От начала и до конца. Не ясно, куда могла исчезнуть «Ладога» в такой безобидной обстановке. Не ясно, как безмозглые ящеры могут выполнять сложные операции, которые под силу только разумным. Не ясно, почему с действующими атомными станциями соседствуют древние развалины. А стройка? Какой в ней смысл? Мы обследовали одно из построенных зданий. Оно было абсолютно пустым! Ни оборудования, ни мебели, ни механизмов, только — комнаты, начиная от крохотных и кончая обширными залами. Это было здание в чистом виде, почти абстракция.
— Люди тоже делают много странного и бессмысленного, если посмотреть на их деятельность непредубеждёнными глазами, вздохнул инженер.
— Например?
— Обязательно подавай тебе примеры. Хм! Вспомни такое чудо, как футбольный стадион. Стоит гигантское сооружение, вмещающее десятки и сотни тысяч человек, и в нем ни души. Пустота, тишина и тайна. Лишь один раз в неделю сходятся толпой люди и начинают неистовствовать. Что бы подумал по этому поводу какой-нибудь разумный андромедянин?
— Он подумал бы, что прошлое, никому не нужное прошлое, ещё крепко сидит в нас.
— А музыка? — словно не замечая реплики штурмана, флегматично продолжал Кронин. — Трудно придумать что-нибудь более условное. Все в ней держится на некой договорённости и привычке. Здание по сравнению с музыкой куда более понятная и практичная вещь. Его хоть пощупать можно! А музыку?
— Музыку можно слушать, — улыбнулся Лобов.
— И наслаждаться, если ты не окончательное бревно! — добавил Клим.
— Я понимаю, — серьёзно согласился инженер, — музыка это как юмор. Когда чувство юмора есть, то все понятно само собой, а когда его нет, то уж ничто не поможет. Что тут поделаешь, Клим, если, слушая твои экзерсисы, я готов взять увесистый доисторический топор и расколотить твой инструмент на тысячу кусочков! Но ближе к делу. Скажи мне, Клим, почему ты считаешь, что наслаждаться сочетаниями звуков можно, а постройкой здания нельзя?
— Наслаждаться? Это кому же, брахиозавру?
— Брахиозавру, игуанодонам, птеродактилям — какая разница? Я говорю о принципах. Разве строительство не может превратиться в чистое искусство или своего рода спорт? Так сказать, стройка ради стройки!
Лобов, внимательно слушавший инженера, спросил без улыбки:
— Скажи, ты просто так ораторствуешь или у тебя есть какая-то идея?
Кронин покосился на командира, на штурмана и сказал:
— Есть. Но я боялся показаться нескромным.
— Укрепи душу свою и не бойся, — посоветовал Клим.
— А потом мне хотелось напомнить вам об ограниченности нашего опыта и о бесконечном многообразии Вселенной.
— Ты уже сделал это.
— Ограниченность опыта и многообразие природы и явились тем фундаментом, на котором я построил здание своей гипотезы.
Кажется, мы встретились с остатками некой своеобразной цивилизации, в производстве которой главную роль играли не машины, как у нас, а специально обученные дрессированные животные. По-видимому, трудовые навыки были введены мезойцами непосредственно в генетический код животных и передавались по наследству от поколения к поколению. Эти навыки были закреплены не в коре мозга, она ведь у пресмыкающихся очень примитивна, не в сфере условных рефлексов, а непосредственно в подкорке, в виде безусловных рефлексов — инстинктов.
— Звёздные минуты в жизни Алексея Кронина, — иронически пробормотал Клим, хотя слушал инженера с видимым интересом.
— Биопроизводство, — продолжал Кронин, — было организовано мезойцами по типу конвейера, расчленено на простые операции, выполнять которые под силу даже самым примитивным существам. Давно известно, что таким путём можно сделать все, начиная от топора, кончая ядерным реактором. Биоконвейер был доведён до автоматического воспроизводства, обладающего спонтанной устойчивостью. Он мог работать сам по себе, без внешнего вмешательства. Известно, что в любой саморегулирующейся системе с течением времени возрастает энтропия: накапливаются шумы, помехи, которые рано или поздно превращают стройную систему в первозданный хаос. Любое живое существо, в том числе и человек, гордый хомо сапиенс, — характерный пример такой системы. Накопление энтропии у нас с вами разрешается в конце концов старческим маразмом и смертью. Будучи отлично осведомлены в этом, мезойцы приняли специальные меры. Я имею в виду систему наблюдателей-птеродактилей, которые, выполняя роль контролёров и корректировщиков, ликвидируют возникающие помехи, сбои и накладки непрерывного биопроизводства.
Итак, на Мезе было создано автоматическое биопроизводство. А потом с организаторами его, мезойцами, что-то случилось. Я не берусь гадать, что, может быть, они погибли в результате бедствия, может быть, навсегда или временно покинули планету, кто знает? Во всяком случае, биопроизводство оказалось предоставленным самому себе и продолжало исправно функционировать. А все, что выходило за его рамки, все, что производилось под прямым контролем хозяев планеты, остановилось, одряхлело и разрушилось. Отсюда и парадоксальность картины, представшей перед нами: мёртвый город и действующая атомная станция, дряхлые развалины и новенькие, только что построенные здания, примитивные глупые ящеры и кажущаяся разумность из деятельности.
— Что ж, — резюмировал Лобов, — довольно стройная система. Но в ней не хватает самого важного звена. Где «Ладога»? Как объяснить её исчезновение?
— Вы слишком много от меня хотите, — пожал плечами Кронин. — Я нарисовал общую картину, а над деталями надо ещё подумать.
— Это «Ладога»-то деталь? — сердито спросил Клим.
— Не надо быть идеалистом-семантиком, мой друг, и так придирчиво относиться к словам, — кротко ответил инженер.
— Да тут и думать-то не над чем!
Лобов посмотрел на штурмана с интересом, а тот продолжал:
— Итак, мезойское биопроизводство нуждается в защите не только от внутренних, но и внешних помех. У него должна быть действенная система охраны! И я уверен, что птеродактили, которые все время болтаются над нами, имеют к ней самое прямое отношение.
Кронин склонил голову набок и обернулся к Лобову:
— А что, это — мысль!
Лобов удовлетворённо кивнул.
— Это не мысль, — важно сказал Клим, — это железные непробиваемые факты. Я уверен, что появление тиранозавра возле атомной станции не было случайностью. Хищник генетически запрограммирован для защиты её от постороннего вмешательства. Если бы я вовремя не подстрелил его, ещё не известно, что бы из всего этого вышло. Я только ступил на дорогу, ведущую к атомной станции. А если допустить более глубокое вмешательство? Например, попытаться войти в здание. Даю голову на отсечение, что тогда будут пущены в ход более могучие силы.
— Какие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21