Но компенсировать потери рос-
сиян это конечно не могло.
Роман, к удивлению Антона, уцелел, получив пулевое
ранение в плечо. Самое смешное, что он на полном серье-
зе доказывал, что своим вмешательством пытался отвлечь
бандитов, чтобы группа смогла начать атаку, а рана как бы
служила доказательством его правоты, что впоследствии
сыграло свою роль. Это именно его показания легли в ос-
нову уголовного разбирательства инцидента, якобы проис-
шедшего по инициативе приданного спецгруппе захвата
инструктора по рукопашному бою Антона Громова. Разби-
рательство длилось около двух недель, после чего Антон и
получил срок - пять лет “за действия, повлекшие гибель
членов спецгруппы “Рэкс” и солдат-строителей”.
Оказывается, сопротивляться в условиях, в какие попа-
ла спецгруппа, было на самом высоком уровне признано
нецелесообразным, а то, что командир боевиков Сулейман
был убит, послужило дополнительным аргументом в пользу
осуждения Антона. Как говорится, умом тебя не понять,
российское правосудие, как не понять военное командова-
ние, по сути сдавшее своего работника в угоду политике.
Но давно известно: то, что может сделать один дурак, не
под силу исправить и десятку мудрецов, а жизнь показыва-
ет, что там, наверху, где всегда была тьма власти, дураков
гораздо больше, чем мудрецов...
Так говорил сам себе Антон в порядке успокоения, по-
нимая, что никто ему не поможет, когда его этапировали
под Нефтеюганск, так он утешал себя в течение четырех
лет отсидки (его выпустили на год раньше за примерное
поведение) в колонии особого режима, работая на нефте-
добыче. Он не копил в душе обид, зла и ненависти к тем,
кто осудил его практически ни за что на пять лет заключе-
ния, но дал клятву в душе разобраться с этой историей до
конца - к о м у было выгодно представить все в таком све-
те, что виноватым оказался “стрелочник” - инструктор спец-
подготовки разведчиков-диверсантов. Вторым пунктом его
плана возвращения в большую жизнь была попытка найти
свое место в новой России, раздираемой политиками и
олигархами на удельные княжества...
- Громов - на выход!- раздался голос дежурного по бара-
ку.- С вещами!
И Антон, ощущая спиной взгляды зеков, с которыми
прожил четыре года в одном бараке, слыша их приглушен-
ные голоса,- его уважали и желали удачи,- вышел в мутное
августовское утро начала века, не зная, что ждет его впе-
реди.
До станции Потудань он добирался пешком, пъяный от
свободы, чистого летнего воздуха, неистовой зелени по обе
стороны дороги, цветочных ароматов и желания проснуть-
ся. Взял билет на электричку до Нефтеюганска и не заме-
тил, как доехал, занятый больше не внутренним созерца-
нием, а разглядыванием пейзажей внешнего мира и лиц
пассажиров электрички, вдруг понимая, что соскучился по
обыкновенным человеческим лицам, на которых можно
было прочитать не только усмешку, наглое превосходство
или желание “оторваться” на том, кто послабей.
В родной Ярославль он приехал в ночь на девятое авгу-
ста, усталый от впечатлений и переживаний, жадно при-
слушиваясь к разговорам вокруг и формируя мнение, что
жизнь в России пока к лучшему не изменилась. По-
прежнему простой народ терпел задержки зарплаты и пен-
сии, хамство и произвол чиновников, всесилие торговых
людей, воровство и бандитизм. По-прежнему мафиози де-
лили Россиию на зоны контроля, а продажные политики в
этом им способствовали. По-прежнему милиция боролась с
бандитами, почти ничем от них не отличаясь. Но это как раз
Антона не волновало. Он надеялся, что сможет избежать
каких-либо конфликтов, устроиться на работу и вновь по-
чувствовать себя человеком.
Такое настроение сохранялось у него несколько дней,
пока он обживался в старой квартире родителей, за кото-
рой в течение уже многих лет со дня смерти мамы ухажива-
ла ее сестра тетка Валя, в надежде на то, что когда-нибудь
в ней будет жить племянник. И вот надежды ее сбылись.
По истечении недели оптимизм Антона несколько при-
увял, он понял, что действительность не столь радужна,
как он себе ее рисовал, сидя за колючей проволокой. Денег
у него было немного, а работу найти не удавалось, несмот-
ря на давние связи и знакомства, даже в спортивно-при-
кладных учреждениях города, не говоря уже о коммерче-
ских структурах или спецорганах. Начальники отделов кад-
ров данных организаций, увидев “ксиву” бывшего заключен-
ного, только разводили руками, не желая брать на себя
ответственность за людей с таким прошлым. Власть и чи-
новничья рать в Ярославле давно поменялась, и никто из
ныне действующих спортивных и военных боссов не пом-
нил бывшего чемпиона города по самбо и кикбоксингу, а
как тренер, инструктор спецшколы, Антон был известен
лишь ограниченному числу лиц, да и то в Москве.
К концу недели он окончательно пришел к выводу, что в
Ярославле работы не найдет. Надо было ехать в Москву,
искать связи там и устраиваться на любую работу, может
быть, даже никак не связанную с его квалификацией и воз-
можностями.
Разыскав в записной книжке номера телефонов старых
друзей и приятелей, Антон позвонил в Москву, но погово-
рить смог лишь с Серафимом Тымко, которого знал еще по
пятнадцатилетней давности периоду обучения в школе
спецназа, но ничего хорошего не услышал. Серафим был
вежлив, однако ничего предложить Антону не мог, прямо
сказав, что человеку с пятном в биографии рассчитывать
особенно нечего. Звонил Антон и своему старинному другу
Илье Пашину, но не дозвонился. По данному номеру такие
не значились. Видимо, у Ильи сменился номер или он во-
обще не жил в Москве.
Подавив разочарование, Антон отложил поиски друзей
на другое время и стал собираться в столицу, привычно
составляя план на неделю вперед. А в понедельник утром,
когда он закончил ежеутренний тренинг и завтракал, к нему
заявились гости.
Их было двое: пожилой мужчина с неподвижным, ис-
пещренным морщинами, темным от северного загара ли-
цом, и молодой человек боксерского вида, со сломанным
носом и расплющенными ушами, белобрысый, с прической
ежиком.

1 2 3 4