А однажды вытащили со дна расщелины запутавшегося в кустарнике старого громадного быка. Где-то под конец недели Эдди убил горного льва, повадившегося задирать телят. Двумя днями позже я случайно наткнулся на стаю волков и застрелил двоих из них.
Наконец начали сказываться результаты наших трудов, предпринятых до первого снега. Большая часть стада паслась теперь на территории примерно в пять квадратных миль. Там вдоволь хватало травы и воды. Если же животные хотели укрыться от ветра, они без труда отыскивали надежное убежище. А ведь до того, как мы принялись за работу, стадо было рассеяно по всем окрестностям на тридцать миль кругом.
Из Эдди получился отличный ковбой, он схватывал все на лету и прекрасно запоминал мои уроки.
Но, признаться, выдайся такие деньки раньше, до того, как Эдди навел меня на мысль о собственном ранчо, я бы наслаждался жизнью больше. Может, дело было не только в Эдди? Время от времени, и чем дальше, тем чаще, я ощущал смутное недовольство собой. Теперь мысль о том, что как-нибудь я нагряну в город и отделаю Хогана, не приносила должного удовольствия. Даже возможность скоротать зиму в теплом и уютном местечке не радовала меня так, как прежде.
Возможно, мне не давала покоя еще и мысль о том, что совсем рядом, за склоном горы, живет Энн Фарлей. Ну, предположим, я встретил такую замечательную девушку, предположим, я решился попросить ее руки, но что я мог предложить ей? Скудные заработки ковбоя?
Так что покуда я занимался повседневными делами, в голове моей неотвязно крутились такие вот мысли… Не скрою, порой я вспоминал слова Тома Гетти, — мол, с ним быстро разбогатеешь. Но эта идея недолго меня занимала. Стоило мне вспомнить эту чушь, как я сразу же выбрасывал ее из головы и переключался на что-нибудь еще. Но как простому ковбою выбиться в люди?
И вот как-то под вечер к нам заявился не кто иной, как Том Гетти.
— Пронто, — сказал он, — я уж и не думал заезжать к тебе, да вот пришлось. Хочу просить тебя об одолжении.
— Так заходи и выкладывай, в чем дело. Ты ведь несколько раз выручал меня.
— Знаешь, — начал он. — Мне сейчас как-то не с руки появляться в Майлс-Сити. Как ты в прошлый раз и говорил, тамошний народ стал нервничать. Потому я и не могу попасть в город, а у меня вышел весь Растительный Бальзам, без которого я вот-вот откину копыта.
— У нас есть чуток Садового Лошадиного Снадобья, — сказал я. — Не пробовал? Отлично лечит и людей, и животных.
— Мне нужен Бальзам. Другого ничего и не бери. Не позволяй им всучить тебе дешевку, какое-нибудь непроверенное средство. Мне не нужно ничего, кроме Растительного Бальзама Жизни доктора Годбольда, так и знай.
— А еще у нас имеется Желудочный Эликсир доктора Робертсона, — вставил Эдди. — Моя мамаша на него разве что не молилась.
Том Гетти подозрительно глянул на него.
— Не знаю, не пробовал. Этот самый Бальзам — лучшая штука на свете. А ведь я перепробовал всяких патентованных лекарств больше любого другого. Разве не так, Пронто?
— Ну еще бы! Знаешь, Эдди, когда мы с Томом работали на одном ранчо, у него над койкой была привешена специальная полка. Ты в жизни не видел столько всевозможных снадобий.
— Черт возьми, Пронто, я же очень больной человек. И ты прекрасно знаешь это. Я постоянно хворал и уже давным-давно протянул бы ноги, не попадись мне зимой в той хижине «Домашний Медицинский Советник». Ведь до этого я понятия не имел, насколько серьезно болен.
— Он верно говорит, Эдди, — подтвердил я с самым серьезным видом. — Увидев его прежде, ты бы подумал, что Том ни разу в жизни не болел. Да и ел за двоих, а вкалывал не хуже любого другого. А потом нашел свою книгу и прозрел.
— Ну да, прозрел… Не то бы уже давно помер. Меня спасли лишь Петеровы Пилюли, они плюс Знаменитая Глистогонка доктора Фенестока. Но все равно я могу не дотянуть до весны.
Том взял протянутую ему чашку кофе.
— Скажу вам честно: ни у одного больного в мире не было стольких симптомов, сколько у меня. Я полночи изучал этот «Советник», пока окончательно не выдохся. А читать-то больше было нечего, — только «Советник» да каталог товаров, что доставляют почтой. Но каталог в подметки не годится моему «Советнику». Да что там! Я вот слыхал, все кругом толкуют о Шекспире, но, ей-богу, он не достоин и свечу держать тому парню, который написал «Советник». Парень просто звереет, когда описывает разные болячки. А от списка операций у вас волосы дыбом встанут. — Гетти глотнул кофе. — Ну вот, а этот ваш Шекспир… Я лично думаю, что местами он немного утомляет. Я, знаете, заходил, случалось, на его пьесы, так там все говорят и говорят… — Тут Гетти ошалело уставился на стол. — Что я вижу?! Да у вас же гора медвежьих плюшек! Я могу съесть их столько, сколько сам вешу…
— А стоит ли? — спросил я ласково. — У тебя же вышел весь Бальзам, а плюшки, я слышал, плохо усваиваются.
Рука Тома повисла в воздухе, в нем боролись две страсти. Наконец он отдернул руку, но тотчас же вновь потянулся к плюшкам.
— Я за все эти годы не съел ни одну, — пояснил он.
Позже, когда Гетти собрался в дорогу, нагрузившись мешком плюшек, он прихватил с собой и бутылку Желудочного Эликсира доктора Робертсона. За годы стояния на полке бутыль запылилась и покрылась паутиной.
Когда стук копыт замер вдали, Эдди сказал:
— А ведь этот парень покушался на наше стадо…
— Было бы невежливо отказывать ему в угощении, — дипломатично ответил я.
И все же, пока Том подтягивал подпругу, я успел шепнуть ему несколько слов.
— Том, — сказал я, — мы всегда рады твоему обществу, но если ты знаешь скотокрадов, которые еще подумывают о коровах Джастина, передай им, чтобы держались отсюда подальше.
Том лишь ухмыльнулся в ответ. Потом громко икнул.
— Прошу прощения. — сказал он. И прибавил: — А насчет коров… если я встречу кого из скотокрадов, посоветую им держаться подальше. — Он снова ухмыльнулся: — А то не видать мне больше медвежьих плюшек.
К ночи ударил мороз. А к утру хижина промерзла насквозь. Съежившись под грудой одеял и бизоньей шкурой, я тоскливо созерцал камин в противоположном конце комнаты, проклиная себя за то, что умудрился проснуться первым. Не вылезая из постели, я прикидывал, — сколько придется сделать шагов, чтобы пересечь комнату, сколько времени у меня уйдет на то, чтобы разжечь огонь, и сколько шагов потребуется на обратную дорогу к койке?
Но что толку лежать, мечтая о тепле? Уже давным-давно я крепко усвоил: ничего на свете не совершается благодаря одному лишь желанию. Приходится все делать самому.
Собравшись с духом, в два прыжка пересек комнату и схватил пригоршню смолистых сосновых лучинок. В камине под слоем остывшей золы, еще мерцали алые отблески. Разворошив угли, я бросил сверху лучинки и принялся усердно Дуть на них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40