Она даже не задавалась вопросом, во что может вылиться их встреча. Она увидит его, услышит его голос, коснется его руки. Это ли не высшее счастье? Она бросилась на шею к графине, беспрерывно щебетала, не давая той вставить слово. А что с ней стало, когда она узнала, что Рудольф также написал графине и назначил ей встречу завтра в полдень!
– Я пойду с вами? – осмелилась она спросить.
Графиня рассмеялась.
– Вы представляете себя в Хофбурге, Мария? Это слишком опасно. Скорее уж пустынная аллея в Пратере. Да и то…
Перед расставанием они условились, что графиня попытается организовать свидание ближе к полудню – мадам Ветцера в это время охотнее отпустит с ней свою дочь.
На следующий день графиня только мельком смогла повидаться с кузеном. Он поблагодарил ее за то, что ради него она пожертвовала своим отдыхом. Принц говорил с ней в своем обычном ироническом тоне.
– К чему вам деревня, графиня, вы ведь горожанка с ног до головы. Сознайтесь, что я помешал вам скучать. Я же, напротив, стремлюсь вон из города, но вынужден жить здесь… Нет ничего утомительнее.
Он потянулся за папироской и продолжал:
– Я хотел бы познакомиться с вашей молоденькой приятельницей. Недавно я встретил ее в Пратере. Она показалась мне такой красивой и такой юной! Действительно редкостное создание… Хотел бы рассмотреть ее поближе. Она того стоит… Прошу вас, приведите ее сюда.
Графиня рассмеялась.
– Привести сюда, так запросто, молоденькую девушку! О чем вы говорите, мой дорогой кузен? Слишком велик риск, что вас увидят.
Рудольф отметил про себя, что графиня говорила лишь о рискованности свидания. Он понял, что добился главного, и ему оставалось лишь ободрить кузину.
– Вы предпочли бы ваши апартаменты в „Гранд-отеле“? Это все равно что назначить свидание в полдень на центральной площади. А вот Хофбург, если умело им воспользоваться, – самое укромное место во всей Вене. Вы там никого, кроме меня, не встретите. Приходите обе завтра утром. Нет ничего проще. Братфиш будет ждать вас около полудня позади „Гранд-отеля“, затем довезет до входа на Йозефсплац. Вы пройдете под аркой и в двух шагах, повернув направо, увидите маленькую железную дверь, которая будет приоткрыта. За ней будет ждать Лошек, он проведет вас сюда надежной дорогой.
Графиня еще попробовала протестовать. Рудольф прервал ее.
– Не заставляйте упрашивать себя, дорогая. Я знаю, что вы самая доброжелательная женщина на свете и будете счастливы сделать мне приятное.
Это было произнесено бесстрастным тоном. Графине ничего не оставалось, как согласиться.
В тот же вечер она снова посетила Ветцера и попросила доверить ей Марию на завтра, чтобы вместе походить по магазинам. Так случилось, что накануне Мария договорилась утром в субботу побывать у фотографа. Она вдруг обнаружила, что у нее нет подходящего портрета, который она могла бы подарить Рудольфу! Полная, приземистая баронесса Ветцера была только рада, что ей не придется подниматься на четвертый этаж в фотоателье.
– Как хорошо, – сказала она графине, – что вы избавляете меня от этой тяжелой повинности. Проследите, чтобы перед объективом Мария не выглядела нахохленной. Рассмешите ее. И не оставляйте ее ни на минуту, она самое ценное, что есть у меня.
Субботним утром графиня была на Залецианергассе в половине одиннадцатого. Мария блистала свежестью и румянцем. Графиня сделала ей комплимент в присутствии мадам Ветцера, которая с гордостью смотрела на свою дочь.
В коляске Мария говорила мало. Фотосеанс оказался долгим; было сделано три фото: одно – в зеленой бархатной шляпе и меховом жакете, второе – в декольтированном платье, третье – с распущенными волосами.
– Я выгляжу усталой, – говорила она мадам Лариш. – Он найдет меня уродливой…
Но вместе с тем она была рада, что сможет вскоре подарить принцу свою фотографию.
– Постарайтесь, чтобы я выглядела очень красивой, – сказала она фотографу и добавила, смеясь: – Но я должна быть и похожа на себя.
Каждую минуту она смотрела на часы; нельзя заставлять принца ждать. Около полудня они были в отеле. Никем не замеченные, они вышли из него через служебную дверь. Братфиш ждал их, восседая на своей повозке. Хотя в глубине темного ландо их вряд ли могли увидеть, тем не менее обе спрятали лица в боа.
Через пять минут Братфиш высадил их у условленного входа в Хофбург. В двух десятках шагов направо они увидели приоткрытую железную дверь. Толкнув ее, оказались в вестибюле, где их ждал Лошек. Они шли вслед за ним по длинным коридорам, поднимались по лестницам, пересекали пустынные салоны. „Покинутый дворец, – думала Мария, – дворец очарованного принца“. Ее вера в Рудольфа была так велика, что она совсем не опасалась нежелательной встречи. Если он указал дорогу, значит, она абсолютно надежна.
Наконец они остановились перед дверью. Лошек открыл ее, и они вошли в салон для приемов, меблированный в холодном, свойственном Хофбургу стиле. Из соседней комнаты донесся голос принца:
– Еще несколько шагов, дамы, я здесь. Внезапно Мария очутилась прямо перед принцем, который протягивал ей руку. Она присела в красивом реверансе. Графиня рассмеялась:
– Вы бы и перед императрицей не присели так глубоко, Мария.
Принц, не обращая внимания на кузину, уже вел Марию к креслу около дивана.
– Усаживайтесь здесь, мадемуазель, – сказал он. – Вы так молоды, что яркий свет вам не страшен. Я уже давно восхищаюсь вами издали. Позвольте мне теперь рассмотреть вас вблизи.
Каждое слово принца воспринималось Марией как ласка. Она осмелилась взглянуть ему в глаза. Они показались ей ласковыми и насмешливыми.
Между всеми тремя завязалась беседа.
К своему великому удивлению, Мария не испытывала никакого замешательства. Вот уже полгода она жила как бы рядом с принцем, посвящала его в тысячу тайн, ему единственному открывала всю глубину своей души. А теперь их диалог лишь продолжался. Даже присутствие графини не стало препятствием. Ведь она так часто говорила с ней о Рудольфе!
Но появилось нечто, чего она не представляла себе раньше и что смущало ее. Она чувствовала взгляд принца, который почти не отрывался от нее и охватил ее всю. Глаза принца то были обращены на ее лоб, то на щеки, то задерживались на губах, то спускались ниже, на грудь. И всякий раз она почти физически ощущала что-то похожее на легкий ожог, который, едва коснувшись ее плоти, утихал. Это ощущение дивной неловкости становилось временами настолько сильным, что Марии с трудом удавалось следить за темой беседы. При каждом удобном случае она поглядывала на принца. Он был еще прекраснее и обворожительнее, нежели она себе представляла. Его улыбка казалась ей неотразимой. Но его усталое лицо и тщательно скрываемая тревога вызывали ее беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Я пойду с вами? – осмелилась она спросить.
Графиня рассмеялась.
– Вы представляете себя в Хофбурге, Мария? Это слишком опасно. Скорее уж пустынная аллея в Пратере. Да и то…
Перед расставанием они условились, что графиня попытается организовать свидание ближе к полудню – мадам Ветцера в это время охотнее отпустит с ней свою дочь.
На следующий день графиня только мельком смогла повидаться с кузеном. Он поблагодарил ее за то, что ради него она пожертвовала своим отдыхом. Принц говорил с ней в своем обычном ироническом тоне.
– К чему вам деревня, графиня, вы ведь горожанка с ног до головы. Сознайтесь, что я помешал вам скучать. Я же, напротив, стремлюсь вон из города, но вынужден жить здесь… Нет ничего утомительнее.
Он потянулся за папироской и продолжал:
– Я хотел бы познакомиться с вашей молоденькой приятельницей. Недавно я встретил ее в Пратере. Она показалась мне такой красивой и такой юной! Действительно редкостное создание… Хотел бы рассмотреть ее поближе. Она того стоит… Прошу вас, приведите ее сюда.
Графиня рассмеялась.
– Привести сюда, так запросто, молоденькую девушку! О чем вы говорите, мой дорогой кузен? Слишком велик риск, что вас увидят.
Рудольф отметил про себя, что графиня говорила лишь о рискованности свидания. Он понял, что добился главного, и ему оставалось лишь ободрить кузину.
– Вы предпочли бы ваши апартаменты в „Гранд-отеле“? Это все равно что назначить свидание в полдень на центральной площади. А вот Хофбург, если умело им воспользоваться, – самое укромное место во всей Вене. Вы там никого, кроме меня, не встретите. Приходите обе завтра утром. Нет ничего проще. Братфиш будет ждать вас около полудня позади „Гранд-отеля“, затем довезет до входа на Йозефсплац. Вы пройдете под аркой и в двух шагах, повернув направо, увидите маленькую железную дверь, которая будет приоткрыта. За ней будет ждать Лошек, он проведет вас сюда надежной дорогой.
Графиня еще попробовала протестовать. Рудольф прервал ее.
– Не заставляйте упрашивать себя, дорогая. Я знаю, что вы самая доброжелательная женщина на свете и будете счастливы сделать мне приятное.
Это было произнесено бесстрастным тоном. Графине ничего не оставалось, как согласиться.
В тот же вечер она снова посетила Ветцера и попросила доверить ей Марию на завтра, чтобы вместе походить по магазинам. Так случилось, что накануне Мария договорилась утром в субботу побывать у фотографа. Она вдруг обнаружила, что у нее нет подходящего портрета, который она могла бы подарить Рудольфу! Полная, приземистая баронесса Ветцера была только рада, что ей не придется подниматься на четвертый этаж в фотоателье.
– Как хорошо, – сказала она графине, – что вы избавляете меня от этой тяжелой повинности. Проследите, чтобы перед объективом Мария не выглядела нахохленной. Рассмешите ее. И не оставляйте ее ни на минуту, она самое ценное, что есть у меня.
Субботним утром графиня была на Залецианергассе в половине одиннадцатого. Мария блистала свежестью и румянцем. Графиня сделала ей комплимент в присутствии мадам Ветцера, которая с гордостью смотрела на свою дочь.
В коляске Мария говорила мало. Фотосеанс оказался долгим; было сделано три фото: одно – в зеленой бархатной шляпе и меховом жакете, второе – в декольтированном платье, третье – с распущенными волосами.
– Я выгляжу усталой, – говорила она мадам Лариш. – Он найдет меня уродливой…
Но вместе с тем она была рада, что сможет вскоре подарить принцу свою фотографию.
– Постарайтесь, чтобы я выглядела очень красивой, – сказала она фотографу и добавила, смеясь: – Но я должна быть и похожа на себя.
Каждую минуту она смотрела на часы; нельзя заставлять принца ждать. Около полудня они были в отеле. Никем не замеченные, они вышли из него через служебную дверь. Братфиш ждал их, восседая на своей повозке. Хотя в глубине темного ландо их вряд ли могли увидеть, тем не менее обе спрятали лица в боа.
Через пять минут Братфиш высадил их у условленного входа в Хофбург. В двух десятках шагов направо они увидели приоткрытую железную дверь. Толкнув ее, оказались в вестибюле, где их ждал Лошек. Они шли вслед за ним по длинным коридорам, поднимались по лестницам, пересекали пустынные салоны. „Покинутый дворец, – думала Мария, – дворец очарованного принца“. Ее вера в Рудольфа была так велика, что она совсем не опасалась нежелательной встречи. Если он указал дорогу, значит, она абсолютно надежна.
Наконец они остановились перед дверью. Лошек открыл ее, и они вошли в салон для приемов, меблированный в холодном, свойственном Хофбургу стиле. Из соседней комнаты донесся голос принца:
– Еще несколько шагов, дамы, я здесь. Внезапно Мария очутилась прямо перед принцем, который протягивал ей руку. Она присела в красивом реверансе. Графиня рассмеялась:
– Вы бы и перед императрицей не присели так глубоко, Мария.
Принц, не обращая внимания на кузину, уже вел Марию к креслу около дивана.
– Усаживайтесь здесь, мадемуазель, – сказал он. – Вы так молоды, что яркий свет вам не страшен. Я уже давно восхищаюсь вами издали. Позвольте мне теперь рассмотреть вас вблизи.
Каждое слово принца воспринималось Марией как ласка. Она осмелилась взглянуть ему в глаза. Они показались ей ласковыми и насмешливыми.
Между всеми тремя завязалась беседа.
К своему великому удивлению, Мария не испытывала никакого замешательства. Вот уже полгода она жила как бы рядом с принцем, посвящала его в тысячу тайн, ему единственному открывала всю глубину своей души. А теперь их диалог лишь продолжался. Даже присутствие графини не стало препятствием. Ведь она так часто говорила с ней о Рудольфе!
Но появилось нечто, чего она не представляла себе раньше и что смущало ее. Она чувствовала взгляд принца, который почти не отрывался от нее и охватил ее всю. Глаза принца то были обращены на ее лоб, то на щеки, то задерживались на губах, то спускались ниже, на грудь. И всякий раз она почти физически ощущала что-то похожее на легкий ожог, который, едва коснувшись ее плоти, утихал. Это ощущение дивной неловкости становилось временами настолько сильным, что Марии с трудом удавалось следить за темой беседы. При каждом удобном случае она поглядывала на принца. Он был еще прекраснее и обворожительнее, нежели она себе представляла. Его улыбка казалась ей неотразимой. Но его усталое лицо и тщательно скрываемая тревога вызывали ее беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42