Внезапно Конан вспомнил Сагу никто о демоне, которого заколдовал какой-то чародей, чтобы демон этот убил группу чужеземцев, пришедших из-за моря. Однако он запер демона в той же самой пещере, где он заточил свои жертвы, и в которой он убил их, чтобы демон, которого он вызвал из ада, не мог напасть на него и разорвать его на куски.
Киммериец впервые обратил более пристальное внимание на сундуки, расставленные вдоль стен базальтового туннеля…
События в форте продолжали развиваться.
Граф приказал:
— Быстрее наружу! — он рванул засов ворот. — Уничтожьте щит прежде, чем чужаки высадятся на берег.
— Но ведь Стромбанни бежал! — воскликнул Гальбро, — А новый корабль плывет под флагом Зингары!
— Делай то, что я тебе сказал! — прогремел разъяренно Валенсо, — Мои враги не только иностранцы-чужаки! Наружу, собаки! Тридцать из вас должны втащить щит в форт!
Прежде, чем зингаранский корабль бросил якорь у берега, тридцать самых дюжих мужчин подкатили щит к воротам и старательно, с натугой протащили его в форт.
Тина, выглядывавшая из окна, главного дома, удивленно спросила:
— Почему, это граф снова решил запереть ворота? Он, вероятно, боится того человека, который находится на приплывшем корабле?
— Я не знаю, что ты имеешь в виду, детка, — обеспокоенно отозвалась Белеза, хотя граф был отнюдь не тем человеком, который боится своих врагов, он никогда не рассказывал, почему же все-таки он отправился в это непонятное добровольное изгнание. Во всяком случае предположение Тины было определенно беспокоящим, и не таким уж, быть может, невероятным.
Девочка, казалось, не слышала ее ответа.
— Все люди снова вошли внутрь форта, — сообщила она, — Ворота заперты и все люди возвратились на свои посты. Если новый корабль преследует Стромбанни, почему же он в таком случае не плывет за ним? Это не военная карака, а обычная галера. Посмотри вон туда, лодка с корабля идет к суше, в нашем направлении. На ее носу сидит человек в черном плаще, Днище лодки заскребло по песку. Человек в темной накидке спокойно шагнул на желтый песок, за ним последовали три его компаньона. Он был в высок, строен, и под его черным плащом блестели шелк и стальное лезвие.
— Стойте! — решительно прогремел граф, когда незнакомцы подошли ближе. — Я буду иметь дело только с вашим предводителем.
Высокорослый чужеземец снял свой шлем и почтительно поклонился. Его товарищи остановились и еще плотнее закутались в свои развевающиеся плащи. Моряки, оставшиеся позади них, опершись на весла, смотрели на флаг, трепетавший под порывами ветра над палисадом.
Когда чужак подошел настолько близко к воротам, что уже не требовалось громко кричать, чтобы понять друг друга, он сказал:
— Разумеется, между людьми чести не должно быть не доверия.
Яростно сверкнув глазами, Валенсо посмотрел на него, у чужеземца темная кожа, узкий нос хищной птицы и тонкие черные усы. На его шее, так же на рукавах можно было разглядеть тонкие кружева.
— Я не знаю вас, — произнес, поколебавшись, Валенсо. — Вы, корсар, которого зовут Черный Зароно.
Чужеземец снова вежливо наклонил голову:
— Нет также никого, кто не знал бы Красного Сокола Корзетты.
— Мне кажется, что этот берег является обычным местом встречи негодяев всех южных вод, — недовольно проворчал Валенсо и спросил — Чего же вы хотите?
— Но, мой лорд, — отозвался Зароно, произнося фразу порицательным тоном, — Что это за приветствие для того, кто сослужил вам такую большую службу? Разве эта аргосианская собака Стромбанни не имел желания протаранить ваши ворота? И разве он не смазал и не показал всем пятки, когда наш корабль обогнул мыс?
— Это так, — неохотно согласился посуровевший граф. — Хотя и не вижу разницы между пиратом и корсаром.
Зароно рассмеялся, не чувствуя себя оскорбленным и лихо подкрутил свои усы.
— Вы очень откровенны, мой лорд. Поверьте мне на слово, я не хотел поступать самовольно. Я только хотел попросить вашего разрешения бросить якорь в вашей бухте и отправить своих людей на охоту в этот великолепный лес, чтобы обеспечить команду свежим мясом, а также набрать чистой воды. А что касается меня, то я надеялся, что вы, быть может, пригласите мою скромную персону на стаканчик вина.
— Я не знаю, как я смогу удержать вас от этого. однако позвольте, Зароно, сказать мне только одно. В мой форт не войдет ни один из ваших людей. Если хоть один из них приблизится к крепостным стенам, хотя бы на сотню футов, он тут же получит стрелу в горло. И я предупреждаю вас, держите свои руки подальше от моего сада и моего скота. Я дам вам на мясо одного быка, но не больше! И если вам вздумается что-нибудь еще, смею вас заверить, что мы в форте сумеем удержаться против ваших людей.
— Против Стромбанни, как мне представляется, вам не удалось сделать этого, — немного насмешливо, со скрытой издевкой напомнил ему незванный гость.
— Тем не менее. Вы больше не сможете найти дерева для быстрой постройки щита, если только вы не свалите пару деревьев или не возьмете со своего корабля, — свирепо выдохнул граф, — Кроме того, ваши лучники не бараханские стрелки, и поэтому они не лучше моих людей. Не говоря уже о том что та ничтожная добыча которую вы сможете взять здесь в форте, не стоит таких крупных и занудных хлопот.
— Кто говорит о добыче и о нападении? — возразил Зароно. — Нет, мои люди всего лишь только хотят снова ощутить твердую землю под ногами, и к тому же от однообразного питания на борту судна грозит вспыхнуть цинга. Вы позволите им высадиться на берег? И ручаюсь за их полное и добропорядочное поведение.
Валенсо с явной неохотой дал согласие. Зароно чуть насмешливо поклонился и с достоинством, размеренными шагами удалился назад, двигаясь так, словно он находился при дворе Кордавы — где он действительно, если слухи не были преувеличенными, когда-то был желанным гостем.
— Не впускай в форт никого, — Валенсо повернулся к Гальбро. — Я не доверяю этим ренегатам. Тот факт, что он отогнал головорезов Стромбанни от наших ворот, еще не гарантирует того, что он не перережет нам глотки и не сделает это с охотой и удовольствием.
Гальбро кивнул понимающе. Он, разумеется, знал о соперничестве и неприкрытой вражде, кровавой и длительной, между пиратами и зингаранскими корсарами. Пираты большей частью пополнялись за счет аргосианских моряков, которые пошли против закона. К исконной вражде между Аргосом и Зингарой в данном случае добавлялось еще и конкуренция, так как бараханцы и зингаранские корсары делали жизнь людей в городах на южном побережье небезопасной, и с одинаковой яростью они нападали друг на друга.
Таким образом, когда корсары вышли на пустынный берег, никто из них и не подумал направиться в сторону палисада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34