– Как раз вчера я съездил на остров Спаркл и встретился с теми, кто пострадал от наемников Люта. Я рассказал им, в каком я был ужасе, когда узнал, что происходит в поселке на самом деле. Каждой семье я вручил чек на тысячу долларов в возмещение понесенного материального ущерба и присовокупил к этому скромному дару самые искренние и глубокие извинения. Кроме того, я пожертвовал значительную сумму наличными на ремонт их методистской молельни и учредил несколько стипендий для лучших учеников школы. – Глядя в лицо Хэммонду, Престон сочувственно улыбнулся. – Как думаешь, сынок, можно ли завести на меня дело после того, как я продемонстрировал столь глубокое раскаяние и желание исправить зло, которое было причинено этим славным людям только потому, что в свое время я не дал себе труда вникнуть во все детали проекта Петтиджона? Впрочем, интереса ради можешь попытаться отправить меня за решетку, но, уверяю тебя, вряд ли это получится!
От этих слов Хэммонда замутило, но жара и боль от ран были ни при чем.
– Ты откупился от них! – воскликнул он. Престон самодовольно улыбнулся.
– Да, откупился деньгами, полученными от продажи моего пая. И, уверяю тебя, мне тоже кое-что осталось.
Хэммонд не помнил, когда в последний раз ему так сильно хотелось ударить кого-то, как сейчас ему хотелось ударить отца. Ему хотелось кулаками стереть с лица Престона эту наглую ухмылку, но он поборол себя. Наклонившись к нему, Хэммонд холодно сказал:
– Не спеши радоваться, отец. Ты, быть может, думаешь, что расплатился за все, что сделал этим людям, но ты ошибаешься. Ты еще даже не начал расплачиваться по-настоящему, и, уверяю тебя, одними деньгами ты не отделаешься, хотя бы ты отдал их все. Ты – испорченный, порочный, безнравственный человек, воплощение коррупции, так что не тебе читать мне лекции о том, как себя вести. Что касается того, что тебя, дескать, нельзя отправить в тюрьму, то и на этот счет ты заблуждаешься. Я, во всяком случае, очень постараюсь это сделать…
Сказав это, Хэммонд повернулся и быстро зашагал к стоянке служебных машин, но Престон нагнал его и схватил за рукав.
– Я буду очень рад, Хэммонд, если история с мисс Кэрти выплывет наружу! – злобно прошипел он. – Надеюсь, кто-нибудь заснял вас в постели: если бы подобные фотографии появились в газетах, это послужило бы тебе хорошим уроком. Меня лично уже давно тошнит от твоих бойскаутских взглядов и поступков – так могут поступать только зеленые юнцы, но не взрослые мужчины! – Он развернул Хэммонда к себе и ткнул ему в грудь пальцем. – На самом деле, сын, ты такой же испорченный и безнравственный человек, как я, как все люди… Просто до сегодняшнего дня ты еще никогда не сталкивался с серьезными соблазнами. Что же заставило тебя свернуть с прямой дорожки? Деньги или власть? Не-ет… – Престон хихикнул. – Это была обыкновенная юбка – вернее, то, что под ней. В этом-то и заключается твой позор! Ты мог бы по крайней мере продаться подороже!
Еще несколько секунд двое мужчин мрачно смотрели друг на друга, не скрывая враждебности, которая годами тлела под покровом семейных отношений – отношений между властным диктатором-отцом и образцовым сыном, – и только сейчас вспыхнула горячо и ярко. Хэммонд всегда догадывался, что никакие слова не в состоянии поколебать отцовскую волю или пробить брешь в самоуверенности, которой он оделся, как броней. Но сейчас он неожиданно осознал, что ему на самом деле наплевать. Зачем защищать себя и Юджин перед человеком, которого он не уважал? Ведь Хэммонд уже давно понял, что представляет собой его отец, – понял и перестал испытывать к нему что-либо, кроме брезгливой неприязни. Мнение Престона о нем и о чем бы то ни было больше не имело для Хэммонда значения, поскольку за его оценками уже не стояло ни чести, ни элементарной порядочности.
Поэтому, не сказав больше ни слова, Хэммонд повернулся к отцу спиной и пошел к своей машине.
* * *
Смайлоу пришлось ждать не менее получаса, прежде чем Смитти освободился и усадил его к себе на стул.
– Глянец-то еще держится, мистер Смайлоу, – сказал чистильщик.
– Тогда просто смахни пыль и пройдись бархоточкой. Смитти вооружился мягкой щеткой и, склонившись над башмаком Смайлоу, попытался завести разговор о недавнем поражении «Атлантских храбрецов», но Смайлоу перебил его:
– Скажи-ка, Смитти, ты случайно не видел здесь эту женщину в тот день, когда застрелили Петтиджона? – И он протянул старику фотографию Юджин Кэрти.
Тот бросил на нее быстрый взгляд.
– Да, сэр, видел. И вчера по телевизору – тоже. Это ведь та самая женщина, которая его убила, верно?
– Большое жюри будет решать вопрос о предъявлении обвинения в следующий четверг. Надеюсь, нам удалось собрать достаточно убедительных улик. – Смайлоу неожиданно вздохнул. – Скажи, когда ты видел ее, она была одна?
– Да, сэр.
– А этого человека ты видел? – Детектив показал Смитти фотографию Бобби Тримбла.
– Только по телевизору, сэр. По-моему, в той передаче показывали именно этот снимок.
– Верно. – Смайлоу снова вздохнул. – А здесь, в отеле, ты его ни разу не видел?
– Нет. Вы же знаете, мистер Смайлоу, у меня хорошая память на лица. Если я когда-то увижу человека, я уже никогда его не забуду.
Детектив рассеянно кивнул и убрал оба снимка в нагрудный карман.
– Скажи, как выглядела доктор Кэрти, когда ты видел ее здесь? Была ли она сердита, взволнована, напугана?
– Я бы не сказал, сэр, хотя я не особенно к ней приглядывался. Я обратил на нее внимание, потому что у нее были красивые, густые волосы. Я, правда, уже старик, но мне до сих пор нравится смотреть на красивых женщин.
Смайлоу усмехнулся.
– И много красоток ты видишь каждый день?
– Много. Впрочем, некрасивых больше… – Смитти тоже усмехнулся. – Впрочем, эта девчонка не была похожа на обычную туристку. Она сразу прошла к лифтам и поднялась наверх. Скоро она спустилась и минут десять сидела в баре – вон в том, видите? – Смитти показал направление щеткой. – А потом я увидел, что она снова идет к лифтам…
– Постой, постой… – перебил Смайлоу. – Ты хочешь сказать, что она поднималась наверх дважды?
– Сдается мне, что так оно и было, сэр.
– И как долго она оставалась наверху в первый раз?
– Совсем недолго, сэр. Минут пять, может быть – семь.
– А во второй?
– Не могу сказать сэр. Дело в том, что я не видел, как она спустилась.
Смитти в последний раз прошелся по ботинкам бархоткой и выпрямился, любуясь своей работой. Смайлоу встал со стула и расставил руки в стороны, чтобы Смитти было удобнее почистить ему пиджак.
– Скажи, ты кому-нибудь говорил, что в тот день я заходил к тебе почистить ботинки?
– Нет, сэр, мистер Смайлоу. Меня никто не спрашивал.
– Тогда пусть это останется между нами, договорились?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
От этих слов Хэммонда замутило, но жара и боль от ран были ни при чем.
– Ты откупился от них! – воскликнул он. Престон самодовольно улыбнулся.
– Да, откупился деньгами, полученными от продажи моего пая. И, уверяю тебя, мне тоже кое-что осталось.
Хэммонд не помнил, когда в последний раз ему так сильно хотелось ударить кого-то, как сейчас ему хотелось ударить отца. Ему хотелось кулаками стереть с лица Престона эту наглую ухмылку, но он поборол себя. Наклонившись к нему, Хэммонд холодно сказал:
– Не спеши радоваться, отец. Ты, быть может, думаешь, что расплатился за все, что сделал этим людям, но ты ошибаешься. Ты еще даже не начал расплачиваться по-настоящему, и, уверяю тебя, одними деньгами ты не отделаешься, хотя бы ты отдал их все. Ты – испорченный, порочный, безнравственный человек, воплощение коррупции, так что не тебе читать мне лекции о том, как себя вести. Что касается того, что тебя, дескать, нельзя отправить в тюрьму, то и на этот счет ты заблуждаешься. Я, во всяком случае, очень постараюсь это сделать…
Сказав это, Хэммонд повернулся и быстро зашагал к стоянке служебных машин, но Престон нагнал его и схватил за рукав.
– Я буду очень рад, Хэммонд, если история с мисс Кэрти выплывет наружу! – злобно прошипел он. – Надеюсь, кто-нибудь заснял вас в постели: если бы подобные фотографии появились в газетах, это послужило бы тебе хорошим уроком. Меня лично уже давно тошнит от твоих бойскаутских взглядов и поступков – так могут поступать только зеленые юнцы, но не взрослые мужчины! – Он развернул Хэммонда к себе и ткнул ему в грудь пальцем. – На самом деле, сын, ты такой же испорченный и безнравственный человек, как я, как все люди… Просто до сегодняшнего дня ты еще никогда не сталкивался с серьезными соблазнами. Что же заставило тебя свернуть с прямой дорожки? Деньги или власть? Не-ет… – Престон хихикнул. – Это была обыкновенная юбка – вернее, то, что под ней. В этом-то и заключается твой позор! Ты мог бы по крайней мере продаться подороже!
Еще несколько секунд двое мужчин мрачно смотрели друг на друга, не скрывая враждебности, которая годами тлела под покровом семейных отношений – отношений между властным диктатором-отцом и образцовым сыном, – и только сейчас вспыхнула горячо и ярко. Хэммонд всегда догадывался, что никакие слова не в состоянии поколебать отцовскую волю или пробить брешь в самоуверенности, которой он оделся, как броней. Но сейчас он неожиданно осознал, что ему на самом деле наплевать. Зачем защищать себя и Юджин перед человеком, которого он не уважал? Ведь Хэммонд уже давно понял, что представляет собой его отец, – понял и перестал испытывать к нему что-либо, кроме брезгливой неприязни. Мнение Престона о нем и о чем бы то ни было больше не имело для Хэммонда значения, поскольку за его оценками уже не стояло ни чести, ни элементарной порядочности.
Поэтому, не сказав больше ни слова, Хэммонд повернулся к отцу спиной и пошел к своей машине.
* * *
Смайлоу пришлось ждать не менее получаса, прежде чем Смитти освободился и усадил его к себе на стул.
– Глянец-то еще держится, мистер Смайлоу, – сказал чистильщик.
– Тогда просто смахни пыль и пройдись бархоточкой. Смитти вооружился мягкой щеткой и, склонившись над башмаком Смайлоу, попытался завести разговор о недавнем поражении «Атлантских храбрецов», но Смайлоу перебил его:
– Скажи-ка, Смитти, ты случайно не видел здесь эту женщину в тот день, когда застрелили Петтиджона? – И он протянул старику фотографию Юджин Кэрти.
Тот бросил на нее быстрый взгляд.
– Да, сэр, видел. И вчера по телевизору – тоже. Это ведь та самая женщина, которая его убила, верно?
– Большое жюри будет решать вопрос о предъявлении обвинения в следующий четверг. Надеюсь, нам удалось собрать достаточно убедительных улик. – Смайлоу неожиданно вздохнул. – Скажи, когда ты видел ее, она была одна?
– Да, сэр.
– А этого человека ты видел? – Детектив показал Смитти фотографию Бобби Тримбла.
– Только по телевизору, сэр. По-моему, в той передаче показывали именно этот снимок.
– Верно. – Смайлоу снова вздохнул. – А здесь, в отеле, ты его ни разу не видел?
– Нет. Вы же знаете, мистер Смайлоу, у меня хорошая память на лица. Если я когда-то увижу человека, я уже никогда его не забуду.
Детектив рассеянно кивнул и убрал оба снимка в нагрудный карман.
– Скажи, как выглядела доктор Кэрти, когда ты видел ее здесь? Была ли она сердита, взволнована, напугана?
– Я бы не сказал, сэр, хотя я не особенно к ней приглядывался. Я обратил на нее внимание, потому что у нее были красивые, густые волосы. Я, правда, уже старик, но мне до сих пор нравится смотреть на красивых женщин.
Смайлоу усмехнулся.
– И много красоток ты видишь каждый день?
– Много. Впрочем, некрасивых больше… – Смитти тоже усмехнулся. – Впрочем, эта девчонка не была похожа на обычную туристку. Она сразу прошла к лифтам и поднялась наверх. Скоро она спустилась и минут десять сидела в баре – вон в том, видите? – Смитти показал направление щеткой. – А потом я увидел, что она снова идет к лифтам…
– Постой, постой… – перебил Смайлоу. – Ты хочешь сказать, что она поднималась наверх дважды?
– Сдается мне, что так оно и было, сэр.
– И как долго она оставалась наверху в первый раз?
– Совсем недолго, сэр. Минут пять, может быть – семь.
– А во второй?
– Не могу сказать сэр. Дело в том, что я не видел, как она спустилась.
Смитти в последний раз прошелся по ботинкам бархоткой и выпрямился, любуясь своей работой. Смайлоу встал со стула и расставил руки в стороны, чтобы Смитти было удобнее почистить ему пиджак.
– Скажи, ты кому-нибудь говорил, что в тот день я заходил к тебе почистить ботинки?
– Нет, сэр, мистер Смайлоу. Меня никто не спрашивал.
– Тогда пусть это останется между нами, договорились?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138