Важно не то, что
один с термином "человек" непосредственно соединяет представление о
разумно-нравственном существе, другой - известный видимый образ, что даже
этот образ очерчивается далеко не тожественно в представлении различных
людей, напр., в мысли зрячего и слепого; важно не то, что метка оказывается
не одинаковой; взаимное понимание вполне обеспечено, если разные метки
указывают на одни и те же предметы, на одну и ту же неопределенную полноту
содержания, из которой они взяты для ее же характеристики, так как в
суждении ей именно приписывается определение, а не тому определенному
понятию, которое соединяется с термином подлежащего"248.
К сожалению, однако, М.И.Каринский, по нашему мнению, не использовал во
всей полноте этого учения о субъекте суждения. У нас это учение
непосредственно вытекает из того, что сама действительность, сама жизнь
служит субъектом суждения, а также из того, что знание возникает на почве
этой жизни путем медленного процесса дифференцирующего сравнивания. Поэтому
развитое выше учение о субъекте суждения должно лежать в основе решения
многих проблем.
Нетрудно представить себе, каким образом из последовательных актов
дифференцирования, выражающихся в форме суждения, возникают представления и
понятия. Положим, благодаря первому акту дифференцирования мы узнали, что
(нечто) есть "S", во втором акте мы уже знаем, что "S есть P", в третьем -
"SP есть M" и т.д. Иными словами, дифференцированные продукты предыдущих
суждений мыслятся как один компактный комплекс элементов S, SP, SPM на фоне
недифференцированного остатка.
Комплексы дифференцированных элементов, образовавшихся из суждений, в
свою очередь становятся элементами новых более сложных суждений. Всякий
такой комплекс, как происшедший из своего рода сгущения суждений, может быть
опять разложен на суждения. Но, конечно, не всегда образованию такого
комплекса предшествуют ясно выраженные акты суждения: иногда
дифференцированные элементы сразу образуют комплекс представления, не пройдя
через отчетливо выраженную форму суждения. Поэтому о представлениях (и
понятиях) можно сказать, что они суть переразвитые или недоразвитые, а
потому сокращенные комплексы суждений. Напр., в суждении "этот высокий
худощавый человек очень похож на моего брата" представление "этот высокий
худощавый человек" есть комплекс недоразвитых или переразвитых суждений "это
- человек", "этот человек - высок" и т.д.249. Единственное возражение против
этих соображений может быть такое: в суждении есть всегда истина или ложь,
между тем как в представлении, напр., в построениях фантазии нет ни истины,
ни лжи. Доля правды, кроющаяся в этом возражении, будет указана позже.
Все ли суждения охватываются учением о суждении как об акте
дифференцирования действительности путем сравнения? Прежде всего является
вопрос, как отнестись к суждениям, по-видимому, не заключающим в себе всех
трех необходимых элементов акта дифференцирования: субъекта, предиката или
отношения между ними. Таковы вопросительные, бессубъектные и
экзистенциальные суждения. Вопросы не требуют особого исследования; уже
давно принято считать их не суждениями, а только зачатками суждений. В них
дается субъект будущего суждения, т.е. исходный пункт для дальнейшей
дифференциации, и ставится задача произвести эту дифференциацию, т.е. найти
предикат. Более интересны для нас бессубъектные суждения, вроде "светает",
"гремит" и т.п. Они не только не составляют затруднения для нашей теории, но
даже требуются ею: первые акты дифференцирования должны относиться к чему-то
совершенно еще неясному и потому невыразимому с помощью языка. Предикат этих
суждений, единственный отчетливо дифференцированный в них элемент, не должен
непременно выражаться глаголом. Какое угодно слово может играть эту роль,
это видно, напр., из таких выражений детского языка, как "бо-бо" (больно).
Надобно, однако, заметить, что эти суждения только по своей словесной форме
дают право на название бессубъектных. По своему интеллектуальному содержанию
ни одно суждение не может быть вполне лишено субъекта; отсюда не составляют
исключения также суждения "светает", "гремит" и т.п.; в них субъектом служит
или весь находящийся передо мною мир, или неопределенная часть его, которая
потому и не указывается, что она не определена точно. Отсюда понятно, что по
мере развития языка и знаний количество бессубъектных суждений, с одной
стороны, уменьшается, а с другой стороны, еще более возрастает: вместе с
возрастающею точностью оценки знания мы отказываемся от прежних определенных
субъектов и выражаемся так, чтобы показать, что субъект не может быть точно
указан. Таковы выражения "громом убило", "мне не верится", "ему не сидится"
(непроизвольность, а потому и невозможность отнести эти состояния к я), "в
комнате душно" и т.п. 250. Таким образом, мы вовсе не вступаем в
противоречие с представителями языкознания, утверждающими, что "с течением
времени число бессубъектных оборотов все растет - и чем ближе подвигаемся и
современному состоянию языков, тем их все больше и больше; наконец, в
настоящее время новые языки, можно сказать, переполнены бессубъектными
формами всевозможных оттенков и ступеней бессубъектности"251.
Всего труднее, на первый взгляд, объяснить экзистенциальные суждения,
типичным примером которых служит суждение "Бог существует". Однако, по
нашему мнению, все затруднения происходят здесь лишь оттого, что
исследователи сосредоточиваются на словесной форме этих суждении, а не на
самих мыслях, выраженных в них. Если, следуя словесной форме суждения "Бог
существует", допустить, что субъектом его служит понятие Бога, а предикатом
бытие, то тогда действительно это суждение с трудом укладывалось бы в рамки
теорий, как мы это покажем ниже, рассматривая разные учения о суждениях. Но
на деле это неверно. Суждение "Бог существует" есть результат процесса
дифференциации, производимого не над каким-то ничто, а над некоторою
реальностью, еще темною для нас, но уже характеризованною словом и
несомненно наличною: мыслить о чем-то, чего нет и что не признано за
наличное, никоим образом нельзя; в субъекте всякого суждения уже есть
признание его наличности как исходного пункта для дифференциации, а потому и
утверждать эту наличность еще раз в предикате было бы бессмысленно. Однако
всеобщая наличность всех объектов мысли может быть очень различною в разных
случаях:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
один с термином "человек" непосредственно соединяет представление о
разумно-нравственном существе, другой - известный видимый образ, что даже
этот образ очерчивается далеко не тожественно в представлении различных
людей, напр., в мысли зрячего и слепого; важно не то, что метка оказывается
не одинаковой; взаимное понимание вполне обеспечено, если разные метки
указывают на одни и те же предметы, на одну и ту же неопределенную полноту
содержания, из которой они взяты для ее же характеристики, так как в
суждении ей именно приписывается определение, а не тому определенному
понятию, которое соединяется с термином подлежащего"248.
К сожалению, однако, М.И.Каринский, по нашему мнению, не использовал во
всей полноте этого учения о субъекте суждения. У нас это учение
непосредственно вытекает из того, что сама действительность, сама жизнь
служит субъектом суждения, а также из того, что знание возникает на почве
этой жизни путем медленного процесса дифференцирующего сравнивания. Поэтому
развитое выше учение о субъекте суждения должно лежать в основе решения
многих проблем.
Нетрудно представить себе, каким образом из последовательных актов
дифференцирования, выражающихся в форме суждения, возникают представления и
понятия. Положим, благодаря первому акту дифференцирования мы узнали, что
(нечто) есть "S", во втором акте мы уже знаем, что "S есть P", в третьем -
"SP есть M" и т.д. Иными словами, дифференцированные продукты предыдущих
суждений мыслятся как один компактный комплекс элементов S, SP, SPM на фоне
недифференцированного остатка.
Комплексы дифференцированных элементов, образовавшихся из суждений, в
свою очередь становятся элементами новых более сложных суждений. Всякий
такой комплекс, как происшедший из своего рода сгущения суждений, может быть
опять разложен на суждения. Но, конечно, не всегда образованию такого
комплекса предшествуют ясно выраженные акты суждения: иногда
дифференцированные элементы сразу образуют комплекс представления, не пройдя
через отчетливо выраженную форму суждения. Поэтому о представлениях (и
понятиях) можно сказать, что они суть переразвитые или недоразвитые, а
потому сокращенные комплексы суждений. Напр., в суждении "этот высокий
худощавый человек очень похож на моего брата" представление "этот высокий
худощавый человек" есть комплекс недоразвитых или переразвитых суждений "это
- человек", "этот человек - высок" и т.д.249. Единственное возражение против
этих соображений может быть такое: в суждении есть всегда истина или ложь,
между тем как в представлении, напр., в построениях фантазии нет ни истины,
ни лжи. Доля правды, кроющаяся в этом возражении, будет указана позже.
Все ли суждения охватываются учением о суждении как об акте
дифференцирования действительности путем сравнения? Прежде всего является
вопрос, как отнестись к суждениям, по-видимому, не заключающим в себе всех
трех необходимых элементов акта дифференцирования: субъекта, предиката или
отношения между ними. Таковы вопросительные, бессубъектные и
экзистенциальные суждения. Вопросы не требуют особого исследования; уже
давно принято считать их не суждениями, а только зачатками суждений. В них
дается субъект будущего суждения, т.е. исходный пункт для дальнейшей
дифференциации, и ставится задача произвести эту дифференциацию, т.е. найти
предикат. Более интересны для нас бессубъектные суждения, вроде "светает",
"гремит" и т.п. Они не только не составляют затруднения для нашей теории, но
даже требуются ею: первые акты дифференцирования должны относиться к чему-то
совершенно еще неясному и потому невыразимому с помощью языка. Предикат этих
суждений, единственный отчетливо дифференцированный в них элемент, не должен
непременно выражаться глаголом. Какое угодно слово может играть эту роль,
это видно, напр., из таких выражений детского языка, как "бо-бо" (больно).
Надобно, однако, заметить, что эти суждения только по своей словесной форме
дают право на название бессубъектных. По своему интеллектуальному содержанию
ни одно суждение не может быть вполне лишено субъекта; отсюда не составляют
исключения также суждения "светает", "гремит" и т.п.; в них субъектом служит
или весь находящийся передо мною мир, или неопределенная часть его, которая
потому и не указывается, что она не определена точно. Отсюда понятно, что по
мере развития языка и знаний количество бессубъектных суждений, с одной
стороны, уменьшается, а с другой стороны, еще более возрастает: вместе с
возрастающею точностью оценки знания мы отказываемся от прежних определенных
субъектов и выражаемся так, чтобы показать, что субъект не может быть точно
указан. Таковы выражения "громом убило", "мне не верится", "ему не сидится"
(непроизвольность, а потому и невозможность отнести эти состояния к я), "в
комнате душно" и т.п. 250. Таким образом, мы вовсе не вступаем в
противоречие с представителями языкознания, утверждающими, что "с течением
времени число бессубъектных оборотов все растет - и чем ближе подвигаемся и
современному состоянию языков, тем их все больше и больше; наконец, в
настоящее время новые языки, можно сказать, переполнены бессубъектными
формами всевозможных оттенков и ступеней бессубъектности"251.
Всего труднее, на первый взгляд, объяснить экзистенциальные суждения,
типичным примером которых служит суждение "Бог существует". Однако, по
нашему мнению, все затруднения происходят здесь лишь оттого, что
исследователи сосредоточиваются на словесной форме этих суждении, а не на
самих мыслях, выраженных в них. Если, следуя словесной форме суждения "Бог
существует", допустить, что субъектом его служит понятие Бога, а предикатом
бытие, то тогда действительно это суждение с трудом укладывалось бы в рамки
теорий, как мы это покажем ниже, рассматривая разные учения о суждениях. Но
на деле это неверно. Суждение "Бог существует" есть результат процесса
дифференциации, производимого не над каким-то ничто, а над некоторою
реальностью, еще темною для нас, но уже характеризованною словом и
несомненно наличною: мыслить о чем-то, чего нет и что не признано за
наличное, никоим образом нельзя; в субъекте всякого суждения уже есть
признание его наличности как исходного пункта для дифференциации, а потому и
утверждать эту наличность еще раз в предикате было бы бессмысленно. Однако
всеобщая наличность всех объектов мысли может быть очень различною в разных
случаях:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113