– Я давно хочу с тобой поговорить, но побаиваюсь: язык у тебя длинный.
– Это верно, – согласился Иван.
– Ты в шутку будто, а все выболтаешь…
Говорили околичностями и намеками и никак не сговорились. Шишкин сказал, что согласился бы отдать дочь, но прежде надо отказать Илье и сделать это политично, а то рассердятся все: и тамбовские и пермские.
– Твое дело – волчье: схватил, да и был таков, а я отец.
Еще хотел он узнать, венчан ли Иван с гольдкой.
Толковали долго.
– Но твердо не обещаю, – уклончиво говорил Спирька.
Иван знал: чем сильней такой человек чего-нибудь хочет, тем менее старается это показать.
Иван затеял угощение в избе Родиона. Так часто случалось, когда он приезжал. Мужики этому не удивлялись.
Пришли Овчинниковы и опять затеяли разговор про сватовство. Иван поддерживал их, подмигивая Спирьке. Советовал ему соглашаться.
В это время в горнице в доме Спиридона было полно девиц. Они пели за прялками. Иван пришел туда. Он подсел к Дуне.
Она в новом сарафане, в светлых рукавах. Он знал: ее собирают к венцу.
– Ты не обиделась на меня?
– Нет, – спокойно ответила Дуня и взглянула, как бы желая спросить: «За что же?»
– Какая ты светлая, белая, чистая.
Она засмеялась.
– Шибко хороша!
– Эй, эй, чего ты ей поешь! – вступились девицы.
Иван вспомнил, какое злое чувство пробудила она в нем прошлый раз. А сама скромная, нежная.
– Знаешь, Дуня, я люблю утром пойти тайгой, послушать, как птицы поют. Солнышко чуть всходит, чисто на душе, так светло. Как в детстве, душа радуется… Птица сидит, перышки чистит, ясная, свежая. Воздух какой!.. И вдруг вскидываю ружье – бац, грохот, все к черту, эта самая красавица птица валится вся в крови, перья летят… Скажи, не зверь ли человек?
Она глядела на него с огорчением: дядя Ваня опять глупости порол.
– Так же ведь и с любовью, – продолжал он, глядя странно и пристально.
Она вспыхнула от стыда. «Попробуй!» – как бы ответил ее взор.
* * *
Олени Старик и Царь бежали, широко раскидывая ноги. Закутавшись в доху, Иван лежал в нартах и смотрел вперед. За рогами оленей виднелись ущелье и снежная равнина. Он вспомнил разговор у Саньки. Овчинников ждет, пока соседа нужда задавит. Край богат, а он от избы не отойдет и из соседа гроши выжимает. Он даже хвалиться стал, что к нему все с нуждой идут.
Нынче повсюду в деревнях росли торговцы. Началась борьба за богатство. Иван не боялся. Он чувствовал, что все эти люди, пришедшие на Амур издалека, со всеми их желаниями и грехами еще понадобятся ему, что от богатых пригодится богатство, от бедных – труд. «Спирька склонялся… Но не врет ли он, расейский хитрован? Толкует: мол, твердо не обещаю… Может, я умом рехнулся, поверив ему? Ну, пусть-ка…»
Стены каменного ущелья поползли над нартами. Острые черные скалы в белых березах лезли ввысь, во мглу. Сжатый между ними Горюн застыл буграми и торосами. Глубокий снег завалил лозы.
– Ы-ий!.. Ы-ий!.. – как волки, выли во мгле погонщики.
Сквозь изморозь и туман косматым желтым пятном едва проступало солнце.
«А как бы барса на самом деле Илью не съела», – думал Иван. После разговора со Спирькой зло его к Илье стало стихать, но как он злу этому и прежде старался не давать воли, так противился он теперь и доброму чувству, что явилось в душе к парню. Он вообще не любил поддаваться чувствам и всю жизнь был настороже. Даже своей душе не верил иногда и держал ее в узде. С такой душой, он знал, можно гору своротить.
«Неужели Спирька меня обманывал? Цену набивал?» – подумал он. Еще никто не обманывал Ивана.
«Но что она нашла в Илье? Говорит, что любит его… Сам я говорил Илье, чтобы на Горюне свататься. Но никогда не думал, что так случится. Вот, говорят, на грех из палки выстрелишь, ударило из пня, из Ильи! Вот шутки! Шутил, шутил – и дошутился. Уж очень плохо судил об Илье…» Надежда была на богатство… «Я люблю ее, а она Илью. Я готов на руках ее носить, а она меня не видит».
Иван уснул и проснулся под той горой, где перебил он кучу людей.
«Что это я задумал? Может, пусть она любит парня?» – мелькнуло в голове.
Нежность и боль явились в душе Ивана. «Пусть она будет счастлива с парнем. Она молодая».
А другой голос нашептывал: «Погоди, еще все переменится, поживет, полюбит и тебя. Начал бить, Иван, бей дальше! Не жалей никого!»
* * *
А Спиридон, проводив Бердышова, подумал: «Поверил Тигр! Но, слава богу, я нашелся»!
Он сказал дочери:
– Берегись всю жизнь Ивана, он тебя сватал, не постыдился, говорит: полюбил, чуть ли, мол, еще не видавши тебя. Как сладко врет!.. И ямщики подтверждают, что Илья собирается сюда.
Жене сказал:
– Надо торопиться. Иван нас за дурачков принимает. Я слыхал его рассказы, что у них в Забайкалье богачи с девками творят. Тут есть отец, и этому не бывать! Дочь я ему не продам! Надо скорей играть свадьбу. Я его утешил, сказал, что свадьбу отложим будто бы до весны, но с условием, чтобы он не мешался, убрался бы с глаз, а то люди осудят. У него же складно врать научился!
Дуня очень обрадовалась, услыхав, что приезжает Илья и что отец торопится со свадьбой.
В этот приезд Ивана многие заметили, как он лип к Дуняше. И хотя Ивана любили, но тут он хватил через край. Даже Родион – друг его и приятель – полагал, что нельзя поддаваться торгашу. А Сильвестр прямо сказал: пусть он свои разбойничьи замашки оставит и здесь мошной не трясет. Все надеялись, что Спирька не даст себя объехать на кривой.
– Отец, – приговаривала Петровна. – Свое дитя!
– Отец отцу рознь. Мало ли какие бывают отцы!..
Все понимали, что Иван хотел купить и отца, и мать, и Дуняшу. Тигр!
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
– Эх, жених, туда-сюда на почтовых гоняет! – закричали девушки, разбегаясь, когда, чуть не наехав на них, Илья вкатил с колокольцами на «обратных». Он приехал погостить к невесте.
– А где Пахом Терентьич? – выскакивая без шапки на улицу, окликнул его Спиридон.
Илья осадил коней, бросил вожжи, выпрыгнул из кошевы.
– Отец дома остался, потом на своей лошади приедет.
– Я слыхал, что вы вместе собирались.
– Собирались вместе, – отвечал Илья. – Тятя и меня хотел задержать.
– Что так? – небрежно спросил Спиридон, втайне насторожившись. Он опасался, не запустил ли Иван какое-нибудь сомнение в душу Пахома.
– Да он вот-вот будет. Сам все хотел повидать вас.
– А-а!..
Илья пошел в избу.
Дуня, увидев Илью, засмеялась счастливо и, схватив его за руки, наклонила голову, словно желая прислониться к его груди.
Илья снял шубу.
Мать, сидя у прялки, искоса наблюдала за ним и за Дуней. Они разговаривали стоя. Речь у обоих так и лилась, ласковая и кроткая. В лице выразилась спокойная, мужественная уверенность. Он ласково и снисходительно слушал свою подругу. Он был выше Дуни на полголовы и смотрел на нее сверху, как сильный и старший.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208