Вблизи стали видны поры, бородавки, явственно проступила несимметричность черт. Но это в глазах Бена никогда не делало женщину менее соблазнительной, даже напротив. То же самое происходило и с Венецией. Очарование ее не уменьшалось оттого, что он теперь мог видеть разрушающиеся сваи, черные тени крыс, снующих по карнизам домов, плавающий в воде мусор и отходы вперемешку с человеческими фекалиями. Венеция брала над ним власть, являясь его взору в своем подлинном обличье.
Но все же был в ее облике некий диссонанс. На пути в город им попались громоздкие турецкие галеры. Как и подобает на Востоке, богато украшенные, ощетинившиеся рядами весел, которые вот-вот приобретут подвижность в руках рабов, кишащие людьми в разноцветных одеждах, готовыми сопровождать своего султана на пути из Венеции. При иных обстоятельствах его отбытие превратили бы в пышный праздник, так как Турция владела Венецией почти двадцать лет. Но как только они уйдут, другие, еще более ужасные корабли слетятся сюда с небес. Как скоро? Через день-два?
– Ты знаешь, что нас ждет? – устало спросил Бен Роберта, пытаясь поднять руку и помахать девушкам, высунувшимся из окна верхнего этажа дома.
– Все зависит от разговора со шведами. Эти разноцветные, – Роберт кивнул в сторону турецкой галеры, – янычары.
– Понятно, что янычары, но кто они такие?
– Солдаты. Но не простые. Многие из них когда-то были христианами, но их еще в детстве похитили и продали в рабство, и их воспитывали как бесстрашных воинов. Они считаются фанатиками, не знающими ни жалости, ни пощады.
– Но, кажется, они благосклонно настроены к королю Карлу.
– Да, Карл завоевал у них уважение, так, по крайней мере, говорят его люди. А еще говорят, что янычары относятся к нему лучше, чем султан, который сам никогда, в отличие от Карла, не воюет. Янычары чувствуют в шведском короле родственную душу, он для них такой же отважный солдат, как и они сами. И вот я думаю, именно сейчас янычары отказываются выполнять приказы султана.
– Да разве такое может быть?
– Нам известно, что султан и русский царь тайно сговорились: Турция уходит из Венеции и оставляет здесь Карла без защиты и покровительства. И ему ничего не останется, как дать деру в свою Швецию, которая сейчас фактически находится в руках русских и голландцев, и получается, что Карлу вообще некуда деться.
– Но ведь Россия и Оттоманская империя враги?
– Похоже, они считают, что пришло время поделить мир и установить границы, – сказал Роберт. – Так что во всем этом деле крайним оказывается только Карл. Царь не будет заключать с ним мир здесь, а Карл никогда не перестанет натравливать султана на царя. К этому следует добавить, что янычары – истинная сила империи, ее плоть и кровь. Но они склонны прислушиваться, что посоветуем им их друг Железная Голова.
– Так получается, что в Венеции Карл попадает в капкан. Турция уходит, Россия приходит…
– Ходят слухи, как только Карл будет схвачен или успеет убраться куда подальше, то московиты тоже оставят Венецию.
– Кому оставят?
– Венецианцам, наверное, а может, турки вновь сюда вернутся. Да кто их разберет, не знаю я!
– Ну и игры! – пробормотал Бен. – Весело тираны развлекаются.
– Ты только не забывай, что и наш дорогой капитан Фриск один из таких игроков-тиранов.
– Он совсем другой, Робин. Он честно бьется за свое место под солнцем.
– Ага, ну и посмотри, где его место. Не сегодня-завтра это храброе насекомое раздавит нога какого-нибудь гиганта.
Бен пожал плечами:
– Мне, конечно, неприятно, что он был не совсем честен с нами, но, несмотря на это, я очень люблю нашего тирана Фриска. Но сейчас все это нас не должно волновать. Для нас сейчас главное – найти Ньютона и Ленку.
– Ха, да как же ты найдешь Ньютона? Даже если поверить Фриску на слово, что Ньютон отправился именно сюда…
Бен с трудом улыбнулся, доставая что-то из кармана. Это «что-то» оказалось металлической пластинкой с привязанной к ней ниткой. Она секунду бесцельно поболталась в воздухе, а потом уверенно показала куда-то вглубь города.
– Я точно не знаю, где Ньютон, – сказал Бен, – но его лодка вон там.
– Хочешь сказать, где-то рядом?
– Ты за стрелкой наблюдай. Будь лодка далеко, стрелка бы не подавала признаков жизни.
Роберт кивнул и стал пристально рассматривать окружавшие его здания.
– Каким-то странным курсом мы плывем, Бенджамин, – проворчал он.
– Пока на место не прибудем, я не могу сказать, странный у нас курс или нет.
Роберт кивнул, что-то увидел вдали и воскликнул:
– О боже! Ты только посмотри туда, Бен!
Бен повернул голову и в первую секунду ничего не мог понять. Канал впереди обрывался и уступал место городской площади, только вместо настоящей площади был огромный бассейн с водой. По нему суетливо сновали туда-сюда гондолы, небольшие парусники, баржи, баркасы. За площадью открывался выход к морю, на рейде стояли большие морские суда, на них-то Роберт и показывал пальцем. Среди византийских галер, бригантин, пинок, галеотов, среди многоцветья флагов и парусов возвышалась стройная мачта нью-йоркского шлюпа. Сотню раз Бен наблюдал, как эти красавцы заходили в гавань Бостона. Гордо реял на самом верху мачты, сопротивляясь прихотям средиземноморского ветра, королевский флаг.
У Бена на глаза навернулись слезы, он схватил Роберта за руку.
– Я верил, – прошептал он, – что мы их встретим.
Он проснулся на узкой, но удобной кровати – и в полном изумлении. Последнее, что он помнил отчетливо, был развевающийся над шлюпом флаг и охватившая его уверенность, что все будет хорошо.
Он протер глаза, огляделся, и волосы у него встали дыбом.
Турки! В комнате было полным-полно турок, и ни одного европейского лица.
– Тебе лучше, англичанин?
Вздрогнув, Бен повернулся и увидел юношу в полосатом халате примерно его возраста, с большими черными продолговатыми глазами.
– Ты говоришь по-английски? – спросил Бен, и вопрос прозвучал как-то глупо. Но за последние три года с ним по-английски говорили только сэр Исаак и Роберт, и его поразило, что какой-то иностранец заговорил с ним на его родном языке.
– Немного, но я очень давно им не пользовался. Ты хочешь съесть что-нибудь?
– Что-нибудь? – В животе у Бена было так пусто, что он чуть ли не закричал. – Ну конечно!
– Хорошо. Я скоро вернусь.
Юноша развернулся и пошел к выходу через всю комнату, представлявшую собой узкую галерею с высокими окнами. Вокруг стояли кровати, на некоторых лежали люди. Он насчитал пять турок – все мужчины. Они бросили взгляд в его сторону, тут же отвернулись и продолжили о чем-то говорить на своем языке.
Бен обратил внимание, что он не в крови, и его охватил новый приступ недоумения. Кто же это его вымыл, и как он мог при этом крепко спать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Но все же был в ее облике некий диссонанс. На пути в город им попались громоздкие турецкие галеры. Как и подобает на Востоке, богато украшенные, ощетинившиеся рядами весел, которые вот-вот приобретут подвижность в руках рабов, кишащие людьми в разноцветных одеждах, готовыми сопровождать своего султана на пути из Венеции. При иных обстоятельствах его отбытие превратили бы в пышный праздник, так как Турция владела Венецией почти двадцать лет. Но как только они уйдут, другие, еще более ужасные корабли слетятся сюда с небес. Как скоро? Через день-два?
– Ты знаешь, что нас ждет? – устало спросил Бен Роберта, пытаясь поднять руку и помахать девушкам, высунувшимся из окна верхнего этажа дома.
– Все зависит от разговора со шведами. Эти разноцветные, – Роберт кивнул в сторону турецкой галеры, – янычары.
– Понятно, что янычары, но кто они такие?
– Солдаты. Но не простые. Многие из них когда-то были христианами, но их еще в детстве похитили и продали в рабство, и их воспитывали как бесстрашных воинов. Они считаются фанатиками, не знающими ни жалости, ни пощады.
– Но, кажется, они благосклонно настроены к королю Карлу.
– Да, Карл завоевал у них уважение, так, по крайней мере, говорят его люди. А еще говорят, что янычары относятся к нему лучше, чем султан, который сам никогда, в отличие от Карла, не воюет. Янычары чувствуют в шведском короле родственную душу, он для них такой же отважный солдат, как и они сами. И вот я думаю, именно сейчас янычары отказываются выполнять приказы султана.
– Да разве такое может быть?
– Нам известно, что султан и русский царь тайно сговорились: Турция уходит из Венеции и оставляет здесь Карла без защиты и покровительства. И ему ничего не останется, как дать деру в свою Швецию, которая сейчас фактически находится в руках русских и голландцев, и получается, что Карлу вообще некуда деться.
– Но ведь Россия и Оттоманская империя враги?
– Похоже, они считают, что пришло время поделить мир и установить границы, – сказал Роберт. – Так что во всем этом деле крайним оказывается только Карл. Царь не будет заключать с ним мир здесь, а Карл никогда не перестанет натравливать султана на царя. К этому следует добавить, что янычары – истинная сила империи, ее плоть и кровь. Но они склонны прислушиваться, что посоветуем им их друг Железная Голова.
– Так получается, что в Венеции Карл попадает в капкан. Турция уходит, Россия приходит…
– Ходят слухи, как только Карл будет схвачен или успеет убраться куда подальше, то московиты тоже оставят Венецию.
– Кому оставят?
– Венецианцам, наверное, а может, турки вновь сюда вернутся. Да кто их разберет, не знаю я!
– Ну и игры! – пробормотал Бен. – Весело тираны развлекаются.
– Ты только не забывай, что и наш дорогой капитан Фриск один из таких игроков-тиранов.
– Он совсем другой, Робин. Он честно бьется за свое место под солнцем.
– Ага, ну и посмотри, где его место. Не сегодня-завтра это храброе насекомое раздавит нога какого-нибудь гиганта.
Бен пожал плечами:
– Мне, конечно, неприятно, что он был не совсем честен с нами, но, несмотря на это, я очень люблю нашего тирана Фриска. Но сейчас все это нас не должно волновать. Для нас сейчас главное – найти Ньютона и Ленку.
– Ха, да как же ты найдешь Ньютона? Даже если поверить Фриску на слово, что Ньютон отправился именно сюда…
Бен с трудом улыбнулся, доставая что-то из кармана. Это «что-то» оказалось металлической пластинкой с привязанной к ней ниткой. Она секунду бесцельно поболталась в воздухе, а потом уверенно показала куда-то вглубь города.
– Я точно не знаю, где Ньютон, – сказал Бен, – но его лодка вон там.
– Хочешь сказать, где-то рядом?
– Ты за стрелкой наблюдай. Будь лодка далеко, стрелка бы не подавала признаков жизни.
Роберт кивнул и стал пристально рассматривать окружавшие его здания.
– Каким-то странным курсом мы плывем, Бенджамин, – проворчал он.
– Пока на место не прибудем, я не могу сказать, странный у нас курс или нет.
Роберт кивнул, что-то увидел вдали и воскликнул:
– О боже! Ты только посмотри туда, Бен!
Бен повернул голову и в первую секунду ничего не мог понять. Канал впереди обрывался и уступал место городской площади, только вместо настоящей площади был огромный бассейн с водой. По нему суетливо сновали туда-сюда гондолы, небольшие парусники, баржи, баркасы. За площадью открывался выход к морю, на рейде стояли большие морские суда, на них-то Роберт и показывал пальцем. Среди византийских галер, бригантин, пинок, галеотов, среди многоцветья флагов и парусов возвышалась стройная мачта нью-йоркского шлюпа. Сотню раз Бен наблюдал, как эти красавцы заходили в гавань Бостона. Гордо реял на самом верху мачты, сопротивляясь прихотям средиземноморского ветра, королевский флаг.
У Бена на глаза навернулись слезы, он схватил Роберта за руку.
– Я верил, – прошептал он, – что мы их встретим.
Он проснулся на узкой, но удобной кровати – и в полном изумлении. Последнее, что он помнил отчетливо, был развевающийся над шлюпом флаг и охватившая его уверенность, что все будет хорошо.
Он протер глаза, огляделся, и волосы у него встали дыбом.
Турки! В комнате было полным-полно турок, и ни одного европейского лица.
– Тебе лучше, англичанин?
Вздрогнув, Бен повернулся и увидел юношу в полосатом халате примерно его возраста, с большими черными продолговатыми глазами.
– Ты говоришь по-английски? – спросил Бен, и вопрос прозвучал как-то глупо. Но за последние три года с ним по-английски говорили только сэр Исаак и Роберт, и его поразило, что какой-то иностранец заговорил с ним на его родном языке.
– Немного, но я очень давно им не пользовался. Ты хочешь съесть что-нибудь?
– Что-нибудь? – В животе у Бена было так пусто, что он чуть ли не закричал. – Ну конечно!
– Хорошо. Я скоро вернусь.
Юноша развернулся и пошел к выходу через всю комнату, представлявшую собой узкую галерею с высокими окнами. Вокруг стояли кровати, на некоторых лежали люди. Он насчитал пять турок – все мужчины. Они бросили взгляд в его сторону, тут же отвернулись и продолжили о чем-то говорить на своем языке.
Бен обратил внимание, что он не в крови, и его охватил новый приступ недоумения. Кто же это его вымыл, и как он мог при этом крепко спать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128