Ирма Зигмунда Фрейда = (Эмма + Ирма + Марта) + Фрейд (в сновидении всегда я). Я многообразно. Крипты структурируются и в литературном образе Шерлока Холмса Артура Конан-Дойля = (Джордж Бадд + Уильям Резерфорд + Джозеф Белл) + Конан Дойль («Если и был Холмс, так это я сам», - говорит, в согласии с принципом Бовари-Флобера, Конан Дойль).
Уникальность проявляется в порождении: в психоанализе (Зигмунда Фрейда), в Шерлоке Холмсе (Артура Конан-Дойля). Холмс: «Мой мозг, - сказал он, опершись локтями о ручки кресла и соединив перед собой кончики растопыренных пальцев, - бунтует против безделья. Дайте мне дело! Дайте мне сложнейшую проблему, неразрешимую задачу, запутаннейший случай - и я забуду про искусственные стимуляторы. Я ненавижу унылое, однообразное течение жизни. Ум мой требует напряженной деятельности. Именно поэтому я и выбрал для себя свою уникальную профессию, точнее, создал ее, потому что второго Шерлока Холмса нет на свете». Нет на свете и второго Зигмунда Фрейда, создавшего невозможную профессию попечителя человеческих душ [Seelesorger]. Мортон Гилл проводит всю жизнь в стремлении постичь психоанализ и в конце жизни обнаруживает тайну: психоанализ - наука одного человека, то есть наука созданная одним человеком об одном человеке. Однако, если человек когда-нибудь поймет, как работает психический аппарат одного человека, по каким законам действуют психические процессы, тогда возникает возможность понять действие этих самых законов применительно к другому. Уникальность - нарушение правил.
Познание требует другого. Расщепление необходимо. Необходим перенос. Необходима, вновь и вновь необходима вторичная стадия зеркала. Фрейду нужен Флисс. Фрейду нужен читатель. Конан-Дойлю нужны Холмс и Уотсон. Протагонист и помощник.
Расщепление вызывает (в памяти) (параноидно-шизоидную) историю о двух тенденциях, о светлой и темной стороне души, о добродетельном и преступнике. Шерлок Холмс вспоминает наставника Фрейда Иогана Вольфганга Гете: Schade, dass die Natur nur einnen Menschen aus dir schuf, denn zum wurdigen Mann war und zum Schelmen der Stoff [как жаль, что природа сделала из тебя одного человека: материала в тебе хватило бы и на праведника и на подлеца].
Факты могут вводить в заблуждение. Человек выбирает те или иные факты, оставляя другие за пределами интерпретации. Даже очевидные факты могут обманывать: «Как я уже вам сказал, дело мне вполне ясно. Но все-таки мы можем ошибиться, доверившись слишком очевидным фактам. Каким бы простым поначалу ни показался случай, он всегда может обернуться гораздо более сложным. - Простым! - в изумлении воскликнул я. - Конечно, - ответил Холмс с видом профессора, демонстрирующего ученикам интересного больного».
§ 4. ДОКТОРА ПРАКТИКУЮТ
Введение в дедуктивный метод Холмса открывается словами: «Шерлок Холмс взял с камина пузырек и вынул из аккуратного сафьянового несессера шприц для подкожных инъекций. Нервными длинными белыми пальцами он закрепил в шприце иглу и завернул манжет левого рукава. Несколько времени, но недолго он задумчиво смотрел на свою мускулистую руку, испещренную бесчисленными точками прошлых инъекций. Потом вонзил острие и откинулся на спинку плюшевого кресла, глубоко и удовлетворенно вздохнул».
Эта история конца прошлого века - при всех различиях - повторяется в биографии литератора-доктора Конан-Дойля и доктора-литератора Зигмунда Фрейда.
Итак, Шерлок Холмс «вонзил острие и откинулся на спинку плюшевого кресла». Не оказывается ли в результате вся остальная история лишь его галлюцинозом? Впрочем, вопрос этот применительно к литературе, к области фантазии оказывается пустым. Таким же оказывается и вопрос о реальности и фантазийности применительно к психоанализируемому событию. К такому выводу приводит Зигмунда Фрейда отказ от теории раннего соблазнения (1897 г.) через пару лет после стремительной истории с кокаином.
Употребление наркотиков - нарушение правил, уход от отцовского принципа социализирующей реальности к материнскому принципу удовольствия. Более того, это нарушение нормы, полагаемой традицией: «Наше общество в качестве веществ, вызывающих эйфорию выбрало алкоголь, кофеин и никотин, хотя алкогольные психозы отнюдь не безвредны. Мы выбираем наши яды на основе традиции, а не на основе фармакологических данных. Общественное мнение определяет, какие наркотики дозволены и приписывает химическим препаратам моральные качества».
Уход от Закона отца - вторичная сепарация. Если первая сепарация - отделение отцом ребенка от матери - была необходима «во благо» социализации, то вторая это десоциализация и ресоциализация: кокаин облегчает Фрейду общение с Шарко, а Холмсу помогает пережить отсутствие дела, отсутствие возможности погрузиться в сферу абстракции, в империю умозрительных конструкций - «представлений, умозаключений, воспоминаний» - уйти от «унылого, однообразного течения жизни», анестезировать боль, причиняемую реальностью, выйти из темной ночи меланхолии, приступы которой захватывают и Фрейда, и Холмса. Именно при меланхолии и неврастении (помимо зависимости от морфия и алкоголя, истощения, пищевых расстройств, сифилиса и др.) рекомендует Фрейд прием кокаина. «Холмс лечился от тоски и приступов меланхолии кокаином; когда же на его работу начинали действовать побочные эффекты, он этот препарат принимать прекращал; затем, после того, как он побывал вне вызывающего паранойю мира, то вернулся в Лондон к своим делам, и достиг вершины своей славы уже без наркотиков, если не считать табак». Фрейд также достигает зенита своей славы уже без так называемых наркотиков, лишь табак остается его непреодоленной зависимостью, когда он переезжает в Лондон. Тот факт, что кокаин - а не только работа, связанная с навязчивым анализированием, работа детектива, работа аналитика - способен вызвать параноидный психоз был известен Фрейду. Об этой особенности он пишет в письме Ференци в 1916 году. Впрочем, и прекращение приема кокаина может вызвать параноидный психоз. Кокаин - фармакон, лекарство и яд: он «представляет особый интерес, так как его воздействие служит как моделью болезни, так и моделью терапии».
Атака/защита, преследователь/преследуемый сталкиваются в сцене преступления, преступник против детектива, аналитик против пациента.
И вновь за работу: «Он стряхнул с себя навеянные наркотиками туманные грезы и бился над какой-то новой загадкой» Работа также может отринуть принцип реальности в пользу принципа удовольствия - работа может быть гомологична наркотику: «Для меня напряженная работа, обилие дел подобны своеобразному наркозу… Погружаясь в мир науки, я отвлекаюсь от грустной действительности».
Итак, доктор-литератор и литератор-доктор так или иначе, но оказываются в пределах текста, текста своих героев, литературных персонажей и прототипов, пациентов и пациенток.
1 2 3 4 5 6 7
Уникальность проявляется в порождении: в психоанализе (Зигмунда Фрейда), в Шерлоке Холмсе (Артура Конан-Дойля). Холмс: «Мой мозг, - сказал он, опершись локтями о ручки кресла и соединив перед собой кончики растопыренных пальцев, - бунтует против безделья. Дайте мне дело! Дайте мне сложнейшую проблему, неразрешимую задачу, запутаннейший случай - и я забуду про искусственные стимуляторы. Я ненавижу унылое, однообразное течение жизни. Ум мой требует напряженной деятельности. Именно поэтому я и выбрал для себя свою уникальную профессию, точнее, создал ее, потому что второго Шерлока Холмса нет на свете». Нет на свете и второго Зигмунда Фрейда, создавшего невозможную профессию попечителя человеческих душ [Seelesorger]. Мортон Гилл проводит всю жизнь в стремлении постичь психоанализ и в конце жизни обнаруживает тайну: психоанализ - наука одного человека, то есть наука созданная одним человеком об одном человеке. Однако, если человек когда-нибудь поймет, как работает психический аппарат одного человека, по каким законам действуют психические процессы, тогда возникает возможность понять действие этих самых законов применительно к другому. Уникальность - нарушение правил.
Познание требует другого. Расщепление необходимо. Необходим перенос. Необходима, вновь и вновь необходима вторичная стадия зеркала. Фрейду нужен Флисс. Фрейду нужен читатель. Конан-Дойлю нужны Холмс и Уотсон. Протагонист и помощник.
Расщепление вызывает (в памяти) (параноидно-шизоидную) историю о двух тенденциях, о светлой и темной стороне души, о добродетельном и преступнике. Шерлок Холмс вспоминает наставника Фрейда Иогана Вольфганга Гете: Schade, dass die Natur nur einnen Menschen aus dir schuf, denn zum wurdigen Mann war und zum Schelmen der Stoff [как жаль, что природа сделала из тебя одного человека: материала в тебе хватило бы и на праведника и на подлеца].
Факты могут вводить в заблуждение. Человек выбирает те или иные факты, оставляя другие за пределами интерпретации. Даже очевидные факты могут обманывать: «Как я уже вам сказал, дело мне вполне ясно. Но все-таки мы можем ошибиться, доверившись слишком очевидным фактам. Каким бы простым поначалу ни показался случай, он всегда может обернуться гораздо более сложным. - Простым! - в изумлении воскликнул я. - Конечно, - ответил Холмс с видом профессора, демонстрирующего ученикам интересного больного».
§ 4. ДОКТОРА ПРАКТИКУЮТ
Введение в дедуктивный метод Холмса открывается словами: «Шерлок Холмс взял с камина пузырек и вынул из аккуратного сафьянового несессера шприц для подкожных инъекций. Нервными длинными белыми пальцами он закрепил в шприце иглу и завернул манжет левого рукава. Несколько времени, но недолго он задумчиво смотрел на свою мускулистую руку, испещренную бесчисленными точками прошлых инъекций. Потом вонзил острие и откинулся на спинку плюшевого кресла, глубоко и удовлетворенно вздохнул».
Эта история конца прошлого века - при всех различиях - повторяется в биографии литератора-доктора Конан-Дойля и доктора-литератора Зигмунда Фрейда.
Итак, Шерлок Холмс «вонзил острие и откинулся на спинку плюшевого кресла». Не оказывается ли в результате вся остальная история лишь его галлюцинозом? Впрочем, вопрос этот применительно к литературе, к области фантазии оказывается пустым. Таким же оказывается и вопрос о реальности и фантазийности применительно к психоанализируемому событию. К такому выводу приводит Зигмунда Фрейда отказ от теории раннего соблазнения (1897 г.) через пару лет после стремительной истории с кокаином.
Употребление наркотиков - нарушение правил, уход от отцовского принципа социализирующей реальности к материнскому принципу удовольствия. Более того, это нарушение нормы, полагаемой традицией: «Наше общество в качестве веществ, вызывающих эйфорию выбрало алкоголь, кофеин и никотин, хотя алкогольные психозы отнюдь не безвредны. Мы выбираем наши яды на основе традиции, а не на основе фармакологических данных. Общественное мнение определяет, какие наркотики дозволены и приписывает химическим препаратам моральные качества».
Уход от Закона отца - вторичная сепарация. Если первая сепарация - отделение отцом ребенка от матери - была необходима «во благо» социализации, то вторая это десоциализация и ресоциализация: кокаин облегчает Фрейду общение с Шарко, а Холмсу помогает пережить отсутствие дела, отсутствие возможности погрузиться в сферу абстракции, в империю умозрительных конструкций - «представлений, умозаключений, воспоминаний» - уйти от «унылого, однообразного течения жизни», анестезировать боль, причиняемую реальностью, выйти из темной ночи меланхолии, приступы которой захватывают и Фрейда, и Холмса. Именно при меланхолии и неврастении (помимо зависимости от морфия и алкоголя, истощения, пищевых расстройств, сифилиса и др.) рекомендует Фрейд прием кокаина. «Холмс лечился от тоски и приступов меланхолии кокаином; когда же на его работу начинали действовать побочные эффекты, он этот препарат принимать прекращал; затем, после того, как он побывал вне вызывающего паранойю мира, то вернулся в Лондон к своим делам, и достиг вершины своей славы уже без наркотиков, если не считать табак». Фрейд также достигает зенита своей славы уже без так называемых наркотиков, лишь табак остается его непреодоленной зависимостью, когда он переезжает в Лондон. Тот факт, что кокаин - а не только работа, связанная с навязчивым анализированием, работа детектива, работа аналитика - способен вызвать параноидный психоз был известен Фрейду. Об этой особенности он пишет в письме Ференци в 1916 году. Впрочем, и прекращение приема кокаина может вызвать параноидный психоз. Кокаин - фармакон, лекарство и яд: он «представляет особый интерес, так как его воздействие служит как моделью болезни, так и моделью терапии».
Атака/защита, преследователь/преследуемый сталкиваются в сцене преступления, преступник против детектива, аналитик против пациента.
И вновь за работу: «Он стряхнул с себя навеянные наркотиками туманные грезы и бился над какой-то новой загадкой» Работа также может отринуть принцип реальности в пользу принципа удовольствия - работа может быть гомологична наркотику: «Для меня напряженная работа, обилие дел подобны своеобразному наркозу… Погружаясь в мир науки, я отвлекаюсь от грустной действительности».
Итак, доктор-литератор и литератор-доктор так или иначе, но оказываются в пределах текста, текста своих героев, литературных персонажей и прототипов, пациентов и пациенток.
1 2 3 4 5 6 7