– Не всем, милорд. Вспомните мистера Питта. Как только он проезжает по городу, за его каретой следует толпа почитателей. Они готовы падать на колени и целовать край его одежды.
Георг нахмурился. Он не терпел богохульство.
– Лично я, – продолжал Фокс, – готов на непопулярность, если сумею оказать Его Величеству существенную услугу.
Бьют поспешил ответить:
– Его Величество и я горячо желаем, чтобы этот мирный договор был поддержан в парламенте, не важно какой ценой.
Лорд Бьют затаив дыхание ждал, что скажет король, но Георг промолчал, он был подавлен и разочарован. У него разболелась голова, и ему захотелось избавиться от Фокса. Георг не сомневался, что этот отвратительный человек насмехается над ним, презирает его за то, что он потерял Сару. Наверняка Фокс станет сплетничать о нем с этой своей женой – сестрой Сары, которая немного была похожа на Сару.
Бьют с волнением наблюдал за ним, думая, что сегодня король в весьма странном настроении. Никто с уверенностью не мог бы сказать, что у него на уме.
Но Фокс уже собирался уходить, чтобы приступить к своим новым обязанностям главы Палаты общин. Он совершенно определенно знал, каким образом и кого именно подкупить, чтобы добиться одобрения парламентом этих непопулярных мер.
Мистер Фокс оказался верен своему слову. Он с рвением принялся выполнять свои новые обязанности; силы в парламенте были распределены таким образом, что это давало возможность сформировать правительство, которое надежно поддерживало бы Фокса и подчинялось его командам при голосовании также, как это делают дрессированные собачки при звуке хлыста.
Герцоги Девоншир, Ньюкасл и Графтон были смещены со своих постов, освободив место для более благожелательно настроенных людей; к декабрю Фокс уже был готов перейти в наступление. Вокруг здания парламента толпились люди, зная, какие вопросы поставлены на карту. Питт все еще считался героем, а Бьют – жестокосердым злодеем.
В Палате лордов Бьюту пришлось отстаивать политику Фокса; а в Палате общин Фокс лицом к лицу с Питтом, который явился туда весь перебинтованный, укутанный во фланелевый плед, ужасно страдая от своего старого недуга – подагры.
В течение трех часов Питт выступал перед правительством; он указал на то, что их враги еще не повержены, и если сейчас заключить мир, то они снова поднимутся на ноги. Мирный договор в настоящий момент очень опасен для Англии. Его красноречие, как всегда, увлекло слушателей, но болезнь давала о себе знать, и прежде чем он произнес заключительное слово, ему пришлось удалиться с трибуны.
Затем поднялся Фокс, и, противопоставив горячности Питта трезвую аргументацию, его повышенной эмоциональности – логику, выступил в защиту мирной политики правительства. Он заявил, что Франция и Испания соглашаются на большие уступки, а Англия между тем страдает от жестоких налогов.
Слушая его, Питт, казалось, понимал, что потерпел поражение; в любом случае он испытывал сильные физические и душевные страдания. В то время как Фокс произносил свою речь, Питт поднялся и, ковыляя, покинул здание парламента, оставив таким образом своих сторонников без лидера.
Предложение в поддержку политики правительства было принято триста девятнадцатью голосами за, шестьюдесятью пятью против.
Это стало триумфом правительства, политики Фокса и политики мира.
Вряд ли можно было ожидать, что сторонники Питта спокойно воспримут сложившееся положение вещей. Всем было известно, каким образом правительство получило большинство голосов. Подкуп! – шептались на улицах; толпа простолюдинов прошагала по улицам, неся сапог и нижнюю юбку, которые со всеми подобающими церемониями были повешены на виселице.
В народе росло возмущение против Бьюта. Главным врагом все считали этого шотландца, который осмелился попытаться править Англией, любовника вдовствующей принцессы, который вместе с ней руководил королем.
Даже самому королю не стеснялись перемывать косточки, и его популярность тревожно пошла на убыль.
Когда он отправился навестить свою матушку, толпы людей бежали за его каретой и кричали вслед: «Что, Георг, поехал к своей мамочке, чтобы сменить пеленки?» и «Когда же, наконец, тебя отнимут от груди?»
Георгу это пришлось не по вкусу. Его самолюбие было глубоко уязвлено, и когда король вернулся в свои апартаменты, то не смог сдержать рыданий. У него началась сильная головная боль, и ему казалось, что все настроены против него.
Однако стоило ему вырваться в Ричмонд и окунуться в спокойную атмосферу жизни вместе с Шарлоттой, как он почувствовал себя лучше. Но нельзя же королю вести тихую жизнь сельского джентльмена.
А вот Бьюту было плохо; он утратил свою самодовольную манеру держаться. Его сердце сжималось от страха всякий раз, когда он выходил на улицу. От разъяренной черни можно было ожидать чего угодно.
Добиться такой власти, которой он обладал сейчас – это было его целью; но теперь, когда цель достигнута, она оказалась совсем не похожа на его мечты.
И вот в наступление перешел Джон Уилкис.
Джон Уилкис был сыном производителя крепких алкогольных напитков из Кларкенуэлла. Уилкис начал выпускать газету совместно со своим другом Чарлзом Черчиллем, в которой решил вести борьбу со всеми аномалиями своего времени. Он был членом парламента и являлся ревностным сторонником Питта. Как человек, который всегда стремится в гущу борьбы, он не мог себе позволить пройти мимо разногласий между Питтом и правительством, возглавляемым Фоксом.
Внешне Уилкис был крайне безобразен: неправильные черты лица, косоглазие, придававшие его лицу дьявольское выражение. В противовес этому он обладал острым умом и изысканными манерами. Эти свои качества он и призвал на помощь, чтобы свалить тех, кого называл «недостойными мира сего». Первым в этом ряду стоял, конечно, Бьют.
В молодости родители отправили Уилкиса в «большое турне»; по возвращении они пожелали, чтобы он женился на Мэри Мид – дочери очень богатого лондонского бакалейщика. Он обязался выполнить их пожелание. Брак оказался неудачным. Бедняжка Мэри не смогла идти в ногу со своим мужем, с его умом и блестящими манерами. Уилкис отлично выпутался из этой истории, получив не только большую часть наследства своей жены, но и опеку над своей дочерью Мэри, единственным человеком, которого он любил.
Его огромная энергия искала выход, и он вступил в такие, имевшие дурную репутацию, общества, как «Клуб адского огня» и «Клуб сэра Франсиса Дэшвуда», последний был известен как Орден св. Франциска. Членов этих клубов отличало распутство и непристойное поведение, причем для этого выискивались самые остроумнейшие способы. Члены Ордена св. Франциска встречались в разрушенном цистерцианском аббатстве в Медменеме и там вовсю забавлялись тем, что пытались перещеголять друг друга в издевательских насмешках над церковью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100