Немедленно нашлись заинтересованные лица, которые придали случившемуся широкий общественный резонанс. Слухи быстро обросли нескромными эротическими подробностями. Секретарь парткома, он же член районного комитета и бюро райкома партии, оказался пешкой в игре больших столичных гроссмейстеров. Вместе с вещественными доказательствами он был мгновенно препровожден на вокзал. Допрошен. Десятки материалов о преступлениях пылились в ожидании возбуждения уголовных дел неделями с нарушением сроков… В этом случае сделано было исключение. Дело немедленно возбудил и принял к производству обычный дознаватель, даже не следователь! В отделе милиции спешили… К концу рабочего дня во многих коридорах районной и городской власти под хозяевами уже тряслись кресла. Картузов не успевал отвечать на звонки. Звонили по разным поводам, но чаще это оказывалось лишь предлогом. Никто не сомневался в том, что действия Картузова направляла мощная, неопознанная пока политическая сила.
— Данные по парткому пришли к тебе сверху?
Картузов валял ваньку:
— Девчонки с фабрики замучили… Ходили жаловались! Надоело слушать…
— Брось темнить!
Случившееся пришлось удивительно ко времени! Факт морального разложения в верхушке партийного звена был последним аргументом в пользу укрепления аппарата столицы проверенными руководящими кадрами периферии. Теперь краснодарцам, ставропольцам, сибирякам была законно открыта зеленая улица. Главный удар ожидался по районному комитету партии, где состоял на учете теперь уже бывший секретарь парткома и бывший коммунист. Никто не работал — в кабинетах упаковывали вещи, обсуждали грядущие персональные изменения, увольнения, перестановки. В последнюю минуту срочно вызвали начальника линейной милиции — возмутителя спокойствия и главного виновника обрушившихся на райком бед. Когда Картузов — с невинными глазами, круглый, точно накачанный воздухом, катился по коридору, случайные встречные отшатывались от него как от зачумленного. Предлог для вызова подобран был на стороне, не имеющий отношения к происшедшему недостатки в милицейской сети партийного образования, а конкретно, возмутительный факт — срыв занятия в семинаре второго года обучения, который вел Картузов. Напоследок решено было сунуть выговорешник с занесением. На память. В качестве благодарности за проделанную работу. Получилось иначе. Говорить о злополучном занятии районному Первому, однако, не хватило ни самообладания, ни выдержки.
— Ну что? Ниспроверг распутные Содом и Гоморру серой и огнем…
— Ниспроверг… — Картузов — святая простота! — словно и не догадывался, какую свинью подложил райкому. Ждал похвалы. — Полюбуйтесь! Чистая порнография… — Он достал из папки несколько фотографий. — Вот, например…
На сером любительском снимке было что-то плохо видимое, похожее на вертикально торчащие белые столбы.
— Это ноги… А вот еще! И вот…
Секретарь брезгливо отмахнулся.
— Порнография плюс сводничество. Развращение малолетних. Целый клубок преступлений… Теперь этому конец!
— Пресек, значит… — непонятно сказал районный Первый. — Молодец!
— Стараемся… — Картузов и тут играл роль неумного мента-начальника, бескорыстного борца за общественные устои. С его лица не сходила благостная улыбка.
— Старайся, старайся!
— Спасибо… — Картузов аккуратно сложил фотографии назад, в папку. — Линейная милиция не подведет… Могу идти?
— Можешь… — Первого буквально трясло от бешенства, хотя формально ни к чему нельзя было придраться. — Кражи-то у пассажиров как? Раскрываешь или все прячешь?
— Раскрываем! Укрепили коммунистами оперативный состав дежурных частей…
Первый вышел из-за стола, подошел ближе.
— Хер ты раскрываешь! — Они стояли друг против друга — одинакового роста, темперамента, переполненные неудержимого желания прорваться наверх, в номенклатуру, к общественному пирогу. — Большой Политикой занялся! Вместо того чтобы порядок на дороге наводить, на станциях и в поездах, железнодорожная милиция по парткомам бегает, интересуется, кто голых баб фотографирует…
— Обижаете, Алексей Иванович!..
— Тебя обидишь! Тебе ссы в глаза — все Божья роса…
Из автомата, тут же, недалеко от райкома, Картузов подробно информировал о разговоре своего патрона — полковника Авгурова.
— Первый мне этого никогда не простит! Враг на всю жизнь!
— Пустяки… — Авгуров отреагировал спокойно. — В райкоме его песенка давно спета. И вообще… С ним все в порядке. Уйдет в народное хозяйство или в ВЦСПС. Вы, я надеюсь, к нему в подчинение не собираетесь…
— Упаси Бог!
— Я так и думал… Сейчас главное — другое. Необходимо развить успех.
Конкурент Скубилина и первый претендент на его генеральское кресло немедленно включился в режиссуру дальнейших действий.
— Как много у вас фотографий?
— Около сотни. Но качество любительское, все серое, нет контрастности…
Авгуров на секунду задумался.
— Негативы есть?
— Полно…
— А сюжеты?
— Ничего! Ну, сами понимаете, если человек, лежа на голой бабе, ногой нажимает на автоспуск… В общем, есть на что полюбоваться!..
Авгуров заметил больше для себя:
— Сейчас готовится пленум горкома по идеологии…
— Думаете, кто-то заинтересуется? — Картузов был уверен в обратном.
— Конечно! Если случай получит громкую огласку, большие фигуры в горкоме могут уйти с доски… Понимаете? Приезжающим с периферии нужен только предлог, чтобы все тут перетрясти!.. — Он задумался. — У вас эксперт-криминалист на месте?
— Я его видел…
— Фотографирует он ничего?
— Хорошо. В журналах печатается!
— Прекрасно. Вот пусть и покажет свое умение. На фотобумаге, на ретуше не экономьте: нужны большие прекрасные фотографии. Некоторые пусть будут кабинетного формата. У старичков глаза слабые… Проконтролируйте лично. Молодые красивые женщины. Пикантное положение, недвусмысленные позы.
— Понимаю…
— Начальника канцелярии срочно пошлите в ГУМ, в ЦУМ — пусть купит большие альбомы.
— Будет сделано…
— Альбомы понадобятся в городском комитете партии, в отделе административных органов. И не по одному. Там тоже захотят одарить нужных людей!.. Лучше сразу сделать пару десятков. Министру, прокурору города… Понимаете? Тут расклад тонкий…
— Вы имеете в виду вкусы?
— Отнюдь! Чисто деловая часть… Смогут Жернаков со Скубилиным угодить большому начальству или нет, а мы с вами подарок им уже преподнесли… Свалили бюро райкома! Благодаря вашим инспекторам. Кстати! Люди эти, которые делали обыск… Надо их сразу поощрить. И чтобы раньше времени никому ни гуту!
Картузов за это был спокоен:
— Тут порядок. Этих ребят я знаю. Я дал денег. Сейчас где-нибудь квасят. В «Эльбрусе» или в «Иртыше»…
Картузов ошибся в малом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Данные по парткому пришли к тебе сверху?
Картузов валял ваньку:
— Девчонки с фабрики замучили… Ходили жаловались! Надоело слушать…
— Брось темнить!
Случившееся пришлось удивительно ко времени! Факт морального разложения в верхушке партийного звена был последним аргументом в пользу укрепления аппарата столицы проверенными руководящими кадрами периферии. Теперь краснодарцам, ставропольцам, сибирякам была законно открыта зеленая улица. Главный удар ожидался по районному комитету партии, где состоял на учете теперь уже бывший секретарь парткома и бывший коммунист. Никто не работал — в кабинетах упаковывали вещи, обсуждали грядущие персональные изменения, увольнения, перестановки. В последнюю минуту срочно вызвали начальника линейной милиции — возмутителя спокойствия и главного виновника обрушившихся на райком бед. Когда Картузов — с невинными глазами, круглый, точно накачанный воздухом, катился по коридору, случайные встречные отшатывались от него как от зачумленного. Предлог для вызова подобран был на стороне, не имеющий отношения к происшедшему недостатки в милицейской сети партийного образования, а конкретно, возмутительный факт — срыв занятия в семинаре второго года обучения, который вел Картузов. Напоследок решено было сунуть выговорешник с занесением. На память. В качестве благодарности за проделанную работу. Получилось иначе. Говорить о злополучном занятии районному Первому, однако, не хватило ни самообладания, ни выдержки.
— Ну что? Ниспроверг распутные Содом и Гоморру серой и огнем…
— Ниспроверг… — Картузов — святая простота! — словно и не догадывался, какую свинью подложил райкому. Ждал похвалы. — Полюбуйтесь! Чистая порнография… — Он достал из папки несколько фотографий. — Вот, например…
На сером любительском снимке было что-то плохо видимое, похожее на вертикально торчащие белые столбы.
— Это ноги… А вот еще! И вот…
Секретарь брезгливо отмахнулся.
— Порнография плюс сводничество. Развращение малолетних. Целый клубок преступлений… Теперь этому конец!
— Пресек, значит… — непонятно сказал районный Первый. — Молодец!
— Стараемся… — Картузов и тут играл роль неумного мента-начальника, бескорыстного борца за общественные устои. С его лица не сходила благостная улыбка.
— Старайся, старайся!
— Спасибо… — Картузов аккуратно сложил фотографии назад, в папку. — Линейная милиция не подведет… Могу идти?
— Можешь… — Первого буквально трясло от бешенства, хотя формально ни к чему нельзя было придраться. — Кражи-то у пассажиров как? Раскрываешь или все прячешь?
— Раскрываем! Укрепили коммунистами оперативный состав дежурных частей…
Первый вышел из-за стола, подошел ближе.
— Хер ты раскрываешь! — Они стояли друг против друга — одинакового роста, темперамента, переполненные неудержимого желания прорваться наверх, в номенклатуру, к общественному пирогу. — Большой Политикой занялся! Вместо того чтобы порядок на дороге наводить, на станциях и в поездах, железнодорожная милиция по парткомам бегает, интересуется, кто голых баб фотографирует…
— Обижаете, Алексей Иванович!..
— Тебя обидишь! Тебе ссы в глаза — все Божья роса…
Из автомата, тут же, недалеко от райкома, Картузов подробно информировал о разговоре своего патрона — полковника Авгурова.
— Первый мне этого никогда не простит! Враг на всю жизнь!
— Пустяки… — Авгуров отреагировал спокойно. — В райкоме его песенка давно спета. И вообще… С ним все в порядке. Уйдет в народное хозяйство или в ВЦСПС. Вы, я надеюсь, к нему в подчинение не собираетесь…
— Упаси Бог!
— Я так и думал… Сейчас главное — другое. Необходимо развить успех.
Конкурент Скубилина и первый претендент на его генеральское кресло немедленно включился в режиссуру дальнейших действий.
— Как много у вас фотографий?
— Около сотни. Но качество любительское, все серое, нет контрастности…
Авгуров на секунду задумался.
— Негативы есть?
— Полно…
— А сюжеты?
— Ничего! Ну, сами понимаете, если человек, лежа на голой бабе, ногой нажимает на автоспуск… В общем, есть на что полюбоваться!..
Авгуров заметил больше для себя:
— Сейчас готовится пленум горкома по идеологии…
— Думаете, кто-то заинтересуется? — Картузов был уверен в обратном.
— Конечно! Если случай получит громкую огласку, большие фигуры в горкоме могут уйти с доски… Понимаете? Приезжающим с периферии нужен только предлог, чтобы все тут перетрясти!.. — Он задумался. — У вас эксперт-криминалист на месте?
— Я его видел…
— Фотографирует он ничего?
— Хорошо. В журналах печатается!
— Прекрасно. Вот пусть и покажет свое умение. На фотобумаге, на ретуше не экономьте: нужны большие прекрасные фотографии. Некоторые пусть будут кабинетного формата. У старичков глаза слабые… Проконтролируйте лично. Молодые красивые женщины. Пикантное положение, недвусмысленные позы.
— Понимаю…
— Начальника канцелярии срочно пошлите в ГУМ, в ЦУМ — пусть купит большие альбомы.
— Будет сделано…
— Альбомы понадобятся в городском комитете партии, в отделе административных органов. И не по одному. Там тоже захотят одарить нужных людей!.. Лучше сразу сделать пару десятков. Министру, прокурору города… Понимаете? Тут расклад тонкий…
— Вы имеете в виду вкусы?
— Отнюдь! Чисто деловая часть… Смогут Жернаков со Скубилиным угодить большому начальству или нет, а мы с вами подарок им уже преподнесли… Свалили бюро райкома! Благодаря вашим инспекторам. Кстати! Люди эти, которые делали обыск… Надо их сразу поощрить. И чтобы раньше времени никому ни гуту!
Картузов за это был спокоен:
— Тут порядок. Этих ребят я знаю. Я дал денег. Сейчас где-нибудь квасят. В «Эльбрусе» или в «Иртыше»…
Картузов ошибся в малом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49