..
— Нет, Владимир, как и мои к вам. И если бы мне дали разрешение, я приехала бы к вам в Сибирь и стала бы вашей женой…
— Женой осужденного, Илька?..
— Женой изгнанника, Владимир, — ответила девушка.
Владимир почувствовал, что скрывается за этим ответом, но не подал виду и продолжал.
— Так вот, Илька, вам не пришлось ехать туда, чтобы стать моей женой… Обстоятельства изменились, я сам приехал сюда, чтобы стать вашим мужем…
— Вы правы, говоря, что обстоятельства изменились, Владимир… Да! и ужасно изменились…
В голосе Ильки чувствовалось страдание, и она вся дрожала, произнося эти слова.
— Дорогая Илька, — сказал Владимир, — какие бы тяжелые воспоминания это ни будило, я должен поговорить с вами… Буду краток… Я пришел лишь просить вас сдержать ваше обещание…
— Мое обещание, Владимир, — ответила Илька, не в силах совладать с теснившими грудь рыданиями, — мое обещание?.. Когда я давала его, я была достойна этого… Но сейчас…
— Сейчас, Илька, вы, как и всегда, достойны сдержать свое обещание!
— Нет, Владимир, надо забыть наши мечты.
— Вы знаете, что никогда я их не забуду!.. Разве не осуществились бы они еще две недели назад, разве не принадлежали бы мы друг другу, не случись накануне свадьбы этого несчастья?..
— Да, — с покорностью сказала Илька, — слава богу, что мы не успели обвенчаться!.. Вам не придется раскаиваться и краснеть, вступив в семью, на которую пали бесчестие и позор!
— Илька, — проникновенным голосом произнес Владимир, — клянусь, я не раскаивался бы и мне нечего было бы краснеть, что я муж Ильки Никелевой, позор не может пасть на нее!..
— Я верю… да… верю вам, Владимир!.. — воскликнула молодая девушка, прижимая руки к сердцу. — Я знаю благородство вашей души… Нет, вы не раскаялись бы и… не краснели бы за меня!.. Вы любите меня всей душой, но и я люблю вас не меньше…
— Илька, моя обожаемая Илька!.. — воскликнул Владимир и хотел взять ее за руку.
Но она тихонько отстранилась и сказала:
— Да… мы любим друг друга… Любовь наша была нашим счастьем… Но брак стал невозможен…
— Невозможен?! — воскликнул Владимир. — В этом только я, только я один могу быть судьей… Я уже не мальчик… Жизнь моя до сих пор не была так легка, так счастлива, чтобы я не привык обдумывать свои поступки!.. Мне казалось, раз я люблю вас, раз вы любите меня, — наконец-то счастье близко!.. Я надеялся, что вы питаете ко мне достаточно доверия, что считаете справедливым то, что я считаю справедливым; ведь обо всем этом вы не можете иметь правильного суждения.
— Я сужу об этом так, как будет судить свет, Владимир!
— Какое мне дело до того, что вы называете светом, дорогая Илька! Свет для меня — это вы, вы одни… И для вас не должно быть иного света, кроме меня!.. Хотите — мы уедем из этого города?!. Иван последует за нами. И где бы мы ни были, клянусь, мы будем счастливы!.. Илька, дорогая Илька, скажите, что вы согласны быть моей женой…
Он упал перед ней на колени, просил, умолял ее, но, казалось, вид преклоненного Владимира внушал ей еще больше презрения к самой себе.
— Встаньте… встаньте! — твердила она. — Нельзя стоять на коленях перед дочерью…
Он не дал ей договорить.
— Илька… Илька! — повторял он, как безумный, со слезами на глазах. — Будьте моей женой…
— Никогда! — ответила Илька. — Никогда дочь убийцы не станет женой Владимира Янова.
Эта сцена сломила обоих. Илька поднялась к себе в комнату. Доведенный до отчаяния, Владимир вышел из дома. Долго бродил он по улицам города и, наконец, зашел к доктору Гамину.
Доктор сразу понял, что между женихом и невестой произошло объяснение, что теперь между ними выросла непреодолимая преграда, воздвигнутая общественными предрассудками.
Владимир рассказал доктору все, рассказал, как он умолял Ильку изменить свое решение.
— Увы, дорогой Владимир, — ответил доктор Гамин, — ведь я вас предупреждал… Я хорошо знаю Ильку, ничто не заставит ее отказаться от своей клятвы…
— О! Доктор, не отнимайте у меня последнюю надежду!.. Она согласится…
— Никогда, Владимир… У нее непреклонный характер… Она считает себя обесчещенной. Ни за что она не станет вашей женой, ни за что, потому что она дочь убийцы…
— Но если это не так?.. — воскликнул Владимир. — Если отец ее невиновен?
Доктор Гамин отвел глаза в сторону, чтобы не отвечать на этот решенный уже теперь вопрос.
Поборов волнение, совершенно овладев собой, проникновенным голосом, в котором чувствовалась непреоборимая решимость, Владимир произнес тогда:
— Вот что я вам скажу, доктор. Илька жена моя перед богом… и я буду ждать…
— Чего, Владимир?
— Перста божьего!
Прошли месяцы. Ничего не изменилось. Волнение, вызванное делом Николева в различных слоях городского общества, улеглось. О нем перестали говорить. Германская партия победила на городских выборах, и переизбранный в думу Франк Иохаузен потерял, казалось, всякий интерес к семье Никелевых.
Однако, согласные во всем, Иван и Илька не забывали об обязательствах перед банкиром, взятых на себя отцом. Они считали своим долгом оградить его память хотя бы от этого бесчестия.
Для этого нужно было время. Надо было превратить в деньги то малое, чем они еще располагали, продать отцовский дом, библиотеку — все, что только возможно. Быть может, пожертвовав своим последним имуществом, они смогут полностью погасить долг.
Потом видно будет… Илька, если только ей не откажут, будет давать уроки… Не здесь, так, может быть, в другом городе. Иван постарается поступить служащим в какой-нибудь торговый дом.
Но пока что надо было жить. Средства истощались. Небольшие сбережения, сделанные Илькой из заработков отца, таяли с каждым днем. Надо было поторопиться с продажей имущества. Брат и сестра решат потом, оставаться ли им в Риге.
Само собой понятно, что после отказа девушки выйти за него замуж Владимир Янов, хотя бы ради приличия, должен был покинуть дом учителя. Но, поселившись в предместье, он продолжал быть столь же частым гостем, как если бы жил у Никелевых. Он всячески помогал им советом при распродаже их скромного имущества для покрытия долга братьям Иохаузенам. Он предлагал Ильке все, что у него осталось от денег, завещанных отцом, но она упорно отказывалась принять эту помощь.
Восхищаясь величием ее души, благородством характера, обожая ее, Владимир умолял Ильку согласиться выйти за него замуж, отбросить мысль о том, что она недостойна его, внять настойчивым уговорам друзей отца… Но от нее нельзя было ничего добиться, даже надежды на будущее, — воля ее была непреклонна.
Видя отчаяние Владимира, доктор Гамин пытался несколько раз уговорить Ильку, но напрасно…
— Дочь убийцы, — твердила она, — не может быть женой честного человека!
Все в городе знали об этом и не могли не восхищаться благородным характером девушки, в то же время искренне жалея ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Нет, Владимир, как и мои к вам. И если бы мне дали разрешение, я приехала бы к вам в Сибирь и стала бы вашей женой…
— Женой осужденного, Илька?..
— Женой изгнанника, Владимир, — ответила девушка.
Владимир почувствовал, что скрывается за этим ответом, но не подал виду и продолжал.
— Так вот, Илька, вам не пришлось ехать туда, чтобы стать моей женой… Обстоятельства изменились, я сам приехал сюда, чтобы стать вашим мужем…
— Вы правы, говоря, что обстоятельства изменились, Владимир… Да! и ужасно изменились…
В голосе Ильки чувствовалось страдание, и она вся дрожала, произнося эти слова.
— Дорогая Илька, — сказал Владимир, — какие бы тяжелые воспоминания это ни будило, я должен поговорить с вами… Буду краток… Я пришел лишь просить вас сдержать ваше обещание…
— Мое обещание, Владимир, — ответила Илька, не в силах совладать с теснившими грудь рыданиями, — мое обещание?.. Когда я давала его, я была достойна этого… Но сейчас…
— Сейчас, Илька, вы, как и всегда, достойны сдержать свое обещание!
— Нет, Владимир, надо забыть наши мечты.
— Вы знаете, что никогда я их не забуду!.. Разве не осуществились бы они еще две недели назад, разве не принадлежали бы мы друг другу, не случись накануне свадьбы этого несчастья?..
— Да, — с покорностью сказала Илька, — слава богу, что мы не успели обвенчаться!.. Вам не придется раскаиваться и краснеть, вступив в семью, на которую пали бесчестие и позор!
— Илька, — проникновенным голосом произнес Владимир, — клянусь, я не раскаивался бы и мне нечего было бы краснеть, что я муж Ильки Никелевой, позор не может пасть на нее!..
— Я верю… да… верю вам, Владимир!.. — воскликнула молодая девушка, прижимая руки к сердцу. — Я знаю благородство вашей души… Нет, вы не раскаялись бы и… не краснели бы за меня!.. Вы любите меня всей душой, но и я люблю вас не меньше…
— Илька, моя обожаемая Илька!.. — воскликнул Владимир и хотел взять ее за руку.
Но она тихонько отстранилась и сказала:
— Да… мы любим друг друга… Любовь наша была нашим счастьем… Но брак стал невозможен…
— Невозможен?! — воскликнул Владимир. — В этом только я, только я один могу быть судьей… Я уже не мальчик… Жизнь моя до сих пор не была так легка, так счастлива, чтобы я не привык обдумывать свои поступки!.. Мне казалось, раз я люблю вас, раз вы любите меня, — наконец-то счастье близко!.. Я надеялся, что вы питаете ко мне достаточно доверия, что считаете справедливым то, что я считаю справедливым; ведь обо всем этом вы не можете иметь правильного суждения.
— Я сужу об этом так, как будет судить свет, Владимир!
— Какое мне дело до того, что вы называете светом, дорогая Илька! Свет для меня — это вы, вы одни… И для вас не должно быть иного света, кроме меня!.. Хотите — мы уедем из этого города?!. Иван последует за нами. И где бы мы ни были, клянусь, мы будем счастливы!.. Илька, дорогая Илька, скажите, что вы согласны быть моей женой…
Он упал перед ней на колени, просил, умолял ее, но, казалось, вид преклоненного Владимира внушал ей еще больше презрения к самой себе.
— Встаньте… встаньте! — твердила она. — Нельзя стоять на коленях перед дочерью…
Он не дал ей договорить.
— Илька… Илька! — повторял он, как безумный, со слезами на глазах. — Будьте моей женой…
— Никогда! — ответила Илька. — Никогда дочь убийцы не станет женой Владимира Янова.
Эта сцена сломила обоих. Илька поднялась к себе в комнату. Доведенный до отчаяния, Владимир вышел из дома. Долго бродил он по улицам города и, наконец, зашел к доктору Гамину.
Доктор сразу понял, что между женихом и невестой произошло объяснение, что теперь между ними выросла непреодолимая преграда, воздвигнутая общественными предрассудками.
Владимир рассказал доктору все, рассказал, как он умолял Ильку изменить свое решение.
— Увы, дорогой Владимир, — ответил доктор Гамин, — ведь я вас предупреждал… Я хорошо знаю Ильку, ничто не заставит ее отказаться от своей клятвы…
— О! Доктор, не отнимайте у меня последнюю надежду!.. Она согласится…
— Никогда, Владимир… У нее непреклонный характер… Она считает себя обесчещенной. Ни за что она не станет вашей женой, ни за что, потому что она дочь убийцы…
— Но если это не так?.. — воскликнул Владимир. — Если отец ее невиновен?
Доктор Гамин отвел глаза в сторону, чтобы не отвечать на этот решенный уже теперь вопрос.
Поборов волнение, совершенно овладев собой, проникновенным голосом, в котором чувствовалась непреоборимая решимость, Владимир произнес тогда:
— Вот что я вам скажу, доктор. Илька жена моя перед богом… и я буду ждать…
— Чего, Владимир?
— Перста божьего!
Прошли месяцы. Ничего не изменилось. Волнение, вызванное делом Николева в различных слоях городского общества, улеглось. О нем перестали говорить. Германская партия победила на городских выборах, и переизбранный в думу Франк Иохаузен потерял, казалось, всякий интерес к семье Никелевых.
Однако, согласные во всем, Иван и Илька не забывали об обязательствах перед банкиром, взятых на себя отцом. Они считали своим долгом оградить его память хотя бы от этого бесчестия.
Для этого нужно было время. Надо было превратить в деньги то малое, чем они еще располагали, продать отцовский дом, библиотеку — все, что только возможно. Быть может, пожертвовав своим последним имуществом, они смогут полностью погасить долг.
Потом видно будет… Илька, если только ей не откажут, будет давать уроки… Не здесь, так, может быть, в другом городе. Иван постарается поступить служащим в какой-нибудь торговый дом.
Но пока что надо было жить. Средства истощались. Небольшие сбережения, сделанные Илькой из заработков отца, таяли с каждым днем. Надо было поторопиться с продажей имущества. Брат и сестра решат потом, оставаться ли им в Риге.
Само собой понятно, что после отказа девушки выйти за него замуж Владимир Янов, хотя бы ради приличия, должен был покинуть дом учителя. Но, поселившись в предместье, он продолжал быть столь же частым гостем, как если бы жил у Никелевых. Он всячески помогал им советом при распродаже их скромного имущества для покрытия долга братьям Иохаузенам. Он предлагал Ильке все, что у него осталось от денег, завещанных отцом, но она упорно отказывалась принять эту помощь.
Восхищаясь величием ее души, благородством характера, обожая ее, Владимир умолял Ильку согласиться выйти за него замуж, отбросить мысль о том, что она недостойна его, внять настойчивым уговорам друзей отца… Но от нее нельзя было ничего добиться, даже надежды на будущее, — воля ее была непреклонна.
Видя отчаяние Владимира, доктор Гамин пытался несколько раз уговорить Ильку, но напрасно…
— Дочь убийцы, — твердила она, — не может быть женой честного человека!
Все в городе знали об этом и не могли не восхищаться благородным характером девушки, в то же время искренне жалея ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49