна именно я?
– Лин, прости меня, пожалуйста, прости. Думаю, что мы все уладим. Я не имела понятия, что ты так плохо себя чувствуешь.
– Конечно, ты вообще много о чем не имеешь ни малейшего понятия. – Лин не собиралась смягчаться. – Ты живешь в своем счастливом мирке, Джосс, и не видишь, что творится вокруг тебя. Это всегда было твоей бедой, а сейчас все стало еще хуже. Не знаю, что с тобой сделал этот проклятый дом, но я не жду от этого ничего хорошего.
– Послушай, я сейчас же приеду назад…
– Не стоит беспокоиться. Люк отвезет меня на станцию. Мне некогда больше разговаривать – надо кормить Тома. Постарайся вернуться к чаю, потому что Люк должен быть на работе после обеда!
Джосс долго смотрела на телефон после того, как охваченная яростью Лин швырнула трубку на рычаг. Лин права. Джосс так сильно занята мыслями о доме и книге, что не замечает, что Лин опять несчастна и теряет присутствие духа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129