-- Я так и знал,-- великан потемнел еще больше.-- Вот змея!.. Прикидывается еще добреньким. Послушай, солдат! -- вдруг оживился угрюмый румын.-- Ты хорошо говоришь по-русски, попроси у этого товарища... знаешь что? -- на минуту растерялся, покраснел, потом быстро выпалил: -- Звездочку красноармейскую!..
-- Что ты говоришь? Как можно?
Великан, умоляюще глядя на солдата, владевшего русским языком, повторил:
-- Попроси же! Ну что тебе стоит...
Это был брат старого шахтера, тот самый Лодяну, которого по решению трибунала разжаловали из офицеров в рядовые -- одновременно с расстрелом капрала Луберешти. "Попроси",-- твердил он.
Но Громовой и сам понял, чего хочет этот богатырь. С минуту поколебавшись, сержант стянул с головы пилотку, отвинтил звездочку и собственноручно прикрепил ее к пилотке румына.
Румынки из соседнего села приносили солдатам еду: разрезанную суровой ниткой дымящуюся мамалыгу, яйца, молоко, брынзу. Получили свою толику и собеседники Громового.
-- Кушяй... товарыш!..-- угощал Громового Лодяну.
Сержант охотно взял предложенный ему кусочек мамалыги. Усердно хвалил, подмаргивая молодым румынкам:
-- В жизни не ел такого! Просто объеденьe.
В другом конце сада пела скрипка, гулко стучал барабан, насытившиеся солдаты отплясывали бэтуту*. Организатором веселья был бухарестский железнодорожник, который пришел в корпус с Мукершану. Постепенно и все солдаты перебрались туда, и до самого утра под темными деревьями не умолкал шум.
* Б э т у т а -- румынский народный танец.
3
Ванину стоило немалых трудов разыскать ночью, да еще в незнакомом, неизученном поселке дивизионную полевую почту. Но не было еще случая, чтобы он не доводил своего плана до конца.
-- Как это ты нас нашел, Сеня? -- обрадовалась Вера, с удивлением глядя то на сверкающий лимузин, то на Семена, стоявшего в наполеоновской позе под лучами фар.
-- Какой же был бы из меня разведчик? -- снисходительно улыбнулся Семен.-- Садись вот, прокачу, соскучился, честное слово.
-- Я сейчас, Сеня! Только начальника спрошу!
Вера скрылась за дверью и через минуту появилась снова, прямо с ходу чмокнув Сеньку в запыленные губы.
-- Разрешил... Ну, куда же мы?
-- Садись, там видно будет...
Он усадил ее рядом с собой, включил скорость, дал газ, и машина в минуту вырвалась из поселка.
-- Сеня, чья это? -- спросила Вера, ежась и от ночной прохлады и от легкой дрожи, вызванной близостью любимого.
-- Румынский генерал подарил! -- гордо сказал Семен. И на всякий случай спросил: -- Не веришь?
-- Верю, Сеня...-- сразу согласилась девушка, не сомневаясь, что он соврал, но не желая именно в такой момент портить ему настроение.
Часа через два, присмиревшую и усталую, боявшуюся поднять глаза на своего возлюбленного, Ванин, молчаливый и виноватый, доставил девушку на почту, а сам поехал искать свое подразделение. Разведчиков он нашел сравнительно быстро. На одном доме, тускло освещенном электрической лампочкой, увидел большую, неуклюжую надпись углем:
ПИНЧУК ТУТОЧКИ
Толстая стрела, устремленная вниз, категорически подтверждала, что Пинчук именно "туточки", а не где-нибудь еще.
Семен дал несколько протяжных, скрипуче-звонких гудков. Ему хотелось обязательно вызвать кого-нибудь из хлопцев и поразить своим приобретением. Ворота открыл Михаил Лачуга.
-- Где ты взял эту штуковину, Сенька? -- спросил он, скаля в улыбке большой щербатый рот.
-- Во-первых, я тебе не Сенька, а господин капитан,-- предупредил Ванин, который, оказавшись среди своих ребят, снова впал в обычный свой шутливо-беззаботный тон,-- а во-вторых, соответственно чину мне вручена персональная машина!..
Лачуга захохотал. Засмеялся и Сенька:
-- Ну ладно. Давай дорогу.
Через минуту он уже рассказывал окружившим его разведчикам про свои похождения, про то, как он "пленил" целый румынский корпус во главе с генералом. Пыль ловко сдабривал великолепной, захватывающей небылицей, на что был большой мастер. Аким под конец Сенькиного повествования не выдержал и заметил:
-- У тебя, Семен, получается похлеще, чем у Кузьмы Крючкова.
-- Ну, ладно, ладно,-- проворчал Сенька.-- Ты, Аким, безнадежный маловер. Кузьма Крючков врал, а я... Да вот спроси Шахаева.
В доме за маленьким круглым столиком трудились Пинчук и Шахаев. Петр Тарасович уговорил-таки парторга написать письмецо секретарю райкома, чтобы тот помог Юхиму в строительстве клуба. Лицо старшины было по-прежнему сильно озабоченным. Нелегко, видимо, было ему управляться с двумя хозяйствами: маленьким, но очень канительным хозяйством разведчиков и большим, не менее канительным хозяйством колхоза.
Шахаев давно наблюдал за Петром Тарасовичем: тот хмурился, щипал усы, кряхтел, на крупном лице его появились капельки пота. Очевидно, очередная "директива" давалась ему трудно.
"Дорогой товарищ Пинчук! -- думал Шахаев, глядя, как хлопочет этот неуемный и неутомимый человечище.-- Скоро, скоро вернешься ты к своему любимому делу! Как же оно закипит в твоих сильных золотых руках!"
Деловую обстановку нарушил вошедший в комнату Ванин. Он был, что называется, в форме. Плутоватое лицо сияло хитрой ухмылкой, а в выпуклых глазах -- зеленый озорной блеск, и весь он имел гордую осанку.
-- Что, товарищ старшина, опять директиву строчите? Бедной вашей Параске скоро их подшивать некуда будет, входящих номеров не хватит... Вот бы селектор для вас установить на Кузьмичовой повозке. Надели бы наушники да и слушали, что в вашем колгоспи робится. А так разве можно управлять -одними директивами. Этак руководят только плохие начальники, для которых и имя придумано подходящее: бюрократы...
-- Замолчи же ты!.. Зарядив, як пулемет!.. Ось я тоби покажу бюрократа! -- загремел Пинчук, подымаясь из-за круглого стола. Лицо его и вправду не предвещало ничего хорошего. Ванин решил, что разумнее всего будет поскорее ретироваться.
Вслед за Сенькой вышел на улицу и Шахаев. Вышел, как ему думалось, освежиться ночным воздухом, но уже в следующую минуту строго уличил себя: "Ты же вышел увидеть ее, Наташу..."
Где-то в глубине двора раздался и тут же смолк ее голос. Парторг, словно бы желая утихомирить свое сердце, крепко прижал руку к груди и быстро прошел во двор, к тому месту, откуда доносилась румынская речь. Там вели беседу братья Бокулеи.
-- Кто вам сказал такое про русских? Вот уже от третьего солдата слышу,-- говорил старший.-- Ты посмотри на меня,-- жив и, как видишь, здоров. А я ведь провел среди них несколько лет. Русские -- не фашисты. Они совсем другие люди, Димитру. Я не могу тебе объяснить всего, но ты сам поймешь, когда побудешь среди них. Убивать они нас не станут. Это какая-то сволочь наговорила про них такое. Мы еще найдем этого человека. Мы очистим нашу армию от негодяев, Димитру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82