»
Один господин писал:
«Если публикация говорит правду в параграфе о песчаной каменистой почве, то я покупаю 10 десятин: мне песок и камень нужны для постройки дома. Сообщите также, как понимать выражение «лихорадочная местность»? Не в смысле ли это «лихорадочной деятельности в этой местности»?»
Дама писала:
«Меня очень соблазняет отсутствие медицинской помощи. Действительно, эти доктора так дерут за визиты, а пользы ни на грош. Хорошо также, что нет воды: от нее страшно толстеешь; я пью лимонный сок и остаюсь с почтением Василиса Чиркина».
* * *
Через два месяца половина участков в поселке Каруд была распродана.
Пылесос работал вовсю.
Маленькая Лениниана
Вся власть – мне
Уже несколько дней подряд я ходил как неприкаянный и все время не мог понять, что со мной делается…
– Что с тобой такое? – спрашивали друзья.
– И сам не понимаю что. Чего-то мне хочется, а чего, и сам не знаю.
– Может быть, ты жениться захотел?!
– Фи, какая гадость! Тоже подумаете… Нет, мне хочется чего-то этакого… Ну понимаете? Такого.
– Какого?
Я беспомощно вертел рукой:
– Ну, такого, знаете… большого. Важного.
– Родзянки, что ли?
– Глупо. Понимаете, чего-нибудь такого, чтоб оно было большое и приятное.
– Ну, это довольно расплывчато. Вагон белой муки под это подходит. Гарем египетского хедива подходит. Доходный дом на Невском. Бриллиант величиной с куриное яйцо. Жесточайшая подагра у твоего врага. Мало ли что бывает большое и приятное!
Однажды кто-то спросил:
– Может, тебе сладенького хочется?
– А чего бы, например? – задумчиво прищурился я.
– Скажем, земляничный торт. Да нет их теперь. Власти запретили.
Вдруг я, осененный, стукнул кулаком по столу.
– Есть! Вот чего я хочу!
– Торт? Но торты запретили власти.
– Нет! Вот этого именно я хочу: власти! Власти мне уже который день хочется!
Окружающие засмеялись.
– Ишь, чего захотел! Власти! Раньше была «вся власть советам», а теперь вся власть у большевиков. Опоздал, голубчик!
Снова я стукнул кулаком по столу.
– Так будет же по-моему! Товарищи пролетарии! Объединяйтесь под знаменем: «Вся власть Аркадию Аверченко!» На наш век пролетариев хватит.
Я был как в горячке. Вдохновение горело на челе моем.
– С чего же вы начнете? – спросили меня.
– Ясно с чего: с декрета.
Через день мой первый декрет был уже напечатан и расклеен.
Декрет
...
Главного сверхнародного комиссара, поставленного волей самых что ни на есть беднейших крестьян, невероятно солдатских солдат и поразительно матросских матросов…
Товарищи! Большевики вас обманули и обсчитали. Что они дали вам? Землю? А вы спросите их – кто будет ее обрабатывать, эту землю? Придется вам же! Очень весело, нечего сказать! Нет, товарищи! Если вы объединитесь под священным лозунгом нетрудящихся масс: «Вся власть Аркадию Аверченко!» – то вы будете иметь землю и не вы будете ее обрабатывать. Дудки! Довольно вы уже поработали. Пусть другие работают на вас! И эти другие – буржуи и аристократы! Скажем так, Родзянко и Милюков впрягаются в плуг, а графиня Кантакузен идет сзади и подгоняет их. Косить будут Сумароковы-Эльстон – вся семья, а молоть – те же большевики. Это их дело! Довольно они попили вашей кровушки! Пусть коров пасет председатель сельскохозяйственного общества, а крыши чинят сами братья Тонет. Большевики глупо, как попугаи, повторяли: «Вся власть беднейшим крестьянам!« Почему? Я, наоборот, говорю: «Вся власть богатейшим крестьянам», потому что среди вас не будет бедных!
Вы, товарищи-рабочие! Большевики и вас обманули! Подумаешь, важное кушанье – контроль над производством. А заводы и фабрики все-таки у буржуев-капиталистов! Нет, я вам дам побольше! К нам пожалуйте, первый сорт – у нас покупали! Каждый рабочий у меня получит собственный небольшой завод или фабрику на сто персон, и пусть он отныне ходит по заводу, заложив руки в карманы, да только покрякивает – рабочими у него будут Крестовиков, Коновалов и прочие Рябушинские. Это тебе не контроль какой-нибудь паршивый! Итак, идите все на улицу и носите по улице писаную торбу, на которой должны быть начертаны великие слова: «Вся власть Аркадию Аверченко!», «Долой контрреволюционеров, – всех этих буржуев, Каледина, Керенского, Троцкого, Ленина и других, продавшихся капиталу!»
Товарищи солдаты и матросы! К вам слово мое! Вы так жадно хотите мира – разве его вам дали обманщики большевики? Что они сделали? Послали к немцам для переговоров какого-то несчастного Шнеура, да и тот оказался жуликом! Нет, вот у меня будет мир – так мир! За ухо от него не оттянешь. Такой скорый, что не успеете и оглянуться. И что это за скромность такая – без аннексий и контрибуций? С чьей стороны – это неважно.
Те же из вас, которые все равно не воевали и которым будет ли война или нет – ни тепло, ни холодно, – одним словом, петроградскому революционному гарнизону, – я обещаю на ухо пять словечек: 1) Государственный, 2) банк, 3) погреб, 4) Зимнего и 5) дворца!
Теперь, посчитайте: кто больше дает – я или большевики? За кем вы пойдете, за мной или за большевиками? Дураки вы, что ли, чтоб идти за ними, когда я даю втрое больше?
Итак, пусть перед вашими духовными очами ярко горят два огненных лозунга:
1) «Вся власть Аркадию Аверченко!»
2) «Господин, у нас покупали, – пожалуйте».
Подписано:
Сверхверховный сверхкомиссар
Аркадий Аверченко
...
Да здравствует углубление революции!
В борьбе обретешь ты лево свое!
* * *
Не прошло и нескольких часов, как ко мне в квартиру влетели бледные, растерянные Троцкий и Ленин.
– Что вы наделали? – с порога крикнули они. – С ума вы сошли?
– А что? – спросил я с невинным видом. – Садитесь, господа.
– Уже? – крикнул хрипло Троцкий. – Мы не хотим садиться! Вы не имеете права нас арестовывать!
Я вспыхнул.
– Это почему же, скажите, пожалуйста? – надменно спросил я. – Отныне вся власть перешла ко мне! Вся власть Аркадию Аверченко!
– Вас никто не выбирал.
– Выберут! Я таких обещаний в свой декретишко насовал, что все за мной побегут.
– Но ведь это ложь! – стукнул кулаком по столу Ленин. – Где вы возьмете столько фабрик, чтобы наделить каждого рабочего фабрикой? Где вы наберете столько Родзянко и Кантакузенов, чтобы пахать на них землю? Какой это мир можно в два дня заключить? Мы неделю не могли, а вы…
– За ним все равно никто не пойдет, – пробормотал дрожащими губами Троцкий.
Я ядовито улыбнулся.
– Вы думаете? А вы слышите уже эти крики на улице: «Вся власть Аркадию Аверченко! Долой капиталистов Троцкого и Ленина!»
– Пощадите! – застонал, простирая ко мне руки, Ленин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180
Один господин писал:
«Если публикация говорит правду в параграфе о песчаной каменистой почве, то я покупаю 10 десятин: мне песок и камень нужны для постройки дома. Сообщите также, как понимать выражение «лихорадочная местность»? Не в смысле ли это «лихорадочной деятельности в этой местности»?»
Дама писала:
«Меня очень соблазняет отсутствие медицинской помощи. Действительно, эти доктора так дерут за визиты, а пользы ни на грош. Хорошо также, что нет воды: от нее страшно толстеешь; я пью лимонный сок и остаюсь с почтением Василиса Чиркина».
* * *
Через два месяца половина участков в поселке Каруд была распродана.
Пылесос работал вовсю.
Маленькая Лениниана
Вся власть – мне
Уже несколько дней подряд я ходил как неприкаянный и все время не мог понять, что со мной делается…
– Что с тобой такое? – спрашивали друзья.
– И сам не понимаю что. Чего-то мне хочется, а чего, и сам не знаю.
– Может быть, ты жениться захотел?!
– Фи, какая гадость! Тоже подумаете… Нет, мне хочется чего-то этакого… Ну понимаете? Такого.
– Какого?
Я беспомощно вертел рукой:
– Ну, такого, знаете… большого. Важного.
– Родзянки, что ли?
– Глупо. Понимаете, чего-нибудь такого, чтоб оно было большое и приятное.
– Ну, это довольно расплывчато. Вагон белой муки под это подходит. Гарем египетского хедива подходит. Доходный дом на Невском. Бриллиант величиной с куриное яйцо. Жесточайшая подагра у твоего врага. Мало ли что бывает большое и приятное!
Однажды кто-то спросил:
– Может, тебе сладенького хочется?
– А чего бы, например? – задумчиво прищурился я.
– Скажем, земляничный торт. Да нет их теперь. Власти запретили.
Вдруг я, осененный, стукнул кулаком по столу.
– Есть! Вот чего я хочу!
– Торт? Но торты запретили власти.
– Нет! Вот этого именно я хочу: власти! Власти мне уже который день хочется!
Окружающие засмеялись.
– Ишь, чего захотел! Власти! Раньше была «вся власть советам», а теперь вся власть у большевиков. Опоздал, голубчик!
Снова я стукнул кулаком по столу.
– Так будет же по-моему! Товарищи пролетарии! Объединяйтесь под знаменем: «Вся власть Аркадию Аверченко!» На наш век пролетариев хватит.
Я был как в горячке. Вдохновение горело на челе моем.
– С чего же вы начнете? – спросили меня.
– Ясно с чего: с декрета.
Через день мой первый декрет был уже напечатан и расклеен.
Декрет
...
Главного сверхнародного комиссара, поставленного волей самых что ни на есть беднейших крестьян, невероятно солдатских солдат и поразительно матросских матросов…
Товарищи! Большевики вас обманули и обсчитали. Что они дали вам? Землю? А вы спросите их – кто будет ее обрабатывать, эту землю? Придется вам же! Очень весело, нечего сказать! Нет, товарищи! Если вы объединитесь под священным лозунгом нетрудящихся масс: «Вся власть Аркадию Аверченко!» – то вы будете иметь землю и не вы будете ее обрабатывать. Дудки! Довольно вы уже поработали. Пусть другие работают на вас! И эти другие – буржуи и аристократы! Скажем так, Родзянко и Милюков впрягаются в плуг, а графиня Кантакузен идет сзади и подгоняет их. Косить будут Сумароковы-Эльстон – вся семья, а молоть – те же большевики. Это их дело! Довольно они попили вашей кровушки! Пусть коров пасет председатель сельскохозяйственного общества, а крыши чинят сами братья Тонет. Большевики глупо, как попугаи, повторяли: «Вся власть беднейшим крестьянам!« Почему? Я, наоборот, говорю: «Вся власть богатейшим крестьянам», потому что среди вас не будет бедных!
Вы, товарищи-рабочие! Большевики и вас обманули! Подумаешь, важное кушанье – контроль над производством. А заводы и фабрики все-таки у буржуев-капиталистов! Нет, я вам дам побольше! К нам пожалуйте, первый сорт – у нас покупали! Каждый рабочий у меня получит собственный небольшой завод или фабрику на сто персон, и пусть он отныне ходит по заводу, заложив руки в карманы, да только покрякивает – рабочими у него будут Крестовиков, Коновалов и прочие Рябушинские. Это тебе не контроль какой-нибудь паршивый! Итак, идите все на улицу и носите по улице писаную торбу, на которой должны быть начертаны великие слова: «Вся власть Аркадию Аверченко!», «Долой контрреволюционеров, – всех этих буржуев, Каледина, Керенского, Троцкого, Ленина и других, продавшихся капиталу!»
Товарищи солдаты и матросы! К вам слово мое! Вы так жадно хотите мира – разве его вам дали обманщики большевики? Что они сделали? Послали к немцам для переговоров какого-то несчастного Шнеура, да и тот оказался жуликом! Нет, вот у меня будет мир – так мир! За ухо от него не оттянешь. Такой скорый, что не успеете и оглянуться. И что это за скромность такая – без аннексий и контрибуций? С чьей стороны – это неважно.
Те же из вас, которые все равно не воевали и которым будет ли война или нет – ни тепло, ни холодно, – одним словом, петроградскому революционному гарнизону, – я обещаю на ухо пять словечек: 1) Государственный, 2) банк, 3) погреб, 4) Зимнего и 5) дворца!
Теперь, посчитайте: кто больше дает – я или большевики? За кем вы пойдете, за мной или за большевиками? Дураки вы, что ли, чтоб идти за ними, когда я даю втрое больше?
Итак, пусть перед вашими духовными очами ярко горят два огненных лозунга:
1) «Вся власть Аркадию Аверченко!»
2) «Господин, у нас покупали, – пожалуйте».
Подписано:
Сверхверховный сверхкомиссар
Аркадий Аверченко
...
Да здравствует углубление революции!
В борьбе обретешь ты лево свое!
* * *
Не прошло и нескольких часов, как ко мне в квартиру влетели бледные, растерянные Троцкий и Ленин.
– Что вы наделали? – с порога крикнули они. – С ума вы сошли?
– А что? – спросил я с невинным видом. – Садитесь, господа.
– Уже? – крикнул хрипло Троцкий. – Мы не хотим садиться! Вы не имеете права нас арестовывать!
Я вспыхнул.
– Это почему же, скажите, пожалуйста? – надменно спросил я. – Отныне вся власть перешла ко мне! Вся власть Аркадию Аверченко!
– Вас никто не выбирал.
– Выберут! Я таких обещаний в свой декретишко насовал, что все за мной побегут.
– Но ведь это ложь! – стукнул кулаком по столу Ленин. – Где вы возьмете столько фабрик, чтобы наделить каждого рабочего фабрикой? Где вы наберете столько Родзянко и Кантакузенов, чтобы пахать на них землю? Какой это мир можно в два дня заключить? Мы неделю не могли, а вы…
– За ним все равно никто не пойдет, – пробормотал дрожащими губами Троцкий.
Я ядовито улыбнулся.
– Вы думаете? А вы слышите уже эти крики на улице: «Вся власть Аркадию Аверченко! Долой капиталистов Троцкого и Ленина!»
– Пощадите! – застонал, простирая ко мне руки, Ленин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180