С посеребренными сединой висками, с высокомерным выражением лица, черты которого слегка заострены от злоупотребления морфием и придают ему этот внешне самоуверенный вид, фальсификатор, одетый тщательно и очень элегантно, отправляется в суд. Он выходит из собственного дома и идет пешком в сопровождении толпы журналистов, фотографов и просто любопытных, переполняемых чувством симпатии. Он идет, и последние пятнадцать лет его жизни – его работы над подделками, его подпольные изыскания – уже не тяготят его. Он – герой, каким уже не надеялся стать.
Зал четвертой палаты суда представляет собой подлинный музей Ван Меегерена. Председатель суда В.Г.А. Болл восседает в председательском кресле среди этой экспозиции проданных в свое время подделок художника; одной из них – «Тайной вечерей» пришлось даже за неимением места завесить портрет королевы. Все стены зала увешаны его картинами. Имеется также экран, на котором демонстрируются диапозитивы с результатами рентгенографии.
Ван Меегерен аккуратно поворачивает голову, оглядываясь по сторонам, садится, вновь встает, снимает и вновь надевает очки, машет рукой своим близким. Каждый жест тщательно выверен. Великолепный актер, он с явным удовлетворением любуется собранием своих произведений. Он произвел большое впечатление, когда ровно в 10 часов занял свое место на скамье подсудимых.
– Вы – Хенрикус Антониус Ван Меегерен?
Ван Меегерен охотно признает это. Затем прокурор Х.А. Вассельберг зачитывает обвинительный акт. Два основных обвинения таковы: доходы, полученные мошенническим путем; подделка подписей «на некоторых картинах» «с намерением выдать их за произведения других».
– Обвиняемый, признаете ли вы эти факты?
– Признаю.
– Тогда предлагается заслушать показания специалистов, – объявляет судья.
Комиссия Кореманса в полном составе приносит присягу. Вопросы к комиссии:
– Все ли фигурирующие в деле картины созданы недавно, а не в XVII веке? Если да, является ли их автором Ван Меегерен?
Семь специалистов отвечают утвердительно. После демонстрации диапозитивов с рентгенограммами д-р Кореманс дает краткое получасовое объяснение. Он доказывает, что… все утверждения фальсификатора абсолютно точны. Кракелюры (а также пыль из китайской туши), живописные слои, присутствие фенолформальдегида, укороченный подрамник «Христа в Эммаусе» (отпиленный оригинальный кусок которого был найден полицией в Ницце) – ничто не упущено, но все излагается сверхскоростным методом: процесс не должен затягиваться, и к тому же Коремансу – странное совпадение – нужно спешить на самолет. В 11 часов он покидает зал суда и отбывает в Нью-Йорк. Его выступление в суде носило чисто технический характер. Он не стал слишком распространяться.
Сам Ван Меегерен высказывает следующее суждение об этой демонстрации, которая подтверждает, что он – фальсификатор:
– На мой взгляд, проделана блестящая работа. Я бы сказал даже выдающаяся. Теперь уже никогда нельзя будет так легко, как раньше, выдать подделку за подлинник. По моему мнению, работа подобного рода даже куда более искусна, чем… скажем, написание «Христа в Эммаусе».
Место для свидетелей занимает де Вилд, специалист, рекомендовавший нидерландскому государству приобрести «Омовение ног». Одновременно он – один из членов комиссии Кореманса, задачей которой были поиски доказательств фальсификации. Показания этого человека необходимы со всех точек зрения, поскольку именно он устанавливал подлинность картины и ему же пришлось потом доказывать, что это подделка. Он заявляет:
– Позднее я смог сделать радиографический анализ «Омовения ног», и это заставило меня изменить мнение.
Следует отметить, что это его «позднее» очень туманно. На деле лишь по настоянию и в соответствии с точными указаниями самого Ван Меегерена была проведена радиография его картин. Что же касается де Вилда, он, не боясь оказаться в смешном положении, продолжает показания, похваляясь своими познаниями и заслугами в искусстве:
– Для меня все эти проверки были очень просты. Я вскоре убедился, что обвиняемый позаимствовал в моем трактате о методах Вермера и де Хоха формулу состава почти всех красок, которые он готовил по старинному методу. Даже некоторые посторонние примеси (случайная грязь), которые я отметил в живописи Вермера, обнаруживаются и в живописи Ван Меегерена.
Смех в зале сопровождает это не совсем удачное бахвальство.
Затем выступают поочередно другие члены комиссии, подтверждая вывода Кореманса. Вслед за Страйбисом, заявившим, что он был весьма эффективным, но явно несведущим посредником и «абсолютно не помнит суммы сделдок, поскольку не сохранил никаких документов», показания дает Хоогендайк, самый крупный торговец картинами в Голландии. Судья почтительно предоставляет ему возможность излагать факты по собственному усмотрению и не задает ни одного щекотливого вопроса.
– Я попался в ловушку. Когда я увидел картину «Искупитель», я тотчас же подумал о «Христе в Эммаусе».
Историки искусства утверждали, что «Христос в Эммаусе» не может быть единственным произведением подобного рода, что должны существовать и другие. Я продал «Искупителя» Ван Бенингу. Это было в 1941 году в Роттердаме…
С первого взгляда мне показалось, что это необыкновенная картина. Обычно мое первое впечатление не обманывает меня. Но и здесь я также не мог избавиться от впечатления, оказанного на меня в свое время «Христом в Эммаусе». Это может показаться непонятным теперь, но, как вы знаете, тогда все эти сделки осуществлялись втайне. После «Тайной вечери» я продал еще две картины, в том числе такую странную, как «Исаак, благословляющий Иакова».
– Как вы объясните тот факт, что вы приняли эту картину? – спрашивает председатель суда.
– Это трудно объяснить. Теперь я сам не понимаю, как я мог ошибиться. Но мы все скатывались по одной наклонной плоскости: от «Христа в Эммаусе» к «Тайной вечере», от «Тайной вечери» к «Исааку, благословляющему Иакова». Когда я смотрю на них сегодня, я не понимаю, как это могло случиться. Возможно, психолог смог бы объяснить это лучше меня. Но обстановка военного времени в значительной степени содействовала нашему ослеплению. Не нужно забывать, что «Христос в Эммаусе» был признан подлинным и специалистами с мировой известностью. Все последующие подделки потянулись за ним, как звенья одной цепи. Вот почему их удавалось все легче продавать. Кроме того, сыграло свою роль и желание сохранить картины в Голландии.
После этих показаний Хоогендайка утреннее заседание суда завершается слушанием заключения психиатра Ван дер Хорста:
– Характер обвиняемого делает его исключительно чувствительным к критике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Зал четвертой палаты суда представляет собой подлинный музей Ван Меегерена. Председатель суда В.Г.А. Болл восседает в председательском кресле среди этой экспозиции проданных в свое время подделок художника; одной из них – «Тайной вечерей» пришлось даже за неимением места завесить портрет королевы. Все стены зала увешаны его картинами. Имеется также экран, на котором демонстрируются диапозитивы с результатами рентгенографии.
Ван Меегерен аккуратно поворачивает голову, оглядываясь по сторонам, садится, вновь встает, снимает и вновь надевает очки, машет рукой своим близким. Каждый жест тщательно выверен. Великолепный актер, он с явным удовлетворением любуется собранием своих произведений. Он произвел большое впечатление, когда ровно в 10 часов занял свое место на скамье подсудимых.
– Вы – Хенрикус Антониус Ван Меегерен?
Ван Меегерен охотно признает это. Затем прокурор Х.А. Вассельберг зачитывает обвинительный акт. Два основных обвинения таковы: доходы, полученные мошенническим путем; подделка подписей «на некоторых картинах» «с намерением выдать их за произведения других».
– Обвиняемый, признаете ли вы эти факты?
– Признаю.
– Тогда предлагается заслушать показания специалистов, – объявляет судья.
Комиссия Кореманса в полном составе приносит присягу. Вопросы к комиссии:
– Все ли фигурирующие в деле картины созданы недавно, а не в XVII веке? Если да, является ли их автором Ван Меегерен?
Семь специалистов отвечают утвердительно. После демонстрации диапозитивов с рентгенограммами д-р Кореманс дает краткое получасовое объяснение. Он доказывает, что… все утверждения фальсификатора абсолютно точны. Кракелюры (а также пыль из китайской туши), живописные слои, присутствие фенолформальдегида, укороченный подрамник «Христа в Эммаусе» (отпиленный оригинальный кусок которого был найден полицией в Ницце) – ничто не упущено, но все излагается сверхскоростным методом: процесс не должен затягиваться, и к тому же Коремансу – странное совпадение – нужно спешить на самолет. В 11 часов он покидает зал суда и отбывает в Нью-Йорк. Его выступление в суде носило чисто технический характер. Он не стал слишком распространяться.
Сам Ван Меегерен высказывает следующее суждение об этой демонстрации, которая подтверждает, что он – фальсификатор:
– На мой взгляд, проделана блестящая работа. Я бы сказал даже выдающаяся. Теперь уже никогда нельзя будет так легко, как раньше, выдать подделку за подлинник. По моему мнению, работа подобного рода даже куда более искусна, чем… скажем, написание «Христа в Эммаусе».
Место для свидетелей занимает де Вилд, специалист, рекомендовавший нидерландскому государству приобрести «Омовение ног». Одновременно он – один из членов комиссии Кореманса, задачей которой были поиски доказательств фальсификации. Показания этого человека необходимы со всех точек зрения, поскольку именно он устанавливал подлинность картины и ему же пришлось потом доказывать, что это подделка. Он заявляет:
– Позднее я смог сделать радиографический анализ «Омовения ног», и это заставило меня изменить мнение.
Следует отметить, что это его «позднее» очень туманно. На деле лишь по настоянию и в соответствии с точными указаниями самого Ван Меегерена была проведена радиография его картин. Что же касается де Вилда, он, не боясь оказаться в смешном положении, продолжает показания, похваляясь своими познаниями и заслугами в искусстве:
– Для меня все эти проверки были очень просты. Я вскоре убедился, что обвиняемый позаимствовал в моем трактате о методах Вермера и де Хоха формулу состава почти всех красок, которые он готовил по старинному методу. Даже некоторые посторонние примеси (случайная грязь), которые я отметил в живописи Вермера, обнаруживаются и в живописи Ван Меегерена.
Смех в зале сопровождает это не совсем удачное бахвальство.
Затем выступают поочередно другие члены комиссии, подтверждая вывода Кореманса. Вслед за Страйбисом, заявившим, что он был весьма эффективным, но явно несведущим посредником и «абсолютно не помнит суммы сделдок, поскольку не сохранил никаких документов», показания дает Хоогендайк, самый крупный торговец картинами в Голландии. Судья почтительно предоставляет ему возможность излагать факты по собственному усмотрению и не задает ни одного щекотливого вопроса.
– Я попался в ловушку. Когда я увидел картину «Искупитель», я тотчас же подумал о «Христе в Эммаусе».
Историки искусства утверждали, что «Христос в Эммаусе» не может быть единственным произведением подобного рода, что должны существовать и другие. Я продал «Искупителя» Ван Бенингу. Это было в 1941 году в Роттердаме…
С первого взгляда мне показалось, что это необыкновенная картина. Обычно мое первое впечатление не обманывает меня. Но и здесь я также не мог избавиться от впечатления, оказанного на меня в свое время «Христом в Эммаусе». Это может показаться непонятным теперь, но, как вы знаете, тогда все эти сделки осуществлялись втайне. После «Тайной вечери» я продал еще две картины, в том числе такую странную, как «Исаак, благословляющий Иакова».
– Как вы объясните тот факт, что вы приняли эту картину? – спрашивает председатель суда.
– Это трудно объяснить. Теперь я сам не понимаю, как я мог ошибиться. Но мы все скатывались по одной наклонной плоскости: от «Христа в Эммаусе» к «Тайной вечере», от «Тайной вечери» к «Исааку, благословляющему Иакова». Когда я смотрю на них сегодня, я не понимаю, как это могло случиться. Возможно, психолог смог бы объяснить это лучше меня. Но обстановка военного времени в значительной степени содействовала нашему ослеплению. Не нужно забывать, что «Христос в Эммаусе» был признан подлинным и специалистами с мировой известностью. Все последующие подделки потянулись за ним, как звенья одной цепи. Вот почему их удавалось все легче продавать. Кроме того, сыграло свою роль и желание сохранить картины в Голландии.
После этих показаний Хоогендайка утреннее заседание суда завершается слушанием заключения психиатра Ван дер Хорста:
– Характер обвиняемого делает его исключительно чувствительным к критике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17