Обе пары, склонившиеся перед алтарем, представляли собой впечатляющее зрелище. Первая — рыжий Реджинальд и белокурая Филиппа — была просто ослепительна. Реджинальд облачился в белоснежный, отороченный золотом камзол, а Филиппа — в голубое платье. Другая пара, Луи и Маргарита, оба темноволосые, выбрали черное и выделялись в соборе темным пятном. Костюм Луи был отделан красной каймой, на платье Маргариты наброшена тонкая зеленая накидка.
В какой-то момент Луи взглянул на кузена: тот просто светился от счастья. Тем не менее, смерть — это единственное, что связывало с ним Маргариту.
По окончании мессы обе пары покинули собор. Реджинальд и Филиппа Синклер шествовали первыми. Колокола Вестминстера звонили на всю округу. Луи не мог отделаться от мысли, что этот звон похож на поминальный.
Праздник, последовавший за бракосочетанием, был довольно тягостным. Его кузен и новоиспеченная кузина никак не хотели разлучаться с Луи и Маргаритой. Лишь вечером с большим облегчением добрались они до своего особняка, сопровождаемые веселящимся кортежем. После тысячи объятий и поцелуев новобрачные расстались, наконец, с другой парой. Закрыв за собой дверь, супруги де Вивре поняли, что притворяться больше незачем и не для кого.
Они поднялись в спальню. Маргарита быстро скинула с себя одежду и молча улеглась в постель. Луи последовал за ней, предварительно задув свечу. Она яростно отдала ему свою девственность, которую сохраняла для Реджинальда. Луи же, со своей стороны, почувствовал возбуждение, которого никак не ожидал, если разум не испытывал никаких эмоций. Связь его с Маргаритой с самого начала была рассудочной и холодной, но тела потянулись одно к другому сразу.
Луи долго не мог заснуть. Он думал о своем отце. Ведь это ради него он женился на Маргарите. А теперь у Луи не было никакой возможности сообщить Франсуа о случившемся. Герцог Орлеанский решил, что из соображений безопасности шпиону не следует общаться во Франции ни с кем…
Началась супружеская жизнь, самая странная из тех, какую только можно себе представить. Каждую ночь Луи занимался любовью с этой женщиной, своей законной супругой, а в течение целого дня не обращался к ней ни с единым словом.
Прошло немного времени, и Маргарита поняла, что беременна. Отныне они поселились в разных спальнях. 4 ноября она произвела на свет мальчика, которого решили назвать Шарлем, поскольку в тот день были именины именно этого святого. Выполнив свою задачу, то есть подарив Луи наследника, Маргарита прекратила с ним всякую совместную жизнь. Она удалилась с ребенком в свой замок Дембридж.
***
Политика не замедлила вновь вступить в свои права. Крупнейшим событием стал повторный брак Ричарда П. Французским политикам — и в первую очередь Людовику Орлеанскому — пришла в голову мысль женить английского короля на Изабелле, дочери Карла VI, чтобы сблизить обе страны. В конце концов, Ричард дал согласие, несмотря на то что ей было пять лет, а ему — двадцать восемь.
Когда английский посланник явился к маленькой Изабелле, чтобы попросить ее руки от имени своего господина, она весьма трогательно выразила детский восторг:
— Если Господу и моему отцу угодно, чтобы я стала английской королевой, я охотно ею стану. Ведь мне же говорили, что я буду знатной дамой!
Бракосочетание состоялось через доверенных лиц, и девочка отправилась в Англию, чтобы обрести там своего супруга. Тогда-то и выяснилось, что этот союз был серьезной политической ошибкой.
8 октября 1396 года, в День святого Готфрида, над Лондоном шел нескончаемый дождь, когда кортеж собирался въехать в город через заставу. Во главе процессии на лошади гарцевал Ричард II, а Изабелла сидела в позолоченной карете рядом со своей главной фрейлиной, госпожой де Курси. Малышка королева благосклонно улыбалась, несмотря на плохую погоду готовая достойно принять рукоплескания своих подданных.
Но никакого всеобщего ликования не было и в помине. Напротив, еще немного — и могла возникнуть стихийная манифестация протеста. Время от времени в воздухе раздавался злобный выкрик:
— Да здравствует Англия!
И все. Точнее, далеко не все: на всем пути следования королеву сопровождали возгласы негодования. Следует отметить, что численность и представительность ее свиты могли шокировать кого угодно. В хозяйстве госпожи де Курси, кроме нее самой, имелись конюший с восемнадцатью лошадьми, трое портных, восемь вышивальщиков, двое парикмахеров. К этому следовало добавить многочисленных фрейлин с их прислугой, гувернеров, священников.
Маленькая Изабелла с удивлением смотрела на англичан, на этих мужчин и женщин, которые разглядывали ее с нескрываемой неприязнью. Почему они не устраивают ей овацию? Она имеет право на бурные рукоплескания! Она же королева Англии! На погасшем личике появилось капризное выражение.
Но вскоре детские черты исказил ужас. Что она будет здесь делать? Где папа, мама, дядя герцог Орлеанский? Изабелла крепко прижалась к своей фрейлине:
— Мне страшно!
Госпожа де Курси попыталась приободрить малышку, как могла, но было видно, что и сама она испытывает страх. Ехавший в хвосте кортежа герцог Глостерский пришпорил лошадь и вскоре оказался рядом с Луи. Этот благородный господин, худой и холодный, раздувшийся от честолюбия, на сей раз казался чересчур воодушевленным.
— Вы видели, сир де Вивре? Что может быть смешнее, чем эта так называемая чета? И что может быть возмутительнее, чем эта толпа французов! Зато, согласитесь, приятно наблюдать реакцию английского народа!
Луи молча склонил голову в знак согласия.
— Надо ковать железо, пока горячо! Я дам праздник в своем замке Плаши и приглашу туда всех наших.
— Вы не думаете, что это несколько опрометчиво? Следует остерегаться…
— Уж не Ричарда ли? Он будет слишком занят заботами о своей прелестной малышке! Он даже не заметит нашего отсутствия. Вы всегда были чересчур осторожны, мой дорогой Вивре. Порой от нас требуется мужество!
На этих словах Глостер покинул Луи, и тот увидел, как герцог подъехал по очереди к графам Арунделу и Уорвику — очевидно, чтобы дать им такие же указания. Сейчас речь шла о настоящем заговоре.
Луи почувствовал, как его охватывает страх и одновременно возбуждение. Вероятно, именно такие чувства должны испытывать рыцари, когда уезжают на войну.
Он подумал о Маргарите. Из Дембриджа она регулярно присылала ему известия о Шарле. Холодные, равнодушные записки, в которых она называла ребенка «ваш сын», и никак иначе.
Маргарита… Против всякого ожидания, Луи не мог забыть те несколько месяцев их недолгой супружеской жизни. Он испытывал к ней уважение, он восхищался ею; она вызывала в нем сильную физическую привязанность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192