Генри:
– Врачи считают, что это пойдет ему на пользу, взбодрит его. Последние несколько лет Сэл страдает от депрессии.
В ответ Генри лишь пожал плечами.
– А что вам нужно от меня? Я же не врач.
Он пытался держаться молодцом, но глаза выдавали его. Все, что он знал про Сэла, было, разумеется, вычитано из газет. А газеты выдают версию ФБР: мол, Сэл морочит всем голову и с ним все в порядке. Генри знал Сэла в те давние времена, когда тот был одним из мальчишек, мечтавших стать чемпионом. ФБР утверждает, что он опасный преступник, глава мафиозного семейства. Единственное, в чем Генри не сомневался, это то, что кулаки у Сэла по-прежнему крепкие. Генри смотрел на Сэла, но старался избегать его взгляда. Бедняга, он не знал, что и думать.
Джозеф снова перегнулся через канаты.
– Поговорите с ним немного, вот и все. Прошу вас, мистер Гонсалес. Мой брат считает, что он уже ни на что не годится. Даже жить больше не хочет. Все, о чем он говорит, это вы и бокс. Вот так-то. Сделайте одолжение. Пожалуйста, сделайте вид, будто вы тренируете его перед поединком. Всего пять минут. Это так важно для него.
Генри вынул изо рта сигару и беспомощно развел руками.
– Понимаете, я... Послушайте, а как вы узнали, что я тут? Вы что, выслеживали меня?
Джозеф покачал головой.
– Сэл знал, что вы будете здесь. Он сказал, что вы всегда задерживаетесь в гимнастическом зале в воскресенье вечером, если впереди важный поединок. Что вы сами говорили ему это. У него очень хорошая память. Просто замечательная память.
Сэл кивнул, идиотски усмехнулся.
– Да, именно так я и сказал ему, Генри. Воскресная ночь – очень беспокойная. Ты всегда вышвыривал меня из зала в воскресенье вечером. Ты любил побыть один и поволноваться в одиночестве.
Сэл продолжал кивать, молотя руками воздух. Джозеф все проделал отменно. Когда захочет, он умеет выглядеть естественно и говорить очень убедительно. Отличное прикрытие, когда не выкобенивается.
– Что вы наседаете на меня? Что вам нужно?
Экий подозрительный ублюдок, подумал Сэл.
Джозеф состроил огорченную мину.
– Должно быть, вы этого не знаете, мистер Гонсалес, но некоторые государственные органы – например ФБР – втемяшили себе в голову, будто мой брат – мафиози. По каким-то неведомым причинам они решили, что он даже глава семейства, босс, как они это называют. – Джозеф перешел на шепот. – Вы только поглядите на Сэла, мистер Гонсалес. Сэл... как бы это сказать... недееспособен.
– Ну а что вы делаете тут? Все это весьма странно.
Генри вынул изо рта потухшую сигару, потом снова сунул ее в рот и немного пососал.
– Мы пришли, чтобы избавить вас и чемпиона от массы ненужных неприятностей. Нас оклеветали. Но чего же ради страдать вам и Уокеру? Если бы мы вам позвонили или пришли днем, полицейские непременно стали бы вас об этом выспрашивать и причинили бы массу хлопот, совершенно вам ненужных. А если бы про это пронюхали газетчики, о, что бы тут началось... – Джозеф печально покачал головой. – Это было бы нечестно по отношению к чемпиону.
Генри жевал сигару, глядя на Сэла. Он изо всех сил старался выглядеть спокойным, но глаза выдавали его. Сэл усмехался и кивал, молотя руками воздух и делая вид, будто ничего не слышит. Джозеф разыграл все, как надо. Теперь очередь Сэла.
Он неуклюже вертелся вокруг тренера, нанося короткие удары по невидимому противнику.
– Надевай перчатки. Генри. Поработай над моей координацией. Ты говорил, что у меня дерьмовая координация. Давай, Генри, натягивай перчатки.
– Нам в самом деле очень бы хотелось этого, мистер Гонсалес. Всего пять минут.
Очень хорошо, Джозеф. С такой искренностью вполне можно взять банк.
– Ну ладно, я...
– Давай, Генри. У меня и правда плохая координация.
Тренер вскинул кустистые брови и пожал плечами.
– Не знаю, может... Только пять минут.
– Только и всего, – сказал Джозеф.
– Хорошо, я согласен. Вон перчатки.
Он указал в угол ринга, где висело несколько пар потрепанных перчаток.
Джозеф взял две пары и одну протянул тренеру.
– Ладно, лишь бы поскорее покончить с этим, – сказал Гонсалес.
Он вынул изо рта сигару, нырнул под канаты и спустился вниз, чтобы куда-нибудь пристроить ее. Когда он вернулся на ринг, Джозеф помог ему натянуть перчатки.
– Когда мы были еще детьми, я всегда помогал Сэлу. – Он туго затянул шнурки и завязал их двойным узлом.
Потом направился к брату. Сэл усмехнулся, когда Джозеф стал затягивать шнурки на его перчатках.
Сделав дело, он отошел в сторону, а Сэл, волоча ноги, стал подбираться к Гонсалесу.
– Прекрасно, Генри. А вот и я.
Он нанес несколько слабых ударов по перчаткам тренера. Вид у Генри был удивленный и слегка растерянный. Он все еще не понимал, как ему быть.
– Скажи, Генри, чтобы я не опускал правую. Я всегда опускаю правую. Ты вечно твердил мне об этом.
– Да... Верно. Не опускай правую.
Гонсалес предусмотрительно отодвинулся подальше, он хорошо помнил его удар правой.
Сэл наседал на него, нанося слабые, ленивые удары.
– Ну, Генри, скажи, что я делаю неправильно. Объясни, что я должен делать. Ты же говоришь чемпиону, что он должен делать, верно?
– Да, конечно, Сэл... Я говорю чемпиону, что он должен делать.
Гонсалес по-прежнему держался на расстоянии.
Сэл рванулся вперед и мягко нанес удар левой ему по уху.
– Он ведь хороший мальчик, твой чемпион? Всегда слушается тебя. Хотя он и чемпион, а всегда тебя слушается. Верно?
– Да, Сэл, он слушается меня.
Сэл еще раз ударил его по уху, уже чуть сильнее.
– Да, Уокер послушный мальчик. Он делает все, что ты ему говоришь. Ты ему как отец. Верно?
– Да, Уокер хороший мальчик.
Сэл снова врезал ему по уху.
– Когда я лежал в госпитале – помнишь, я лежал в госпитале? – я слышал, как какой-то парень с дурацкой прической говорил по телеку, что ты единственный, кого он вообще слушает. Единственный. Он для тебя вроде любимого пса.
– Нет, Сэл, он не...
Еще один удар по уху.
– Они говорили, что он готов спрыгнуть с небоскреба, если ты прикажешь.
– Нет...
Бумс! Чуть сильнее.
– Они говорили, что, если Генри Гонсалес прикажет Уокеру проиграть бой, тот проиграет.
– Нет...
Бумс! Еще сильнее. Гонсалес дернулся и прикрылся.
– Я сам слышал это, Генри. – Сэл прямым апперкотом пробил оборону. – Вот что я слышал.
– Это не так...
Бумс! Бумс! Два быстрых удара правой, пока еще вполсилы.
– Готов поспорить, что он сделает все, что ты ему прикажешь. – Еще удар. – Парень любит тебя. Любит как отца.
Бумс! Бумс! Гонсалес согнулся и стал похож на черепаху, пытающуюся спрятаться в свой панцирь. Глубоким апперкотом Сэл заставил его приоткрыться.
– Ну ладно, довольно! Пять минут уже прошло...
Бумс! Бумс!
– Как насчет того, чтобы чемпион проиграл бой? Как насчет того, чтобы дать Эппсу побить Уокера в третьем раунде?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Врачи считают, что это пойдет ему на пользу, взбодрит его. Последние несколько лет Сэл страдает от депрессии.
В ответ Генри лишь пожал плечами.
– А что вам нужно от меня? Я же не врач.
Он пытался держаться молодцом, но глаза выдавали его. Все, что он знал про Сэла, было, разумеется, вычитано из газет. А газеты выдают версию ФБР: мол, Сэл морочит всем голову и с ним все в порядке. Генри знал Сэла в те давние времена, когда тот был одним из мальчишек, мечтавших стать чемпионом. ФБР утверждает, что он опасный преступник, глава мафиозного семейства. Единственное, в чем Генри не сомневался, это то, что кулаки у Сэла по-прежнему крепкие. Генри смотрел на Сэла, но старался избегать его взгляда. Бедняга, он не знал, что и думать.
Джозеф снова перегнулся через канаты.
– Поговорите с ним немного, вот и все. Прошу вас, мистер Гонсалес. Мой брат считает, что он уже ни на что не годится. Даже жить больше не хочет. Все, о чем он говорит, это вы и бокс. Вот так-то. Сделайте одолжение. Пожалуйста, сделайте вид, будто вы тренируете его перед поединком. Всего пять минут. Это так важно для него.
Генри вынул изо рта сигару и беспомощно развел руками.
– Понимаете, я... Послушайте, а как вы узнали, что я тут? Вы что, выслеживали меня?
Джозеф покачал головой.
– Сэл знал, что вы будете здесь. Он сказал, что вы всегда задерживаетесь в гимнастическом зале в воскресенье вечером, если впереди важный поединок. Что вы сами говорили ему это. У него очень хорошая память. Просто замечательная память.
Сэл кивнул, идиотски усмехнулся.
– Да, именно так я и сказал ему, Генри. Воскресная ночь – очень беспокойная. Ты всегда вышвыривал меня из зала в воскресенье вечером. Ты любил побыть один и поволноваться в одиночестве.
Сэл продолжал кивать, молотя руками воздух. Джозеф все проделал отменно. Когда захочет, он умеет выглядеть естественно и говорить очень убедительно. Отличное прикрытие, когда не выкобенивается.
– Что вы наседаете на меня? Что вам нужно?
Экий подозрительный ублюдок, подумал Сэл.
Джозеф состроил огорченную мину.
– Должно быть, вы этого не знаете, мистер Гонсалес, но некоторые государственные органы – например ФБР – втемяшили себе в голову, будто мой брат – мафиози. По каким-то неведомым причинам они решили, что он даже глава семейства, босс, как они это называют. – Джозеф перешел на шепот. – Вы только поглядите на Сэла, мистер Гонсалес. Сэл... как бы это сказать... недееспособен.
– Ну а что вы делаете тут? Все это весьма странно.
Генри вынул изо рта потухшую сигару, потом снова сунул ее в рот и немного пососал.
– Мы пришли, чтобы избавить вас и чемпиона от массы ненужных неприятностей. Нас оклеветали. Но чего же ради страдать вам и Уокеру? Если бы мы вам позвонили или пришли днем, полицейские непременно стали бы вас об этом выспрашивать и причинили бы массу хлопот, совершенно вам ненужных. А если бы про это пронюхали газетчики, о, что бы тут началось... – Джозеф печально покачал головой. – Это было бы нечестно по отношению к чемпиону.
Генри жевал сигару, глядя на Сэла. Он изо всех сил старался выглядеть спокойным, но глаза выдавали его. Сэл усмехался и кивал, молотя руками воздух и делая вид, будто ничего не слышит. Джозеф разыграл все, как надо. Теперь очередь Сэла.
Он неуклюже вертелся вокруг тренера, нанося короткие удары по невидимому противнику.
– Надевай перчатки. Генри. Поработай над моей координацией. Ты говорил, что у меня дерьмовая координация. Давай, Генри, натягивай перчатки.
– Нам в самом деле очень бы хотелось этого, мистер Гонсалес. Всего пять минут.
Очень хорошо, Джозеф. С такой искренностью вполне можно взять банк.
– Ну ладно, я...
– Давай, Генри. У меня и правда плохая координация.
Тренер вскинул кустистые брови и пожал плечами.
– Не знаю, может... Только пять минут.
– Только и всего, – сказал Джозеф.
– Хорошо, я согласен. Вон перчатки.
Он указал в угол ринга, где висело несколько пар потрепанных перчаток.
Джозеф взял две пары и одну протянул тренеру.
– Ладно, лишь бы поскорее покончить с этим, – сказал Гонсалес.
Он вынул изо рта сигару, нырнул под канаты и спустился вниз, чтобы куда-нибудь пристроить ее. Когда он вернулся на ринг, Джозеф помог ему натянуть перчатки.
– Когда мы были еще детьми, я всегда помогал Сэлу. – Он туго затянул шнурки и завязал их двойным узлом.
Потом направился к брату. Сэл усмехнулся, когда Джозеф стал затягивать шнурки на его перчатках.
Сделав дело, он отошел в сторону, а Сэл, волоча ноги, стал подбираться к Гонсалесу.
– Прекрасно, Генри. А вот и я.
Он нанес несколько слабых ударов по перчаткам тренера. Вид у Генри был удивленный и слегка растерянный. Он все еще не понимал, как ему быть.
– Скажи, Генри, чтобы я не опускал правую. Я всегда опускаю правую. Ты вечно твердил мне об этом.
– Да... Верно. Не опускай правую.
Гонсалес предусмотрительно отодвинулся подальше, он хорошо помнил его удар правой.
Сэл наседал на него, нанося слабые, ленивые удары.
– Ну, Генри, скажи, что я делаю неправильно. Объясни, что я должен делать. Ты же говоришь чемпиону, что он должен делать, верно?
– Да, конечно, Сэл... Я говорю чемпиону, что он должен делать.
Гонсалес по-прежнему держался на расстоянии.
Сэл рванулся вперед и мягко нанес удар левой ему по уху.
– Он ведь хороший мальчик, твой чемпион? Всегда слушается тебя. Хотя он и чемпион, а всегда тебя слушается. Верно?
– Да, Сэл, он слушается меня.
Сэл еще раз ударил его по уху, уже чуть сильнее.
– Да, Уокер послушный мальчик. Он делает все, что ты ему говоришь. Ты ему как отец. Верно?
– Да, Уокер хороший мальчик.
Сэл снова врезал ему по уху.
– Когда я лежал в госпитале – помнишь, я лежал в госпитале? – я слышал, как какой-то парень с дурацкой прической говорил по телеку, что ты единственный, кого он вообще слушает. Единственный. Он для тебя вроде любимого пса.
– Нет, Сэл, он не...
Еще один удар по уху.
– Они говорили, что он готов спрыгнуть с небоскреба, если ты прикажешь.
– Нет...
Бумс! Чуть сильнее.
– Они говорили, что, если Генри Гонсалес прикажет Уокеру проиграть бой, тот проиграет.
– Нет...
Бумс! Еще сильнее. Гонсалес дернулся и прикрылся.
– Я сам слышал это, Генри. – Сэл прямым апперкотом пробил оборону. – Вот что я слышал.
– Это не так...
Бумс! Бумс! Два быстрых удара правой, пока еще вполсилы.
– Готов поспорить, что он сделает все, что ты ему прикажешь. – Еще удар. – Парень любит тебя. Любит как отца.
Бумс! Бумс! Гонсалес согнулся и стал похож на черепаху, пытающуюся спрятаться в свой панцирь. Глубоким апперкотом Сэл заставил его приоткрыться.
– Ну ладно, довольно! Пять минут уже прошло...
Бумс! Бумс!
– Как насчет того, чтобы чемпион проиграл бой? Как насчет того, чтобы дать Эппсу побить Уокера в третьем раунде?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71