отсутствие денег и нежелание потворствовать капризам легкомысленного администратора.
Увидев мою непоколебимость (штраф был без замены тюремным заключением), Пешков спустил цену до 100 рублей.
Я отказался.
Мы торговались, как маклаки, и я являлся к нему чуть не десять раз. Денег ему так и не удалось выжать из меня!
Тогда он, обидевшись, сказал:
- Один из нас должен уехать из Харькова!
- Ваше превосходительство! - возразил я. - Давайте предложим харьковцам: кого они выберут?
Так как в городе меня любили и даже до меня доходили смутные слухи о желании граждан увековечить мой образ постановкой памятника, то г. Пешков не захотел рисковать своей популярностью.
И я уехал, успев все-таки до отъезда выпустить три номера журнала «Меч», который был так популярен, что экземпляры его можно найти даже в Публичной библиотеке.
В Петроград я приехал как раз на Новый год.
Опять была иллюминация, улицы были украшены флагами, транспарантами и фонариками. Но я уж ничего не скажу. Помолчу!
И так меня иногда упрекают, что я думаю о своих заслугах больше, чем это требуется обычной скромностью. А я, - могу дать честное слово, - увидев всю эту иллюминацию и радость, сделал вид, что совершенно не замечаю невинной хитрости и сентиментальных, простодушных попыток муниципалитета скрасить мой первый приезд в большой незнакомый город… Скромно, инкогнито, сел на извозчика и инкогнито поехал на место своей новой жизни.
И вот - начал я ее.
Первые мои шаги были связаны с основанным нами журналом «Сатирикон», и до сих пор я люблю, как собственное дитя, этот прекрасный, веселый журнал (в год 8 руб., на полгода 4 руб.).
Успех его был наполовину моим успехом, и я с гордостью могу сказать теперь, что редкий культурный человек не знает нашего «Сатирикона» (на год 8 руб., на полгода 4 руб.).
В этом месте я подхожу уже к последней, ближайшей эре моей жизни, и я не скажу, но всякий поймет, почему я в этом месте умолкаю.
Из чуткой, нежной, до болезненности нежной скромности, я умолкаю.
Не буду перечислять имена тех лиц, которые в последнее время мною заинтересовались и желали со мной познакомиться. Но если читатель вдумается в истинные причины приезда славянской депутации, испанского инфанта и президента Фальера, то, может быть, моя скромная личность, упорно державшаяся в тени, получит совершенно другое освещение…
Аркадий Аверченко

Резная работа
Недавно один петроградский профессор забыл после операции в прямой кишке больного В. трубку (дренаж) в пол-аршина длиной.
В операционной кипит работа.
- Зашивайте, - командует профессор. - А где ланцет? Только сейчас тут был.
- Не знаю. Нет ли под столом?
- Нет. Послушайте, не остался ли он там?..
- Где?
- Да там же. Где всегда.
- Ну где же?!!
- Да в полости желудка.
- Здравствуйте! Больного уже зашили, так он тогда только вспомнил. О чем вы раньше думали?!
- Придется расшить.
- Только нам и дела, что зашивать да расшивать. Впереди еще шесть операций. Несите его.
- А ланцет-то?
- Бог с ним, новый купим. Он недорогой.
- Я не к тому. Я к тому, что в желудке остался.
- Рассосется. Следующего! Первый раз оперируетесь, больная?
- Нет, господин профессор, я раньше у Дубинина оперировалась.
- Aгa!.. Ложитесь. Накладывайте ей маску. Считайте! Ну? Держите тут, растягивайте. Что за странность! Прощупайте-ка, коллега… Странное затвердение. А ну-ка… Ну вот! Так я и думал… Пенсне! Оригинал этот Дубинин. Отошлите ему, скажите - нашлось.
- А жаль, что не ланцет. Мы бы им вместо пропавшего воспользовались… Зашивайте!
- А где марля? Я катушки что-то не вижу. Куда она закатилась?
- Куда, куда! Старая история. И что это у вас за мания - оставлять у больных внутри всякую дрянь.
- Хорошая дрянь! Марля, батенька, денег стоит.
- Расшивать?
- Ну, из-за катушки… стоит ли?
- А к тому, что марля… в животе…
- Рассосется. Я один раз губку в желудок зашил, и то ничего.
- Рассосалась?
- Нет, но оперированный горчайшим пьяницей сделался.
- Да что вы!
- Натурально! Выпивал он потом, представьте, целую бутылку водки - и ничего. Все губка впитывала. Но как только живот поясом потуже стянет - так сразу как сапожник пьян.
- Чудеса!
- Чудесного ничего. Научный факт. В гостях, где выпивка была бесплатная, он выпивал невероятное количество водки и вина и уходил домой совершенно трезвый. Потом, дома уже - потрет руки, крякнет: «Ну-ка, рюмочку выпить, что ли!» И даванет себя кулаком в живот. Рюмку из губки выдавит, закусит огурцом, походит - опять: «Ну-ка, говорит, давнем еще рюмочку!..» Через час - лыка не вяжет. Так пил по мере надобности… Совсем как верблюд в пустыне.
- Любопытная исто… Что вы делаете? Что вы только делаете, поглядите!!!.. Ведь ему гланды нужно вырезать, а вы живот разрезали!!
- Гм… да… Заговорился. Ну все равно, раз разрезал - поглядим: нет ли там чего?..
- Нет?
- Ничего нет. Странно.
- Рассосалось.
- Зашивайте. Ффу! Устал. Закурить, что ли… Где мой портсигар?
- Да тут он был; недавно только держали. Куда он закатился?
- Неужто портсигар зашили?
- Оказия. Что же теперь делать?
- Что, что! Курить смерть как хочется. И потом, вещь серебряная. Расшивайте скорей, пока не рассосался!
- Есть?
- Нет. Пусто, как в кармане банкрота.
- Значит, у кого-нибудь другого зашили. Все оперированные здесь?
- Неужели всех и распарывать?
- Много ли их там - шесть человек! Порите. …
- Всех перепороли?
- Всех.
- Странно. А вот тот молодой человек, что в двери выглядывает? Этого, кажется, пропустили. Эй, вы - как вас? - ложитесь!
- Да я…
- Нечего там - не «да я»… Ложитесь. Маску ему. Считайте.
- Да я…
- Нажимайте маску крепче. Так. Где нож? Спасибо.
- Ну? Есть?
- Нет. Ума не приложу, куда портсигар закатился. Ну, очнулись, молодой человек?
- Да я…
- Что «вы», что «вы»?! Говорите скорей, некогда…
- Да я не за операцией пришел, а от вашей супруги… Со счетом из башмачного магазина.
- Что же вы лезете сюда? Только время отнимаете! Где же счет? Ложитесь, мы его сейчас извлечем.
- Что вы! Он у меня в кармане…
- Разрезывайте карман! Накладывайте на брюки маску…
- Господин профессор, опомнитесь!.. У меня счет и так вынимается из кармана. Вот, извольте.
- Ага! Извлекли? Зашивайте ему карман.
- Да я…
- Следующий! - бодро кричит профессор. - Очистите стол. Это что тут такое валяется?
- Где?
- Да вот тут, на столе.
- Гм! Чей-то сальник. Откуда он?
- Не знаю.
- Сергей Викторович, не ваш?
- Да почему же мой?! - огрызается ассистент. - Не меня же вы оперировали. Наверное, того больного, у которого камни извлекали.
- Ах ты ж, господи, - вот наказание! Верните его, скажите, пусть захватит.
- Молодой человек! Сальничек обронили…
- Это разве мой?
- Больше ничей, как ваш.
- Так что же я с ним буду делать? Не в руках же его носить… Вы вставьте его обратно!
- Эх, вот возня с этим народом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41