– Да мы так и летали! Нет, ну ты даешь, в одну секунду планы наших стратегов охарактеризовал! Да с такими мозгами тебе точно в генералы пора! И не усмехайся, я не преувеличиваю!
– А откуда ты знаешь, что я усмехаюсь? – Толик действительно усмехался, но как идущий впереди Александров мог это увидеть?
– Да все вы студенты… одинаковые! Все вам смешки, все чудным кажется. – Майор вспомнил лейтенантов инженеров – двигателистов, приходивших после института. Не прошедшие курсантскую школу, они казались белыми воронами в офицерской среде и получили прозвище «тотальники». – А как попадаете в настоящие мужские условия, так сразу же к мамке проситесь!
– Ну, вы тоже, первое время на гражданке только и умеете, что орать на всех, – огрызнулся Толик. – Да и мамы у меня нет. И папы тоже…
– Прости, я не подумал. – Герману стало стыдно. Вот сморозил. Ведь рассказывал же пацан, как големы, охотясь за ним, взорвали дом, где в числе прочих погибли его родители. – Вечно ляпну что-то, а потом жалею. Вот натура-то…
– Да ладно, перестань! Ты, что ли, взрывчатку закладывал? А те мерзавцы, что сделали это, свое уже получили! – Толик заскрипел зубами. – И получат. Не успокоюсь, пока все гнездо их не разнесу.
Герман ничего не сказал, лишь недоверчиво качнул головой. Судя по тому, как развернулись эти таинственные големы, бороться с ними непросто. Вон как разобрались с парнем. Это просто чудо, что он жив остался. И что Герману удалось освободить его – тоже чудо. Хотя последнее пока что вопрос спорный, выхода из подземелья все не видать. Вот если бы…
– Слушай, ты говорил, что можешь слышать то, что другим не слышно. Это действительно так? – спросил он.
– Да, нужно только знать, что ты хочешь слышать.
– В смысле?
– Ну… – Рык задумался, как бы подоходчивее объяснить майору свою мысль. – Понимаешь, каждый звук имеет свои характеристики. Гром во время грозы – свои, пение птиц – свои, человеческая речь – свои. Когда муравей бежит, мы не слышим, но этот неслышный шорох тоже имеет свои параметры. И нет ни одной акустической системы, которая бы в равной степени могла воспринимать и тот сигнал, и этот. Есть какие-то усредненные значения, которые несут нам оптимальную информацию. Вот, допустим, ты взлетаешь на своем самолете… При этом ты должен учитывать такое великое множество факторов…
– Бортовая ЦВМ помогает, – сказал Герман, кивая головой. – А вообще, конечно, так.
– И вот скажи, ты не обращал внимания, как у тебя перестраивается зрение? Вот, скажем, птицу ты увидишь? – продолжил свои объяснения Толик.
– Ну да, попробуй только их вовремя не заметить! – Летчика от одной этой мысли передернуло.
– Попадут в воздухозаборник… и амба! Двигателя нет! Да и в колпак – приятного тоже мало будет. Разгерметизация штука серьезная. Не зря же каждый аэродром свою службу наблюдения за птицами имеет.
– Вот-вот! А комара ты в это время способен увидеть?
– Ну ты и спросил! Кому он в полете на хрен нужен? В голове только полетное задание, показания приборов… да что угодно, но только не комар.
– Правильно, ты перестроил свое восприятие, свое зрение в диапазон параметров, содействующих максимально комфортному выполнению задания. – Анатолий чувствовал себя преподавателем на лекции. – Зато когда ты прилетел, вернулся домой и собрался отдохнуть, кровососа наверняка заметишь, а? Особенно когда он над ухом пищать начинает.
– Блин, да он же с ума сведет! – Герман живо представил себя ночью, в палатке, хочется спать, а этот пискун все никак не уймется. – Иногда думаешь: кусал бы уже скорее да улетал. А он, словно бы издевается, кружит, кружит…
– Наконец ты теряешь терпение, включаешь свет и начинаешь охоту…
– А куда денешься! – Герман с удивлением отметил, что разозлился. – Он же, гад, все равно спать не даст!
– И тогда ты замечаешь, – Анатолий методично подводил майора к пониманию своей мысли, – как на стене, на потолке, на оконной раме, да где угодно, появляются маленькие черточки…
– Это смотря где, – возразил майор. – Я помню, были мы в Белоруссии, прилетали на совместные учения – так там такие здоровенные комары… Нашим рядом не стоять!
– Болотный край, что ты хочешь, – согласился Толик. – Ну, так саму идею ты понял? Про сдвиг критериев?
– Дак ежу понятно, – усмехнулся Герман. – Я, когда надо цель обнаружить, могу так себя настроить, что… А, так, значит, ты обладаешь еще более широким диапазоном?
– Диапазон, может быть, у нас и одинаков, а вот сдвигать его я могу намного дальше, чем кто-либо из нормальных людей. И это касается не только зрения или слуха. Я температуру чувствую, запахи…
– А как же ты пальцы удлиняешь? – Герман отважился наконец спросить о том, что интересовало его с самого начала. – Как они у тебя становятся твердыми?
– А бог его знает! – Толик сам часто задавал себе этот вопрос, но ответа на него пока не находил. – Я думаю, по моему желанию… получив мой приказ, нанороботы стремительно перемещаются в необходимое место и создают там такую плотность, что кость и та мягче.
– А как же кожа? Как она не рвется?
– Так ведь и в ней же тоже нанороботы! Они везде! Сцепившись между собой, они создают панцирь… кольчугу, перчатку, лезвие, наконец. И делают это сами, по программе, заложенной в них. Мне нужно только отдать им приказ, и все.
– Вот черт, и я такую же штуку хочу! – Герман остановился и с завистью посмотрел на Толика. – Я ж тоже наглотался этих… роботов, почему же я не могу этого делать?
– Вот доберемся до компьютера, подключенного к Интернету, получишь все, что просишь. И даже больше, у меня есть парочка идей, как модифицировать программу.
– Поскорее бы! Ух я бы…
– Тише!
– Что?
– Тише, говорю! Мне кажется, что… Точно, бежим!
– Что случилось? – спросил Герман, предчувствуя ответ.
– Шаги! Ты что, не слышишь?
– Быстро, быстро! – торопил Курбан, хотя и понимал, что и без этого никто медлить не станет. Все прекрасно понимали, что если бы не Гарун, каким-то чудом обнаруживший новый переход, то их схватили бы через считанные минуты. Теперь все зависело от того, успеет ли подъемный механизм, пропустивший их вниз, стать на место прежде, чем в овальный зал ворвутся преследователи, или не успеет. Если успеет, то есть шанс ускользнуть, а если нет… О том, что произойдет в противном случае, думать не хотелось.
– Ну быстрей же! – Курбан почти с ненавистью посмотрел на мелькнувшую перед ним широкую спину Серикова. Порядок в колонне изменился, теперь Гарун шел впереди, а Курбану пришлось взять на себя функции замыкающего и заодно присматривать за подозрительным новичком. – Да шевелись ты, несчастье ходячее! Видишь же, времени нет!
– Дак темно же! – пробурчал Кокакола, глядя в неосвещенный провал спуска. – Тут сам черт ногу сломит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– А откуда ты знаешь, что я усмехаюсь? – Толик действительно усмехался, но как идущий впереди Александров мог это увидеть?
– Да все вы студенты… одинаковые! Все вам смешки, все чудным кажется. – Майор вспомнил лейтенантов инженеров – двигателистов, приходивших после института. Не прошедшие курсантскую школу, они казались белыми воронами в офицерской среде и получили прозвище «тотальники». – А как попадаете в настоящие мужские условия, так сразу же к мамке проситесь!
– Ну, вы тоже, первое время на гражданке только и умеете, что орать на всех, – огрызнулся Толик. – Да и мамы у меня нет. И папы тоже…
– Прости, я не подумал. – Герману стало стыдно. Вот сморозил. Ведь рассказывал же пацан, как големы, охотясь за ним, взорвали дом, где в числе прочих погибли его родители. – Вечно ляпну что-то, а потом жалею. Вот натура-то…
– Да ладно, перестань! Ты, что ли, взрывчатку закладывал? А те мерзавцы, что сделали это, свое уже получили! – Толик заскрипел зубами. – И получат. Не успокоюсь, пока все гнездо их не разнесу.
Герман ничего не сказал, лишь недоверчиво качнул головой. Судя по тому, как развернулись эти таинственные големы, бороться с ними непросто. Вон как разобрались с парнем. Это просто чудо, что он жив остался. И что Герману удалось освободить его – тоже чудо. Хотя последнее пока что вопрос спорный, выхода из подземелья все не видать. Вот если бы…
– Слушай, ты говорил, что можешь слышать то, что другим не слышно. Это действительно так? – спросил он.
– Да, нужно только знать, что ты хочешь слышать.
– В смысле?
– Ну… – Рык задумался, как бы подоходчивее объяснить майору свою мысль. – Понимаешь, каждый звук имеет свои характеристики. Гром во время грозы – свои, пение птиц – свои, человеческая речь – свои. Когда муравей бежит, мы не слышим, но этот неслышный шорох тоже имеет свои параметры. И нет ни одной акустической системы, которая бы в равной степени могла воспринимать и тот сигнал, и этот. Есть какие-то усредненные значения, которые несут нам оптимальную информацию. Вот, допустим, ты взлетаешь на своем самолете… При этом ты должен учитывать такое великое множество факторов…
– Бортовая ЦВМ помогает, – сказал Герман, кивая головой. – А вообще, конечно, так.
– И вот скажи, ты не обращал внимания, как у тебя перестраивается зрение? Вот, скажем, птицу ты увидишь? – продолжил свои объяснения Толик.
– Ну да, попробуй только их вовремя не заметить! – Летчика от одной этой мысли передернуло.
– Попадут в воздухозаборник… и амба! Двигателя нет! Да и в колпак – приятного тоже мало будет. Разгерметизация штука серьезная. Не зря же каждый аэродром свою службу наблюдения за птицами имеет.
– Вот-вот! А комара ты в это время способен увидеть?
– Ну ты и спросил! Кому он в полете на хрен нужен? В голове только полетное задание, показания приборов… да что угодно, но только не комар.
– Правильно, ты перестроил свое восприятие, свое зрение в диапазон параметров, содействующих максимально комфортному выполнению задания. – Анатолий чувствовал себя преподавателем на лекции. – Зато когда ты прилетел, вернулся домой и собрался отдохнуть, кровососа наверняка заметишь, а? Особенно когда он над ухом пищать начинает.
– Блин, да он же с ума сведет! – Герман живо представил себя ночью, в палатке, хочется спать, а этот пискун все никак не уймется. – Иногда думаешь: кусал бы уже скорее да улетал. А он, словно бы издевается, кружит, кружит…
– Наконец ты теряешь терпение, включаешь свет и начинаешь охоту…
– А куда денешься! – Герман с удивлением отметил, что разозлился. – Он же, гад, все равно спать не даст!
– И тогда ты замечаешь, – Анатолий методично подводил майора к пониманию своей мысли, – как на стене, на потолке, на оконной раме, да где угодно, появляются маленькие черточки…
– Это смотря где, – возразил майор. – Я помню, были мы в Белоруссии, прилетали на совместные учения – так там такие здоровенные комары… Нашим рядом не стоять!
– Болотный край, что ты хочешь, – согласился Толик. – Ну, так саму идею ты понял? Про сдвиг критериев?
– Дак ежу понятно, – усмехнулся Герман. – Я, когда надо цель обнаружить, могу так себя настроить, что… А, так, значит, ты обладаешь еще более широким диапазоном?
– Диапазон, может быть, у нас и одинаков, а вот сдвигать его я могу намного дальше, чем кто-либо из нормальных людей. И это касается не только зрения или слуха. Я температуру чувствую, запахи…
– А как же ты пальцы удлиняешь? – Герман отважился наконец спросить о том, что интересовало его с самого начала. – Как они у тебя становятся твердыми?
– А бог его знает! – Толик сам часто задавал себе этот вопрос, но ответа на него пока не находил. – Я думаю, по моему желанию… получив мой приказ, нанороботы стремительно перемещаются в необходимое место и создают там такую плотность, что кость и та мягче.
– А как же кожа? Как она не рвется?
– Так ведь и в ней же тоже нанороботы! Они везде! Сцепившись между собой, они создают панцирь… кольчугу, перчатку, лезвие, наконец. И делают это сами, по программе, заложенной в них. Мне нужно только отдать им приказ, и все.
– Вот черт, и я такую же штуку хочу! – Герман остановился и с завистью посмотрел на Толика. – Я ж тоже наглотался этих… роботов, почему же я не могу этого делать?
– Вот доберемся до компьютера, подключенного к Интернету, получишь все, что просишь. И даже больше, у меня есть парочка идей, как модифицировать программу.
– Поскорее бы! Ух я бы…
– Тише!
– Что?
– Тише, говорю! Мне кажется, что… Точно, бежим!
– Что случилось? – спросил Герман, предчувствуя ответ.
– Шаги! Ты что, не слышишь?
– Быстро, быстро! – торопил Курбан, хотя и понимал, что и без этого никто медлить не станет. Все прекрасно понимали, что если бы не Гарун, каким-то чудом обнаруживший новый переход, то их схватили бы через считанные минуты. Теперь все зависело от того, успеет ли подъемный механизм, пропустивший их вниз, стать на место прежде, чем в овальный зал ворвутся преследователи, или не успеет. Если успеет, то есть шанс ускользнуть, а если нет… О том, что произойдет в противном случае, думать не хотелось.
– Ну быстрей же! – Курбан почти с ненавистью посмотрел на мелькнувшую перед ним широкую спину Серикова. Порядок в колонне изменился, теперь Гарун шел впереди, а Курбану пришлось взять на себя функции замыкающего и заодно присматривать за подозрительным новичком. – Да шевелись ты, несчастье ходячее! Видишь же, времени нет!
– Дак темно же! – пробурчал Кокакола, глядя в неосвещенный провал спуска. – Тут сам черт ногу сломит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92