Некоторые из этих картин положительно заставили меня остановиться; они до такой степени поглотили мое внимание, что я на некоторое — кажется, даже довольно продолжительное время — совершенно забыл о том, зачем я здесь. Какие-то двое людей, выйдя из двери в конце этой залы, разговаривая довольно громко между собой, заставили меня очнуться. Я вздрогнул, как бы внезапно пробужденный ото сна, и поспешно двинулся дальше. Дойдя до дверей в конце залы, я отворил их и очутился в прекрасно обставленной, довольно большой комнате, в которой, по-видимому, весьма удобно расположились человек двенадцать монахов капуцинов, усердно перешептывавшихся между собой. Они даже не обратили на меня внимания, когда я проходил мимо. Затем я очутился в длинной и узкой галерее, в которой находилось очень много народу.
В конце этой самой галереи стоял сам император: я узнал его с первого же взгляда по его высокому росту, большой белокурой с проседью бороде и улыбающемуся приветливому лицу.
Заметив меня, император без церемонии отстранил теснившихся вокруг него лиц и направился ко мне навстречу.
Его величество пожал мне руку и заметил, что я долго заставил его ожидать своего визита.
Я принялся извиняться, как мог, но император, улыбаясь, прервал меня на полуслове и сказал мне несколько таких милых, задушевных слов, которые невольно тронули мое сердце, несмотря на то, что в душе я ярый республиканец.
— Посмотрите, — сказал он с милой и ласковой улыбкой, — я желаю подольше побеседовать с вами, но в данный момент вы сами видите, что это невозможно. У меня набралась здесь целая толпа этих добрых людей, которых мне следует постараться по возможности удовлетворить и утешить. Прошу вас, не откажите мне в удовольствии видеть вас у меня в будущий понедельник поутру. Мы тогда будем одни и поговорим о милом Париже. Решено?
Я почтительно поклонился, и затем император любезно проводил меня до самой картинной галереи, после чего крепко пожал мне руку на прощание. Час спустя я уже возвращался в Рио. Я был в восторге!
ГЛАВА Х. Бразильцы и французы
Вернувшись из Сан-Кристобаля, я сел в трамвай и отправился к господину Сойе. — А-а! — воскликнул он, увидев меня. — Я ждал вас с нетерпением! Ну что же? Вы остались довольны? — О, я восхищен, все было точно так, как вы говорили, но только меня заставили вписать мое имя в какой-то список.
— Да-да, я забыл вам сказать об этом, это пустяковая формальность, не имеющая, впрочем, ничего неприятного. Кроме того, выполняется она всего только раз при первом посещении.
Я сообщил господину Сойе о милостивом приглашении, которым меня удостоил император, на что мой собеседник воскликнул:
— Я так и знал!.. А завтра что вы думаете делать? Есть у вас на завтра какие-нибудь приглашения?
— Никаких.
— Значит, вы свободны? В таком случае я хочу предложить вам нечто: в воскресные дни, надо вам сказать, в Рио нет никого, одни уезжают в Ботафаго, в Сан-Кристобаль, другие — в Сан-Доминго, в горы или же на Тижуку, а те, которые никуда не едут, прячутся у себя в домах и… и потому вы согласитесь, может быть, доставить удовольствие моей жене, которая очень желает видеть вас своим гостем; она прочла большинство ваших романов и хотела бы познакомиться с их автором.
— Очень ей благодарен, я только боюсь, чтобы, увидев меня, ваша супруга не разочаровалась.
— Ох, какой вы кокетка!.. Итак, если вы ничего не имеете против, завтра около трех часов я заеду за вами, и мы вместе отправимся к моей жене. Отобедаем у меня запросто, по-семейному.
— Я буду чрезвычайно рад познакомиться с вашей женой и детками, я этого давно желал.
— Так, значит, решено? Завтра я заеду за вами.
— Да, да, я буду ждать!
Я вскочил в проезжавший мимо трамвай, или, как их здесь называют, boud , и вернулся домой.
Переодевшись, я отправился делать визиты. В мое отсутствие ко мне заходил один господин и оставил мне книгу, в которой я нашел карточку. На карточке этой я прочитал: А. д'Эскраньоль Тонай, штаб-офицер бразильской армии.
Оставленная мне книга крайне заинтересовала меня; она была озаглавлена: «Отступление от Лагуны; эпизод из Парагвайской войны». Книга эта была написана по-французски и издана в Париже в 1879 году, автор ее, вероятно, был тоже француз. Я обратился с расспросом относительно господина Тоная к моему любезному хозяину. Оказалось, что он прекрасно знает этого офицера, отец которого действительно был французом и в продолжение нескольких лет являлся французским консулом в Рио. Сын его, родившийся в Бразилии, натурализовался и служил теперь в бразильской армии. Он всеми уважаем и весьма ценим императором, который знает толк в людях и редко ошибается.
Получив все эти сведения, я вернулся в свою комнату и развернул книгу. На первом листе ее автор написал очень милое и любезное посвящение мне, за что я был, конечно, весьма ему признателен. Такого рода внимание всегда лестно и приятно нашему брату. Кроме того, эта книга заинтересовала меня еще и потому, что, находясь в Бразилии, я вполне естественно желал как можно лучше ознакомиться с историей и литературой этой страны, а присланная мне книга относилась к истории войны Бразилии с Парагваем. Засев за нее, я прочел ее залпом, настолько она была интересна по своему содержанию и при этом написана так живо, так ярко в ней были обрисованы типы, что нельзя было не увлечься.
В тот момент, когда я дочитывал последние строки и уже готов был захлопнуть книгу, ко мне в комнату зашел господин Сойе.
— Ну что? Вы готовы? — спросил он, пожимая мне руку.
— Весь к вашим услугам! — ответил я.
— Прекрасно! Значит, мы можем ехать… Скажите, что вы читали, когда я вошел?
— Книгу господина Тоная.
— А-а… «Отступление от Лагуны»?
— Да; вы ее читали?
— Нет, я в военном деле решительно ничего не смыслю! Вы все забываете, что я не более как только часовщик… Так вы готовы? Едем! Ведь нам далеко ехать!
— За город?
— Нет, я не настолько богат, чтобы иметь возможность снять дачку в Ботафаго или Сан-Доминго; я живу в скромном домишке на самом краю города по дороге в Сан-Кристобаль.
Разговаривая таким образом, мы вышли из дома. Господин Сойе остановил проезжавший мимо трамвай, и несмотря на то, что он был полон публики, мы все-таки ухитрились кое-как уместиться.
Наши мулы везли нас всю дорогу галопом. Кажется, эти бедные животные не знают здесь другого аллюра. Минут через двадцать господин Сойе дернул за шнур звонка — и трамвай остановился разом, как вкопанный. Мы сошли.
— Я живу на этой улице, что прямо перед нами! — сказал мой спутник.
— Что же вы говорили, что это так далеко?
— Да, если бы мы пошли пешком, то шли бы, вероятно, не менее часа.
— Неужели?
— Да, могу вас уверить!
Мы стали подниматься вверх по улице, которая шла в гору и хотя была светлая, широкая и прекрасно вымощенная, что в Рио довольно редко, но такая крутая, что мы подвигались с трудом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34