— Невозмож-ж-жно! Я трудилс-с-ся для выж-ж-жи-вания клана! Эти уж-ж-жас-с-сы совсем не то, чего я ж-ж-желал!
— Айвор и другие воплощали — как считал хранитель — лучший способ для вашего клана выжить в этой стране.
— Остановись немедленно! — проревел Баракас. Он указал пальцем на Лохивана, нетвердо державшегося на ногах. — Ты расскажешь свою историю позже — и лучше всего, если будешь говорить правду! — Предводитель клана, отбрасывая ногами обломки камня, направился к Шариссе и Герроду, которые поднялись при его приближении. — Сначала мы услышим вашу историю!
Шарисса с охотой сделала это. Геррод — и даже Фонон — также внесли свою лепту, вспоминая все, что им удавалось. Между ними тремя было как бы молчаливое соглашение о том, что если Дракон Глубин доставил их сюда, то в их же интересах убедить Тезерени в том, что их собственное затруднительное положение требует принятия безотлагательных мер.
Повелитель Тезерени слушал молча, лишь время от времени поглядывая то на одного, то на другого пленника. Разница во времени достаточно заинтересовала его, и он задал один-два вопроса, но другого вмешательства в рассказ не было.
Когда Шарисса закончила историю упоминанием о решении второго хранителя отправить их троих сюда, заговорил Лохиван — несмотря на угрозу быть наказанным отцом.
— Их рассказ повествует почти обо всем… но я думал, что бедствие навлекла сама земля, а не этот мерзостный отщепенец.
— В этом я по-прежнему не уверен, — сказал Баракас. — Но, по-моему, дело тут ни в том, ни в другом.
— Мы рассказали тебе правду обо всем, отец! — настаивал Геррод.
Ко всеобщему удивлению, повелитель Баракас улыбнулся.
— Я сам уверен, что это так! Если так, то опасность позади! Вы сказали, что отступник бежал от Дракона Бездн! Тот снова спас нас!
Шарисса поморщилась. События развивались не так, как следовало бы.
— Вы позабыли, что сказал Дракон Глубин? Нет никакой уверенности, что это закончилось или что не произойдет что-то худшее!
Баракас указал на труп.
— Первый из них появился в тот день, когда вы исчезли; последний — тремя днями позже. С тех пор не было ни одного, и, на мой взгляд, их и не будет! — Посмотрев на останки того, что некогда было одним из его подданных, Баракас добавил: — Пусть кто-нибудь унесет это прочь и похоронит. Пусть о нем и о других вспоминают с честью, как о жертвах ныне бежавшего от нас врага!
— Ну, как всегда!
— В чем дело, Геррод?
— Ни в чем, отец! Только в том, что ты не изменился! Я молился о том, чтобы это произошло — по крайней мере ради матери!
— Альция! — Выражение торжества исчезло с грубо сколоченного лица главы клана. — Крепость!
— Крепость? — Геррод посмотрел на Шариссу в надежде получить разъяснения.
— Твой отец вынудил Темного Коня помочь ему соорудить великолепную крепость на юге отсюда. — Шарисса указала на ящик, который держал Лохиван. Она не могла сдержать горечи. — Его тюрьма — это награда Темному Коню за его усилия.
— А моя мать и другие не здесь?
— Альция. — Баракас воздел руки вверх. — Я отправил ей послание, в котором говорилось о том, что мы вскоре проникнем в пещеры, но… с тех пор — ничего! Они ничего не знают! Я должен отправиться к ней, чтобы увидеть, что там происходит!
Он какое-то время стоял с закрытыми глазами. Присутствующие, казалось, чего-то ждут. Шарисса была первой, кто задал себе вопрос, почему глава клана все еще стоит на месте, когда было очевидно, что он намеревался телепортироваться к своей супруге.
Эта мысль пришла в голову и Баракасу, поскольку он опустил руки и удивленно посмотрел на Шариссу.
— Сила! Она у меня была! А теперь… от нее еще что-то осталось, но мне ее не хватает для того, что необходимо сделать!
— Вы не сможете больше свободно распоряжаться магической силой! — Это, к удивлению Шариссы, сказал Фонон. В ответ на кивок Баракаса стражи выпустили Фонона из своих рук. Он демонстративно присоединился к Шариссе и обнял ее за талию. Сначала ей было не по себе, но почти сразу она поняла, что именно этого и хотела.
— Сейчас мы здесь единственные, кто владеет магией, и нашей силы в этот момент недостаточно, чтобы оказать какую-то помощь.
— Отойди от нее! — прорычал Риган. Он вытащил меч и направился к паре.
— Риган! — Голос, предназначенный повелевать, заставил наследника застыть на месте. После чего Баракас добавил: — Продолжай, эльф! О каком великом откровении ты хочешь нам поведать?
— Шарисса, вероятно, знает, — ответил эльф, — но я заговорил не раздумывая, так что это мой долг — сообщить вам.
— Ну так сделай это, прежде чем я решусь позволить моему старшему сыну выставить себя в еще худшем свете!
— Отец…
— Молчание!
Прежде чем эльф заговорил, Шарисса заметила на его губах едва заметную улыбку.
— В повествованиях наших предков говорится достаточно о колдовстве враадов, чтобы я мог распознать его. Это волшебство достаточно мерзко и зловонно, чтобы у меня не возникало желания ощутить его в действии. Шарисса также говорила об этом, пока мы были вместе, — о том, как это волшебство внезапно вернулось к вам.
— Звено, что связывало меня с Нимтом! — В том, как Геррод смотрел на Фонона, сочетались удивление и уважение.
— Когда кто-то проделывает отверстие, из него начинает течь.
— Дракон Глубин снова заделал этот барьер и сделал его еще прочнее, — закончила Шарисса. — Вы снова в том же положении, в каком были прежде.
Холодные глаза сузились.
— Вы доставите меня туда! Один или оба вместе! Фонон фыркнул.
— Даже если бы я и желал этого, враад, ни у одного из нас нет для этого достаточной силы — после того, что мы перенесли. Я даже не уверен, что сделать это было бы безопасно. Мой народ жил здесь гораздо дольше, чем вы, и у нас есть рассказы…
— Снова какие-то проклятые сказки!
— У нас есть повествования, — продолжил Фонон, наслаждаясь своей ролью — хоть Шарисса и видела, что он понимал, как рискованно доводить Баракаса до крайностей, — о временах, когда земля пробуждается… как это и было сделано отступником-хранителем.
— И ч-ч-что говорят эти повес-с-ствования? — спросил Лохиван. Теперь он держал ящик обеими руками, как будто собирался торжественно передать его Шариссе. Знал ли Темный Конь, что Тезерени используют его? Возможно, вечноживущий почти что пожертвовал собой — чтобы Шариссе предоставили свободу? Она надеялась, что время для ответов придет. Она надеялась, что придет время и для Темного Коня.
— Что те, кто привлекает к себе чье-то внимание в такие бурные времена, рискуют обнаружить вскоре, что не знают, в кого превратились. Вот что они говорят.
— Риган, — начал Баракас; на его лице выражался яростный гнев. — Если в следующий раз эльф не заговорит понятнее, я даю тебе разрешение зарубить его мечом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97