Легкое раздражение исказило правильные черты его лица.
— Разумеется, понимаете. Говорите правду, или я велю арестовать вас за покушение на мистера Салливана. Он, разумеется, поклянется, что вы пытались его убить.
Блефует! Наверняка блефует! Пошлет ее в тюрьму лишь потому, что она не собирается иметь с ним дела? Впрочем.., эти жезлы.., с ними можно добиться всего!
Паника, смешанная с негодованием, побудила ее выпалить:
— И вы верите всему этому, мэр?! Может, примете меры?
— Какие меры? — удивился Салливан. — Вы здесь стоите, несете всякую чушь и разговариваете сами с собой. Что я должен, по-вашему, делать?
Джорран тяжело вздохнул, и Бриттани невольно взглянула на него.
— Жаль, что он упомянул об этом. Я всего лишь поинтересовался, чего вы так внезапно испугались. Теперь придется вас задержать.
Значит, он все-таки блефовал. Как же она не догадалась: ведь не в его интересах поднимать шум. Но задержать себя она не позволит!
— И не спрашивай, женщина, почему он не видит и не слышит меня, — пренебрежительно добавил он, садясь. — Держи свое любопытство при себе.
Да как он смеет? Как смеет обращаться с ней подобным образом?
И тут она разозлилась по-настоящему. Значит, она ничто, жалкая букашка, соринка, которую спешат смести под ковер?! И не представляет никакой угрозы его тщательно продуманным планам?
— Спрашивать? Зачем? — в тон ему выпалила она. — Я совершенно точно знаю, почему он не видит и не слышит тебя!
Глава 24
Позже Бриттани могла бы поклясться, что это сам дьявол дернул ее за язык, но всем известно, что гнев — худший советчик, что и было блестяще доказано в ее случае. Ей надо было бы держать язык за зубами. Притвориться, что она та, кем представилась, — еще одна посетительница мэра. Теперь придется признаваться, что она знала больше, чем следовало, и предложить разумное объяснение, не выдав при этом Далдена. Пусть он выше ростом, но справиться с «вышибалами» будет не так просто. В обычном поединке Далден, вероятно, уложит их на обе лопатки. Однако у этой четверки есть жезлы, так что простым поединком дело не обойдется. Далдена обезвредят за считанные секунды, а это будет означать, что Джорран взял верх. Значит, единственный выход — не дать им знать, что он поблизости.
Джорран снова поднялся, но на этот раз было очевидно, что он разъярен. Да, это уже не прежнее легкое раздражение.
Дородный коротышка, стоявший за спиной мэра, что-то шептал ему на ухо. Похоже, Бриттани тоже вдруг стала невидимкой, поскольку мэр, посмотрев сквозь нее, принялся перелистывать какие-то бумаги.
— Объяснись, женщина, — прошипел Джорран. Бриттани принялась излагать наспех придуманную версию, по ее мнению, самую безопасную.
— Я репортер местных новостей, прикомандированный к здешнему муниципалитету. Моя работа — освещать все события, происходящие здесь, а ваши люди и те палочки, которыми они помахивают последние два дня, меня заинтересовали. Я последовала за вами. Наблюдала. Слушала. Даже ребенок мог сообразить, что к чему, тем более что ваши люди не особенно пытались скрыть свои действия.
Последнее было не совсем правдой, но Джорран не стал уличать ее, заметив только:
— Мы слушали ваши городские новости. В них не было ни малейшего упоминания о том, что вы говорите. Значит, все это ложь.
— Нет, это означает, что я еще не закончила репортаж.
— В таком случае вы никому не говорили о том, что обнаружили?
А что теперь? Спасти свою задницу, заявив, что и другие знают? Вселить в этих типов страх разоблачения или не дать им запаниковать, чтобы Далден смог выполнить свою задачу? Недаром Марта упомянула, что если они скроются, найти их снова будет невозможно. Значит, никакой паники.., если не считать ее собственной.
Бриттани выбрала тактику нападения и с оскорбленным видом заявила:
— Да вы шутите! Чтобы меня приняли за лгунью? Я пишу о реальных фактах, а для этого нужны веские доказательства! Я еще пока дорожу своей репутацией честного журналиста, а то, что вытворяют ваши палочки, просто немыслимо! Может, вы потрудитесь объяснить, что все это означает?!
— А как по-вашему?
— Мне платят не за фантазии, а за способность донести до слушателей и зрителей все, что достойно освещения в прессе, — снова возмутилась она. — Но из всего увиденного мной ясно, что вы желаете занять пост мэра.
— То, что очевидно, часто оказывается нереальным, — бросил он и, кивнув в сторону мэра, добавил:
— Все, что он делает, не производит на меня впечатления. От него не зависят воистину важные дела. Не уверен, что хочу получить его титул. Я подожду несколько дней, чтобы понаблюдать и решить.
Бриттани едва не рассмеялась. Этот человек жаждет захватить кресло мэра, не представляя при этом, в чем заключается его работа! Или пытается сбить ее со следа?
— Нельзя вникнуть в суть работы мэра за несколько дней, — возразила она. — Осуществление проектов, которыми он занимается, может занять месяцы. А иногда и годы. Об удаче или провале мэра можно судить только в конце срока полномочий, перед самыми выборами, причем исключительно по тому, что именно достигнуто за это время. Это не титул, а работа. Он трудится ради людей, ради блага нашего города, а не из выгоды для себя.
Джорран пренебрежительно отмахнулся.
— Эта должность будет тем, что я решу из нее сделать. И горожане не имеют к этому никакого отношения. Их чаяния мне безразличны. Ваш город просто первая ступенька к истинной власти.
Ничего себе! Да он еще и хвастун! Впрочем, это не оставляет особой надежды на ее освобождение, когда Джорран сочтет нужным закончить разговор. Однако можно и выслушать его, чтобы потянуть время…
— Истинная власть, вот как? Собираетесь стать первым человеком в этой стране? Правителем? Но просто из любопытства позвольте узнать: каким образом вы вознамерились этого добиться, не будучи гражданином нашего государства и к тому же хоть сколько-нибудь известной личностью?
— Я известен. Люди в этом здании уже считают меня своим мэром. Сегодня он произнесет речь для тех людей, которых вы называете прессой, и объявит, что с самого начала был моей марионеткой и это я принимал за него все решения.
Бриттани так и подмывало сказать, что подобная речь только возмутит людей, посчитавших, что их нагло дурачили, так что желаемый эффект вряд ли получится. Но вдруг они не сумеют остановить Джоррана? Зачем предупреждать его, что подобными выходками он сам роет себе могилу?
Поэтому она спросила только:
— А вы не забыли о других кандидатах на этот пост?
— Если я решусь встать на первую ступеньку лестницы, ведущей к президентству, значит, останусь единственным кандидатом на время той церемонии, которая именуется выборами. Остальные смирятся с тем, что мэром станет самый достойный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80