На третий день к вечеру мы добрались в родной полк. Нам сразу сообщили данные агентурной разведки: наша группа одну баржу потопила и три сильно повредила. Баржи были с фашистской пехотой.
Кныш, собрав возле себя кружок, рассказывал, как впервые «купался» в Азовском море.
– Из-за нашего старшины я чуть не утонул, – хмуро закончил он.
– А при чем тут я? – обиделся старшина.
– Да как при чем? Комбинезон намок, в сапогах по ведру воды, хотел их снять да вспомнил, что срок-то им еще не вышел: ни за что не спишет старшина… Вот и барахтался…
Старшина расплылся в улыбке:
– Списал бы, Семен, ей-богу, списал…
Когда опасность позади, можно и посмеяться.
Полковая святыня
Рано утром 27 сентября командир полка получил боевое распоряжение: в составе четырех самолетов под прикрытием шести истребителей нанести бомбардировочно-штурмовой удар по отходящим вражеским войскам на дороге от Ахтанизовской до Семенюк. Одновременно надо было разведать море в районе Тамани, а на обратном пути пройти на малой высоте и узнать, какие силы противника расположены у озера Яновского и вдоль берега лимана Ахтанизовского. В районе сопок на бреющем полете предполагалось разведать систему немецкой обороны и расположение вражеских артпозиций.
Возглавить четверку было приказано мне. У меня еще не было такого сложного вылета: более сорока минут находиться в тылу противника на малой высоте. Значит, нас будут обстреливать не только зенитки всех калибров, но мы обязательно встретимся с огнем танков, полевой артиллерии (при бреющем полете), противотанковых пушек. Даже из автоматов будут стрелять. Теперь могу признаться: я считал, что для меня этот вылет будет последним. Наверное, у каждого наступает однажды такой неприятный момент, когда ты заранее прощаешься с товарищами, родными…
Уходя от командира, я невольно вспомнил погибших друзей: Федю Громова, Ваню Малышенко, Колю Гайворонского… многих-многих. При встрече с летчиками беру себя в руки – мое настроение не должно передаться им. Заставил себя улыбнуться, рассказал о задании. Со мной летит воздушный стрелок Артем Вершинин. Моим первым заместителем идет Павел Назаров, вторым – Иван Шаталин. Летят всего четыре самолета, а пришлось назначить двух заместителей – надо быть ко всему готовым. Подошла полуторка, чтобы развести нас по самолетам. Мой стоял близко. Я пошел пешком. И странное дело. Сейчас мое внимание привлекло все то, мимо чего проходил, не замечая, десятки раз.
Вот куст сирени, он отцвел еще в мае… Зачем его здесь посадили – его место под окном… Ишь какая трава выросла, так и осталась нескошенной… Почему-то оглянулся на землянку КП, откуда только что вышел. У ее входа лежала, свернувшись кулачком, Чилита – маленькая полковая собачонка. Когда и откуда она взялась – никто не знал. Кто ей дал имя популярной до войны песенки – тоже не помнили. Она провожала летчиков в полет и встречала их вместе с техниками на взлетной полосе. Чилиту все любили за преданность, общительность. Она быстро поднялась и подбежала ко мне, ласково тыкаясь мордой в ноги. Я наклонился и потрепал ее по шее.
– Ну что, Чилитка, до свидания или прощай? – И подумал: «Вернусь – угощу сахаром».
– Товарищ командир, самолет к вылету готов! – доложил Тополя. – Бомбы и «эрэсы» подвешены, пушки и пулеметы заряжены…
– Хорошо, спасибо, браток, – произнес я любимое Федино слово.
Стоя на плоскости и надевая парашют, я взглянул на солнце. Оно показалось мне необычайно ярким…
– Ты посмотри, Филипп, какое ослепительное сегодня солнце.
– А оно и вчера, и позавчера, и все эти дни такое, товарищ командир.
И все-таки мне показалось, что давно не видел его таким.
…Под нами Темрюкский залив. Высота 700 метров. Северо-западнее Голубицкой от берега на запад идут шесть барж. С Голубицкой нас встретили огнем три батареи крупного калибра. Сообщаю об этом по радио на командный пункт «Арка».
Пройдя Пересыпь, делаю разворот и выхожу на Ахтанизовскую. Из станицы ведет огонь средне – и малокалиберная зенитная артиллерия.
– На западной окраине Ахтанизовской – штук двадцать машин, очень много пехоты, – сообщаю на КП, и один за другим идем в пикирование. Все заволокло дымом.
Берем курс на Семенюк и Тамань. По дорогам, ведущим на юг, по берегу Таманского залива снова видим множество машин. Бьют крупнокалиберные пулеметы и малокалиберная артиллерия. Сосчитать невозможно – очень много. С порта Семенюк открыли огонь до тридцати орудий. В заливе, севернее Тамани, плавсредств не видно. Переходим на снижение.
Слышу голос Вершинина:
– Снизу атакуют два «месса».
Стрелки всех самолетов ведут дружный огонь. Нам помогают истребители.
– Товарищ командир, один «месс» готов!
– Молодец, поздравляю!
– «Ворон-два», я – «Ястреб». Твой стрелок сбил одного «худого», второй на бреющем ушел в море. Выполняй задание – прикрою.
Переходим на бреющий. Вижу, что в плоскостях нашего самолета уже несколько пробоин. Ничего, бывало хуже! Идем к южному побережью Ахтанизовского лимана. Море огня. Воздушные стрелки ведут ответную стрельбу. Весь берег – сплошная оборонительная полоса, она густо усеяна проволочными заграждениями и траншеями. На высоте десяти-пятнадцати метров прочесываем огнем пехоту, засевшую в траншеях.
Лиман позади. Вот и своя территория. Набираю высоту и уменьшаю скорость. Все ведомые – возле меня. Хорошо, когда все.
Снова связываюсь с «Аркой» и передаю последние разведданные. Только после того, как «Арка» сообщила, что все поняла и поздравила с отличным выполнением задания, я почувствовал сильную усталость, но облегченно вздохнул, подумав, что в бою ни разу не вспомнил о дурных предчувствиях, которые лезли в голову перед вылетом. В бою думаешь только о противнике, о том, как его лучше бить.
На земле Ермилов крепко обнял меня.
– Ну, Филимоныч, ты родился в рубашке. Ведь когда я давал это задание, думал, что не увижу тебя больше, честное слово.
– А вы знаете, я тоже почти был уверен, что это задание будет для меня последним, но об этом никому не сказал.
И мы еще раз обнялись.
– По вашим разведданным уже повели свои четверки Тришкин, Аверьянов и Некрасов, – сообщил мне командир полка.
– На какую цель ушли? – спрашиваю, тревожась за товарищей.
– Тришкин и Аверьянов будут бить по пехоте на северо-западной окраине Ахтанизовской, а Некрасов – по обороне на побережье Ахтанизовского лимана.
– Вы не представляете, сколько там зениток.
– Понимаю… – только и мог ответить Иван Афанасьевич.
Время тянулось мучительно долго. Наконец, на горизонте показались темные точки – наши товарищи возвращались с боевого задания. По мере приближения их к аэродрому все более четко становилось видно, что возвращаются не все…
Погибли четыре экипажа… При подходе к цели группы были встречены мощным зенитным огнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85