По истечении двух месяцев Севрюк неожиданно ожил, до смерти испугав молоденькую медсестру.
Севрюк ожил, но при этом стал совсем другим. По его собственному утверждению, он стал слышать голоса, видеть ауру и проявил недюжинные способности к ясновидению, которые, впрочем, подтвердить толком не мог.
Поняв, что это знак и более не медля, он купил лицензию практикующего колдуна, заплатил все причитающееся и, после долгих раздумий, взял себе имя Дивер.
Дело пошло хорошо, и никогда ранее не питавший склонности к аферам, Дивер вдруг понял, как легко зарабатывать деньги на человеческой глупости. Он разжился еще парочкой новых титулов, отпустил бороду для солидности и даже дал объявление в газету. Довольно скоро он стал достаточно известен, и к нему повалили страждущие. Дивер снимал порчу, искал пропавших людей и давал практические советы по изгнанию барабашки.
Со временем Севрюк из снимаемой однокомнатной квартирки переехал в маленький кирпичный домик с длинной трубой и резными ставнями. Домик этот топился газом, а во встроенном гараже обреталась его, Дивера, машина.
Именно в этот период расцвета благосостояния к нему и пришел Влад, с необычной, но довольно интересной просьбой. Скорее ради игры, чем всерьез, Севрюк начал посвящать Влада в подробности своего ремесла, от души украшая его фантазиями, а потом заходился от смеха, читая свежий выпуск «Замочной скважины». Диверовы придумки проходили сквозь лабиринт воображения молодого журналиста и там обрастали совершенно невероятными подробностями. В конечном итоге оба были довольны, и постепенно Михаил Васильевич так втянулся, что с удовольствием посещал вместе с Владом аномальные местечки, дабы обеспечить будущую статью особенно душещипательными комментариями. Денег не требовал и занимался этим исключительно для души, что не так уж часто встречается в наше время.
Вот и в этот раз Сергеев, не колеблясь, отправился к Диверу. Тот воспринял идею похода с обыкновенным своим энтузиазмом.
До сих пор Влад Сергеев так и не смог понять, настоящий ли Севрюк медиум, или хитро притворяется. Несмотря на частое хождение по якобы аномальным местам, тот так и не дал возможности это проверить. Временами, бывая у колдуна дома, Владислав замечал множество оккультных изданий, неряшливой стопкой громоздящихся на письменном столе. И неясно было, то ли Севрюк читает их для сравнения со своими собственными изысканиями, то ли просто почерпывает из них умные метафизические термины. Возможно – и то и другое.
– И похолодает, – сказал Дивер с какой-то обреченностью.
Они на полминуты остановились возле Старого моста, глядя на открывавшийся отсюда вид. Мелочевка текла мимо, и видно было, как она, извиваясь и прокладывая себе путь через обильно зеленевшие берега, в конце концов, разливается широко перед плотиной. Высокие белые дома левого берега создавали резкий контраст с крошечными избушками дачников, что робко прятались в буйной зелени. Где-то там, по слухам, случился грандиозный провал, в котором полностью исчез дачный участок. В общем-то, ничего удивительного, если учесть, сколько подземных пустот находится под городом. Просто одной подземной пещерой стало меньше, только и всего.
Желтоватые, похожие на бивни мамонтов известняковые отложения выпирают из темно-серой земли. Если копнуть глубже – обнажится и узкий темноватый ход, ведущий вниз, в путаный и корявый лабиринт заброшенных штолен. Влад хорошо знал места, где входы отрыты неизвестными энтузиастами. Все они находились ниже по реке, прячась в лесном массиве. И почти все были на правобережье.
Неопрятного вида полоса земли у самой реки – Степина набережная – сейчас почти пустовала. Только одна, неопределяемая из-за расстояния фигурка, сидела в том месте, где серая почва соприкасалась с обильно зеленеющим склоном повыше.
Впереди улица Центральная ровным проспектом достигала реки, взбиралась на мост (попутно теряя две крайние полосы) и сходила с него уже разбитой двухполосной дорожкой, сразу круто уходящей вправо и взбирающейся на обрыв. Не имевшая официального названия, дорожка эта в народе величалась Береговой кромкой.
Река текла лениво, не торопясь, проходила под мостом, морщилась только недовольно от ветра. Одинокий лодочник медленно плыл по самой ее середине.
Подняв воротники, Влад и Дивер прошли через мост, слушая, как ветер гудит в дырах бетонного сооружения. Вездесущая пыль была и здесь, носилась вдоль дорожного полотна, иногда закручиваясь в сероватые смерчики. Пылевые эти призраки возникали ниоткуда, кидались в лицо, но не долетали, рассыпались и оседали на дорогу мелкими частицами. В бесцветном небе реяла одинокая речная чайка. Лениво взмахивая крыльями, она зависла на одном месте, чуть качаясь из стороны сторону. Казалось, она отдыхает, распластавшись на гигантском невидимом куполе, который заменял собой небеса.
После моста свернули на Береговую кромку. Народа было немного, в основном дачники, легко узнаваемые по грязной и заношенной рабочей одежде. На грязной обочине притулилась машина – старая шестерка, запыленная настолько, что нельзя было опознать цвет. А на заднем ее сиденье кучей было свалено какое-то старое барахло, белая вата торчала из красной вытертой ткани, как оголенная кость среди кровавых лохмотьев. Выглядело это удручающе – начинало казаться, что в машине лежит труп.
Влад встряхнулся, непонимающе огляделся вокруг. С чего это ему лезут в голову мысли о мертвецах? Дивер искоса посмотрел на него, потом снова кинул взгляд на небо:
– Все-таки будет дождь...
Пройдя сто метров по Береговой кромке, свернули на Змейку – узенькую улочку, которая пронизывала насквозь весь Нижний город и уже там, за его границей, сливалась с региональным шоссе, по которому день и ночь снуют машины.
Дома здесь были старые, наклонившиеся фасадами вперед, а низкие края двускатных крыш придавали им насупленный вид. В огороженных со всех сторон домах играли дети. Почти у каждого дома перед окнами имелся заросший сорной травой палисадник.
Севрюк резко остановился, и Влад едва не налетел на него.
– Стой, – сказал Дивер, – слышишь?
Влад прислушался. Дети кричат, за рекой брешут собаки. Двигатель машины где-то в квартале отсюда.
– Не слышу, – сказал Владислав.
– Да ясно ж слышно! – возмутился Севрюк и махнул рукой вдоль улицы. – Это там!
Вновь напрягая слух, Сергеев покачал головой, а потом неожиданно услышал. Какие-то крики. Такое ощущение, что кричат много людей одновременно, только... очень далеко отсюда. Может быть, они находились у самого шоссе, за городом? Как галдеж поссорившихся птиц, которые гневно и сварливо делят кусок падали. Гнев, раздражение и, кажется, боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Севрюк ожил, но при этом стал совсем другим. По его собственному утверждению, он стал слышать голоса, видеть ауру и проявил недюжинные способности к ясновидению, которые, впрочем, подтвердить толком не мог.
Поняв, что это знак и более не медля, он купил лицензию практикующего колдуна, заплатил все причитающееся и, после долгих раздумий, взял себе имя Дивер.
Дело пошло хорошо, и никогда ранее не питавший склонности к аферам, Дивер вдруг понял, как легко зарабатывать деньги на человеческой глупости. Он разжился еще парочкой новых титулов, отпустил бороду для солидности и даже дал объявление в газету. Довольно скоро он стал достаточно известен, и к нему повалили страждущие. Дивер снимал порчу, искал пропавших людей и давал практические советы по изгнанию барабашки.
Со временем Севрюк из снимаемой однокомнатной квартирки переехал в маленький кирпичный домик с длинной трубой и резными ставнями. Домик этот топился газом, а во встроенном гараже обреталась его, Дивера, машина.
Именно в этот период расцвета благосостояния к нему и пришел Влад, с необычной, но довольно интересной просьбой. Скорее ради игры, чем всерьез, Севрюк начал посвящать Влада в подробности своего ремесла, от души украшая его фантазиями, а потом заходился от смеха, читая свежий выпуск «Замочной скважины». Диверовы придумки проходили сквозь лабиринт воображения молодого журналиста и там обрастали совершенно невероятными подробностями. В конечном итоге оба были довольны, и постепенно Михаил Васильевич так втянулся, что с удовольствием посещал вместе с Владом аномальные местечки, дабы обеспечить будущую статью особенно душещипательными комментариями. Денег не требовал и занимался этим исключительно для души, что не так уж часто встречается в наше время.
Вот и в этот раз Сергеев, не колеблясь, отправился к Диверу. Тот воспринял идею похода с обыкновенным своим энтузиазмом.
До сих пор Влад Сергеев так и не смог понять, настоящий ли Севрюк медиум, или хитро притворяется. Несмотря на частое хождение по якобы аномальным местам, тот так и не дал возможности это проверить. Временами, бывая у колдуна дома, Владислав замечал множество оккультных изданий, неряшливой стопкой громоздящихся на письменном столе. И неясно было, то ли Севрюк читает их для сравнения со своими собственными изысканиями, то ли просто почерпывает из них умные метафизические термины. Возможно – и то и другое.
– И похолодает, – сказал Дивер с какой-то обреченностью.
Они на полминуты остановились возле Старого моста, глядя на открывавшийся отсюда вид. Мелочевка текла мимо, и видно было, как она, извиваясь и прокладывая себе путь через обильно зеленевшие берега, в конце концов, разливается широко перед плотиной. Высокие белые дома левого берега создавали резкий контраст с крошечными избушками дачников, что робко прятались в буйной зелени. Где-то там, по слухам, случился грандиозный провал, в котором полностью исчез дачный участок. В общем-то, ничего удивительного, если учесть, сколько подземных пустот находится под городом. Просто одной подземной пещерой стало меньше, только и всего.
Желтоватые, похожие на бивни мамонтов известняковые отложения выпирают из темно-серой земли. Если копнуть глубже – обнажится и узкий темноватый ход, ведущий вниз, в путаный и корявый лабиринт заброшенных штолен. Влад хорошо знал места, где входы отрыты неизвестными энтузиастами. Все они находились ниже по реке, прячась в лесном массиве. И почти все были на правобережье.
Неопрятного вида полоса земли у самой реки – Степина набережная – сейчас почти пустовала. Только одна, неопределяемая из-за расстояния фигурка, сидела в том месте, где серая почва соприкасалась с обильно зеленеющим склоном повыше.
Впереди улица Центральная ровным проспектом достигала реки, взбиралась на мост (попутно теряя две крайние полосы) и сходила с него уже разбитой двухполосной дорожкой, сразу круто уходящей вправо и взбирающейся на обрыв. Не имевшая официального названия, дорожка эта в народе величалась Береговой кромкой.
Река текла лениво, не торопясь, проходила под мостом, морщилась только недовольно от ветра. Одинокий лодочник медленно плыл по самой ее середине.
Подняв воротники, Влад и Дивер прошли через мост, слушая, как ветер гудит в дырах бетонного сооружения. Вездесущая пыль была и здесь, носилась вдоль дорожного полотна, иногда закручиваясь в сероватые смерчики. Пылевые эти призраки возникали ниоткуда, кидались в лицо, но не долетали, рассыпались и оседали на дорогу мелкими частицами. В бесцветном небе реяла одинокая речная чайка. Лениво взмахивая крыльями, она зависла на одном месте, чуть качаясь из стороны сторону. Казалось, она отдыхает, распластавшись на гигантском невидимом куполе, который заменял собой небеса.
После моста свернули на Береговую кромку. Народа было немного, в основном дачники, легко узнаваемые по грязной и заношенной рабочей одежде. На грязной обочине притулилась машина – старая шестерка, запыленная настолько, что нельзя было опознать цвет. А на заднем ее сиденье кучей было свалено какое-то старое барахло, белая вата торчала из красной вытертой ткани, как оголенная кость среди кровавых лохмотьев. Выглядело это удручающе – начинало казаться, что в машине лежит труп.
Влад встряхнулся, непонимающе огляделся вокруг. С чего это ему лезут в голову мысли о мертвецах? Дивер искоса посмотрел на него, потом снова кинул взгляд на небо:
– Все-таки будет дождь...
Пройдя сто метров по Береговой кромке, свернули на Змейку – узенькую улочку, которая пронизывала насквозь весь Нижний город и уже там, за его границей, сливалась с региональным шоссе, по которому день и ночь снуют машины.
Дома здесь были старые, наклонившиеся фасадами вперед, а низкие края двускатных крыш придавали им насупленный вид. В огороженных со всех сторон домах играли дети. Почти у каждого дома перед окнами имелся заросший сорной травой палисадник.
Севрюк резко остановился, и Влад едва не налетел на него.
– Стой, – сказал Дивер, – слышишь?
Влад прислушался. Дети кричат, за рекой брешут собаки. Двигатель машины где-то в квартале отсюда.
– Не слышу, – сказал Владислав.
– Да ясно ж слышно! – возмутился Севрюк и махнул рукой вдоль улицы. – Это там!
Вновь напрягая слух, Сергеев покачал головой, а потом неожиданно услышал. Какие-то крики. Такое ощущение, что кричат много людей одновременно, только... очень далеко отсюда. Может быть, они находились у самого шоссе, за городом? Как галдеж поссорившихся птиц, которые гневно и сварливо делят кусок падали. Гнев, раздражение и, кажется, боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120