..
Кандайв вытащил растрескавшийся пергаментный свиток и, раскрыв его,
прочитал:
- Ампридатвир гибнет. Мой народ забыл учение силы и дисциплины и
погрузился в суеверия и схоластику. Идут бесконечные споры: бог Паншу
представляет верховный разум, а Газдал - предел разврата, или наоборот:
Газдал - добродетельное божество, а Паншу - само зло.
Этот вопрос решается при помощи огня и стали. Я оставляю Ампридатвир
упадку и отправляюсь в спокойную долину Мел-Палусас, где и проведу
последние дни своей жизни.
Я еще застал старый Ампридатвир; я помню его башни, сверкающие по
ночам удивительным блеском, испускающие лучи, которые затмевали само
солнце. Тогда Ампридатвир был прекрасен - и сердце мое болит, когда я
думаю об этом древнем городе. Семирский виноград спускался тысячами
свисающих гирлянд, голубая вода текла в трех выложенных камнем каналах.
Металлические машины мчались по улицам, металлические экипажи заполняли
воздух густо, как пчелы возле улья, - чудо из чудес, мы заставили
плененный огонь преодолевать могучее тяготение Земли... Но избыток меда
пресыщает язык; избыток вина разрушает мозг; избыток легкости лишает
человека сил. Свет, тепло, вода, пища были доступны всем и добывались с
минимумом усилий. И вот жители Ампридатвира, освобожденные от
утомительного труда, предались фантазиям, извращениям и оккультизму.
Сколько я себя помню, городом правил Рогол Домедонфорс. Он знал все
древние предания, все тайны огня и света, тяготения и антитяготения, он
постиг суперфизику, метатазм, коллапсис. Несмотря на глубину своих знаний,
как правитель он был непрактичен и не замечал упадка духа в Ампридатвире.
Слабость и вялость, которую замечал, он приписывал отсутствию образования.
В последние годы своей жизни он работал над созданием огромной машины,
которая должна была вообще освободить человека от работы и тем самым дать
ему возможность заниматься только размышлениями и науками.
И вот, в то время, как Рогол Домедонфорс занимался этой работой,
город охватила религиозная истерия.
Соперничающие секты Паншу и Газдала существовали давно, но в их споре
участвовали только жрецы. И вдруг эти культы стали повсеместно
распространенными; население разделилось на поклонников этих двух божеств.
Жрецы, давние ревнивые соперники, восхитились своей новой властью и
призвали своих последователей к фанатичному рвению. Начались трения,
разгорелись споры, поднялись мятежи, насилие. И в один из этих злых дней
камень, пущенный чьей-то рукой, ударил Рогола Домедонфорса в висок, и тот
упал с балкона.
Раненый, искалеченный, но сопротивляющийся смерти, Рогол Домедонфорс
успел завершить свое детище и упокоился на смертном одре. Он отдал
один-единственный приказ своей машине, и когда на следующее утро
Ампридатвир проснулся, жители его обнаружили, что нет ни энергии, ни
света; пищевые фабрики не работают, каналы опустели.
В ужасе они бросились к Роголу Домедонфорсу, который сказал перед
смертью:
- Я долго не замечал ваш упадок; теперь я вас презираю - вы принесли
мне смерть.
- Но город умирает! Народ гибнет! - воскликнули они.
- Вы должны спасаться сами, - сказал им Рогол Домедонфорс. - Вы
отвергли древнюю мудрость, вы были слишком ленивы, чтобы учиться, вы
искали удовлетворения в религии, вместо того чтобы мужественно
противостоять реальности. Я решил подвергнуть вас жестокому испытанию,
которое, как я надеюсь, будет для вас целительным.
Он призвал соперничающих жрецов Паншу и Газдала и протянул каждому по
дощечке из прозрачного металла.
- По одной эти дощечки бесполезны; если их сложить вместе, можно
прочесть заключенное в них послание. Тот, кто его прочтет, получит доступ
к древним знаниям и будет владеть силами, которые я собирался использовать
сам. Теперь идите.
Жрецы, глядя друг на друга, ушли, созвали своих приверженцев, и
началась большая война.
Тело Рогола Домедонфорса так и не было найдено; некоторые утверждают,
что его скелет все еще лежит в подземных коридорах под городом. Дощечки
поместили в соперничающих храмах. По ночам начались убийства, а днем
голодные умирали на улицах. Многие бежали на континент, а теперь и я
следую за ними, оставляя Ампридатвир, последний дом моего народа. Я
построю деревянную хижину на склоне горы Лью и проживу оставшиеся мне дни
в долине Мел-Палусас.
Кандайв свернул свиток и положил его обратно в шкатулку.
- Твоя задача, - сказал он Юлану Дору, - отправиться в Ампридатвир и
отыскать магию Рогола Домедонфорса.
Юлан Дор задумчиво ответил:
- Это было давно... Тысячи лет назад.
- Верно, - согласился Кандайв. - Но с тех пор историки не упоминали
имени Рогола Домедонфорса, и я считаю, что его мудрость все еще хранится
под древним Ампридатвиром.
Три недели Юлан Дор плыл по спокойному океану.
Солнце вставало на горизонте, багровое, как кровь, и плыло по небу;
вода была неподвижной, если не считать небольшой ряби от ветерка и пенного
следа за кормой.
Солнце садилось, бросало последний печальный взгляд на мир; наступали
сумерки и ночь. Древние звезды усеивали небо, и след за кормой корабля
Юлана Дора сверкал мертвенно бледно. Юлан Дор смотрел на поверхность
океана и чувствовал себя очень одиноко.
Три недели плыл на северо-запад по Мелантиновому заливу Юлан Дор,
пока однажды утром не увидел справа темные очертания берега, а слева
остров, терявшийся в дымке.
Недалеко от его корабля медленно плыла неуклюжая баржа под квадратным
парусом из плетеного тростника.
Юлан Дор пригляделся и различил на ее палубе двух мужчин в грубых
зеленых комбинезонах; они ловили рыбу. У них были овсяно-желтые волосы и
голубые глаза, а на лицах ошеломленное выражение.
Юлан Дор опустил свой парус и перекинул трап на баржу. Ни один из
рыбаков не заговорил с ним.
Юлан Дор сказал:
- Похоже, вид человека вам незнаком.
Старший начал заунывный распев - Юлан Дор понял, что это заклинание
против демонов и злых духов и рассмеялся:
- Почему ты меня поносишь? Я такой же человек, как и ты.
Младший сказал на береговом диалекте:
- Мы считаем, что ты демон. Во-первых, в нашем народе нет
черноволосых и черноглазых. Во-вторых, учение Паншу отрицает существование
в нашем мире других людей. Поэтому ты не можешь быть человеком, ты демон.
Старший, прикрывшись рукой, сказал младшему:
- Попридержи язык; не говори ни слова. Он проклянет твой голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Кандайв вытащил растрескавшийся пергаментный свиток и, раскрыв его,
прочитал:
- Ампридатвир гибнет. Мой народ забыл учение силы и дисциплины и
погрузился в суеверия и схоластику. Идут бесконечные споры: бог Паншу
представляет верховный разум, а Газдал - предел разврата, или наоборот:
Газдал - добродетельное божество, а Паншу - само зло.
Этот вопрос решается при помощи огня и стали. Я оставляю Ампридатвир
упадку и отправляюсь в спокойную долину Мел-Палусас, где и проведу
последние дни своей жизни.
Я еще застал старый Ампридатвир; я помню его башни, сверкающие по
ночам удивительным блеском, испускающие лучи, которые затмевали само
солнце. Тогда Ампридатвир был прекрасен - и сердце мое болит, когда я
думаю об этом древнем городе. Семирский виноград спускался тысячами
свисающих гирлянд, голубая вода текла в трех выложенных камнем каналах.
Металлические машины мчались по улицам, металлические экипажи заполняли
воздух густо, как пчелы возле улья, - чудо из чудес, мы заставили
плененный огонь преодолевать могучее тяготение Земли... Но избыток меда
пресыщает язык; избыток вина разрушает мозг; избыток легкости лишает
человека сил. Свет, тепло, вода, пища были доступны всем и добывались с
минимумом усилий. И вот жители Ампридатвира, освобожденные от
утомительного труда, предались фантазиям, извращениям и оккультизму.
Сколько я себя помню, городом правил Рогол Домедонфорс. Он знал все
древние предания, все тайны огня и света, тяготения и антитяготения, он
постиг суперфизику, метатазм, коллапсис. Несмотря на глубину своих знаний,
как правитель он был непрактичен и не замечал упадка духа в Ампридатвире.
Слабость и вялость, которую замечал, он приписывал отсутствию образования.
В последние годы своей жизни он работал над созданием огромной машины,
которая должна была вообще освободить человека от работы и тем самым дать
ему возможность заниматься только размышлениями и науками.
И вот, в то время, как Рогол Домедонфорс занимался этой работой,
город охватила религиозная истерия.
Соперничающие секты Паншу и Газдала существовали давно, но в их споре
участвовали только жрецы. И вдруг эти культы стали повсеместно
распространенными; население разделилось на поклонников этих двух божеств.
Жрецы, давние ревнивые соперники, восхитились своей новой властью и
призвали своих последователей к фанатичному рвению. Начались трения,
разгорелись споры, поднялись мятежи, насилие. И в один из этих злых дней
камень, пущенный чьей-то рукой, ударил Рогола Домедонфорса в висок, и тот
упал с балкона.
Раненый, искалеченный, но сопротивляющийся смерти, Рогол Домедонфорс
успел завершить свое детище и упокоился на смертном одре. Он отдал
один-единственный приказ своей машине, и когда на следующее утро
Ампридатвир проснулся, жители его обнаружили, что нет ни энергии, ни
света; пищевые фабрики не работают, каналы опустели.
В ужасе они бросились к Роголу Домедонфорсу, который сказал перед
смертью:
- Я долго не замечал ваш упадок; теперь я вас презираю - вы принесли
мне смерть.
- Но город умирает! Народ гибнет! - воскликнули они.
- Вы должны спасаться сами, - сказал им Рогол Домедонфорс. - Вы
отвергли древнюю мудрость, вы были слишком ленивы, чтобы учиться, вы
искали удовлетворения в религии, вместо того чтобы мужественно
противостоять реальности. Я решил подвергнуть вас жестокому испытанию,
которое, как я надеюсь, будет для вас целительным.
Он призвал соперничающих жрецов Паншу и Газдала и протянул каждому по
дощечке из прозрачного металла.
- По одной эти дощечки бесполезны; если их сложить вместе, можно
прочесть заключенное в них послание. Тот, кто его прочтет, получит доступ
к древним знаниям и будет владеть силами, которые я собирался использовать
сам. Теперь идите.
Жрецы, глядя друг на друга, ушли, созвали своих приверженцев, и
началась большая война.
Тело Рогола Домедонфорса так и не было найдено; некоторые утверждают,
что его скелет все еще лежит в подземных коридорах под городом. Дощечки
поместили в соперничающих храмах. По ночам начались убийства, а днем
голодные умирали на улицах. Многие бежали на континент, а теперь и я
следую за ними, оставляя Ампридатвир, последний дом моего народа. Я
построю деревянную хижину на склоне горы Лью и проживу оставшиеся мне дни
в долине Мел-Палусас.
Кандайв свернул свиток и положил его обратно в шкатулку.
- Твоя задача, - сказал он Юлану Дору, - отправиться в Ампридатвир и
отыскать магию Рогола Домедонфорса.
Юлан Дор задумчиво ответил:
- Это было давно... Тысячи лет назад.
- Верно, - согласился Кандайв. - Но с тех пор историки не упоминали
имени Рогола Домедонфорса, и я считаю, что его мудрость все еще хранится
под древним Ампридатвиром.
Три недели Юлан Дор плыл по спокойному океану.
Солнце вставало на горизонте, багровое, как кровь, и плыло по небу;
вода была неподвижной, если не считать небольшой ряби от ветерка и пенного
следа за кормой.
Солнце садилось, бросало последний печальный взгляд на мир; наступали
сумерки и ночь. Древние звезды усеивали небо, и след за кормой корабля
Юлана Дора сверкал мертвенно бледно. Юлан Дор смотрел на поверхность
океана и чувствовал себя очень одиноко.
Три недели плыл на северо-запад по Мелантиновому заливу Юлан Дор,
пока однажды утром не увидел справа темные очертания берега, а слева
остров, терявшийся в дымке.
Недалеко от его корабля медленно плыла неуклюжая баржа под квадратным
парусом из плетеного тростника.
Юлан Дор пригляделся и различил на ее палубе двух мужчин в грубых
зеленых комбинезонах; они ловили рыбу. У них были овсяно-желтые волосы и
голубые глаза, а на лицах ошеломленное выражение.
Юлан Дор опустил свой парус и перекинул трап на баржу. Ни один из
рыбаков не заговорил с ним.
Юлан Дор сказал:
- Похоже, вид человека вам незнаком.
Старший начал заунывный распев - Юлан Дор понял, что это заклинание
против демонов и злых духов и рассмеялся:
- Почему ты меня поносишь? Я такой же человек, как и ты.
Младший сказал на береговом диалекте:
- Мы считаем, что ты демон. Во-первых, в нашем народе нет
черноволосых и черноглазых. Во-вторых, учение Паншу отрицает существование
в нашем мире других людей. Поэтому ты не можешь быть человеком, ты демон.
Старший, прикрывшись рукой, сказал младшему:
- Попридержи язык; не говори ни слова. Он проклянет твой голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42