— Машину в точку сбора! — скомандовал генерал Трофимов.
Задание было выполнено. Без потерь с одной из сторон. И без лишнего шума. Одним гражданином Ивановым выполнено...
Глава шестьдесят шестая
Папа и его помощник стояли возле дома. И с неподдельным удивлением смотрели на три лежащих ногами к распахнутой двери трупа. Ногами, потому что пули ударили их со стороны дома.
— Как же это так? — ошарашенно спросил Шустрый.
— Я то же самое хотел спросить, — угрюмо сказал Папа, в упор глядя то на трупы, то в бегающие во все стороны глазки своего подручного.
— Тут еще двое, — крикнул от стоящей на стоянке машины один из телохранителей, — Горец и Стреляный.
— Мертвые? — спросил Папа.
— Мертвее не бывает. У них дырки в башках.
— Кто же это? Их так? — глупо спросил Шустрый, поворачивая носком ботинка и рассматривая разбитые пулями лица.
Один из трупов неожиданно застонал.
— Гля! Этот жив! — радостно заорал Шустрый.
— Помогите ему, — распорядился Папа и молча шагнул через порог дома.
Помощник, суетясь, побежал за ним. В доме картина была еще более ужасающая. В комнате на каждом шагу валялись трупы. Трупы братанов.
— Ё! Они же три часа назад...
— Где он был? — не обращая внимания на причитания подручного, резко спросил Папа.
— Кто?
— Иванов где был? Когда ты ушел.
— Здесь, — подбежав, показал Шустрый. Возле места, где стоял Шустрый, очень близко Друг от друга валялись три мертвеца. Папа наклонился над ними.
— Их положили не из пушек. И не перьями. Их убили руками.
— Как руками? — не понял Шустрый.
— Так, руками! — рявкнул Папа. — И еще ногами.
— Кто же мог руками?..
— Это тебя надо спросить! И с тебя спросить!
— А я-то здесь при чем? — заскулил Шустрый. От первых трех трупов Папа прошел к следующему.
— Этого шмальнули из «макара» или «ТТ», — дал заключение он. — У твоих были «Макаровы» и «ТТ»? Впрочем, нет, только «ТТ».
Папа нашел и вертел в пальцах пустую гильзу.
— Были. Три «ТТ» были.
— Скажи, чтобы собрали все оружие и проверили, какого нет. Если я прав, то не будет хватать одного или двух «ТТ».
По комнате быстро забегали, собирая стволы и перья, «шестерки». Оружие складывали на стол. Шустрый пересчитывал и опознавал его.
— Это «кольт» Бурого. Это «смит» Рябого. Он всегда любил редкие шпалеры. Это... Всего... Папа, нет двух «тэтэшников»!
— Ну, значит, получается, что это... Получается, что это он? Так, что ли?..
Папа еще раз осмотрел поле боя.
— Десять здесь. И пятеро на улице. Неужели пятнадцать?!
— А может, это не он? Не мог же один... Ну не мог! — протестующе замотал головой Шустрый. — Он же почти дохлый был, когда я уезжал!
— Ты же сам говорил, что он мент. Что спец.
— Даже если мент! Ну не может такого быть, чтобы один...
— По идее, не может...
«Шестерки», рассортировывавшие оружие, притихшие, стояли возле столов, косясь на покойников, которые недавно были их друзьями и любили жрать, пить водку, играть в карты и трахать баб. Совсем недавно любили. Еще вчера... А теперь уже ничего не любят...
— Как там раненый? — вдруг вспомнил Папа.
— Вроде очухался.
Папа вышел из дома и подошел к открывшему глаза и громко постанывающему раненому.
— Ты слышишь меня? — спросил он.
Раненый перестал стонать и преданно посмотрел в лицо Папе. Папа был страшнее пули в плече. И страшнее боли.
— Ты видел их? — спросил Папа.
— Видел, — согласно кивнул раненый «бык».
— Это были менты? Отрицательный ответ.
— Сколько их было?
— Один, — едва слышно прошептал раненый.
— Ты меня не понял. Сколько их было всего?
— Один, — повторил поверженный «бык».
— Кто?
— Тот, — показал «бык» глазами на дом.
— Кто «тот»? Говори яснее!
— Фраер.
— Тот фраер, которого вы привезли сюда?
— Да.
— Тот?! — взъярился Папа и ухватил и приподнял раненого за грудки так, что тот от боли заорал в полный голос. — Говори!
— Тот, Папа! — вопил раненый. — Тот!
— Откуда ты знаешь?!
— Я видел его. Он сидел там. Это он стрелял в нас! Один! Это он убил всех!
— Я же говорил тебе, Папа. Он крутой! Он самый крутой, — тихо бормотал себе под нос Шустрый. — Он там наших братанов. И теперь здесь. Он один — всех. Вот и этот его видел...
Но Папа бормотании своего помощника не слышал. Он резко отбросил раненого и вернулся к двери.
— Здесь должны быть стреляные гильзы. Найдите их.
«Шестерки» встали на колени.
— Есть, Папа. Есть три гильзы. От «ТТ».
— Три выстрела — три трупа, — задумчиво сказал Папа и, резко повернувшись и не оборачиваясь, пошел к машине.
Итого выходит — пять трупов на Агрономической, потом еще один, еще четверо, еще пять и вот теперь здесь — десять в доме и еще на улице...
Мать моя!..
Глава шестьдесят седьмая
Иван Иванович медленно приходил в себя. Он лежал на койке в профилактории Министерства безопасности. В очень второстепенном профилактории. Рядом с ним на стуле сидел медбрат. Метр девяносто ростом, сто пять килограммов весом, в наброшенном поверх штатского костюма белом халате.
— Вы пришли в себя? — участливо спросил он.
— Да, — ответил Иван Иванович.
— Он пришел в себя, — сказал медбрат в переносную рацию.
— Мне бы это... Мне бы в туалет. Быстрее, — сказал Иван Иванович.
— Эй! Кто-нибудь там! — рявкнул так, что стаканы на подносе задребезжали, медбрат. В дверь сразу сунулись три головы.
— Что случилось?!
— Дайте ему эту, утку...
Через час медбрат ушел. Потому что его место занял другой, тоже в белом халате медбрат. По внешнему облику собрат того медбрата.
— Давайте знакомиться, — сказал он, — майор госбезопасности Проскурин.
— Майор? — переспросил Иван Иванович.
— Майор, — развел руками майор, словно извиняясь за то, что не капитан.
— А я Иванов, — сказал Иванов.
— Я знаю. Я все о вас знаю. Вы Иванов. Вы сидели в шкафу у любовницы на улице Агрономической, когда в квартире началась стрельба. Вы надели чужой пиджак и нашли там ключ или записку с указанием места тайника...
— Ключ...
— В том тайнике вы обнаружили дискеты и...
— Пистолет и доллары... Откуда вы все это знаете?
— Работа такая. Вы обнаружили пистолет, доллары, но главное, дискеты, которые, как оказалось, интересовали очень многих людей. И за которыми началась всеобщая охота. И где они теперь, эти доллары, пистолет, а главное, дискеты?
— У этого. Который меня бил.
— У которого из этих? — показал майор три фотографии, среди которых была одна, снятая через телеобъектив камеры слежения. На языке следствия эта процедура, когда из трех лиц следовало выбрать нужное, называлась опознанием.
— Этот! — уверенно сказал Иван Иванович.
— Вы знаете о содержании дискет?
— Нет, — ответил Иван Иванович.
Но майор не отрывал от его лица глаз. И ничего не говорил. Майор просто смотрел, молчаливо требуя ответа на свой вопрос.
— Ну то есть почти нет, — поправился Иван Иванович, заерзав на кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90