* * *
По случаю праздника Солнцестояния Гвен пригласила на жареную рыбу в Зеленый ресторан, конечно, не весь город, но казалось именно так. Там были и старшеклассники, и учителя, и все городские знаменитости, и люди с телевидения — не только технические работники, но и расфуфыренное начальство, — и эльфы в простеньких костюмчиках ценой в месячный заработок какого-нибудь работяги. Гости толклись на лужайке, собирались в группы, опять растекались, словно капли масла разной вязкости, и в конце концов каждый прибивался к своим. А Джейн чувствовала себя как мышь в лабиринте. Она неуверенно пробиралась среди неизвестных ей гостей в поисках кого-нибудь знакомого.
Подошли по травке Скакун и Свинтус, пошатываясь на четырех ногах и обняв друг друга за плечи.
— Тебя Крысобой ищет, — сказал Скакун со значением. Свинтус молчал и широко улыбался.
— Ох, умоляю! — Джейн скорчила гримасу. — Скажите, что вы меня не видели. Или что я ушла. Нету сил у меня с ним разбираться.
— А я думал, вы друзья. И он так говорит. Друзья не разлей вода, птички-неразлучники. — Скакун потянулся потискать Свинтуса за кончик рога, но тот шлепнул его по руке. Их лица мягко вжимались одно в другое, словно хотели слиться. — Он говорит, что ты ему всем обязана, он тебя создал, всему научил, даже имя дал.
Скакун потянулся через шею Свинтуса и сунул руку в распухший нагрудный карман.
— Хочешь, покажу что-то интересное?
— Знаю я этот номер, — холодно ответила Джейн. — Ничуть мне не интересно глядеть, как ты суешь в рот живую лягушку.
— Кстати о Крысобое, — начал Свинтус.
— Вот и он, — докончил Скакун.
Не оглядываясь, потому что, если они не врали, она бы встретилась с Крысобоем взглядом и уже не смогла бы уйти, Джейн скользнула за ближайшую группу гостей и под их прикрытием убежала.
И тут же наткнулась на Хебога. Он стоял в группе неловко чувствующих себя в парадных одеяниях гномов. При виде Джейн гномы с сердитым видом разошлись. Хебог казался расстроенным.
— Привет! — сказала Джейн. — Что с тобой?
— Ты не видела Саломе? — спросил он вместо ответа. И тут же добавил: — Впрочем, неважно. Все равно она со мной не разговаривает после того, что я сделал.
— А что ты сделал?
— Не имеет значения. — Он сжал кулаки.
— Не хочешь — не говори!
— Я сказал, это не имеет значения!
— Ну пожалуйста, я и говорю, как хочешь. Дело твое!
— Ладно. Если увидишь ее, скажи, что я ее искал. — Он резко повернулся и пошел прочь.
Джейн еще смотрела ему вслед, когда кто-то взял ее за локоть. Обернувшись, она увидела бледнолобого. Изо рта у него торчала сигарета, в руке была увесистая пивная кружка.
Странно он выглядел в шортах. И солнцу, казалось, противно было прикасаться к его узловатым и белым, как рыбье брюхо, коленкам.
— Я написал от твоего имени заявление на стипендию и подал секретарше,
— сказал он. — Толку никакого не будет.
— Что? — не поняла она.
Он взял ее под руку и повел в тень. Официанты в белых куртках сновали туда-сюда с подносами, от которых шел пар.
— Как у тебя с грамматикой? — спросил бледнолобый.
Джейн потрясла головой, ничего не понимая.
— Это царица наук! — запальчиво сказал он. Сигарета во рту продолжала дымиться. — Тебе следовало бы… а, ладно! Сформулируем это так: в нашей жизни, в наших отношениях с окружающими есть некоторая логика, глубоко вплетенная в ткань существования. Не может влюбленный вдруг проснуться и решить: хочу все бросить и выучиться на инженера. И музыкант не может спокойно расстаться со своими клавишами. А миллионер не поделится своими деньгами. Или если уж он действительно этого захочет, то скорее раздаст все, что имеет, и заживет философом-отшельником в горной пещере, чем просто согласится жить чуть поскромнее. Понимаешь? Каждый из нас живет в некотором сюжете, который на каком-то глубоком уровне его удовлетворяет. А если нам не нравится наш сюжет, мы не можем изменить его просто так. Наш новый сюжет должен логически вытекать из прежнего.
— То есть вы хотите сказать, что в своем сюжете я не получу финансовой поддержки? Так? Он покачал головой:
— Дело не в тебе. Это секретарша живет в сюжете, в котором она не даст тебе стипендии. Различие тонкое, но существенное, потому что позволяет тебе найти выход.
— Что же мне надо сделать?
— Посмотри на себя ее глазами. Она видит недисциплинированную, плохо успевающую ученицу, способную, бесспорно, но способную неизвестно на что, ленивую, неприспособленную, несобранную. Давать такой стипендию — значит бросать деньги на ветер.
— Но я же не такая!
— А кого это волнует? В ее сюжете ты именно такая и не можешь измениться. Изредка, правда, такое случается. Иногда удается направить свои низкие качества на низкие цели. Сучок был очень похож, на тебя, пока не начал стучать на своих друзей.
— Что?! Я никогда в жизни не стану… Бледнолобый докурил сигарету до самого фильтра и тут же зажег от окурка новую, а окурок съел.
— Хорошенько взвесь все за и против. Конечно, жить в сюжете, который я предлагаю, неприятно. Прежние друзья с презрением отвернутся от тебя, а могут и поколотить. Ты и сама перестанешь себя уважать. С другой стороны, люди, которые тебе нравятся, никогда стипендий не получают. Либо живи в прежнем сюжете, либо добивайся ученой степени по алхимии. Нельзя иметь и то, и другое сразу. Обдумай это.
Договорив свой монолог, бледнолобый отвернулся. Кто-то вклинился между ним и Джейн. Люди вокруг перемещались, оттесняя его. Джейн хотела что-то ему сказать, но ей пришлось отступить перед нагруженным официантом. Дорогу загородили два толстых тролля. Протиснувшись между ними, она оказалась у самого входа в помещение ресторана. Неподалеку оживленно беседовали Сучок и Кошкодав. Сучок заметил Джейн и толкнул в бок Кошкодава. Оба уставились на нее.
На секунду она застыла под их взглядом, но их тут же заслонили два тильвит-тега, и она быстро скрылась в дверях.
Она попала в ресторанный зал под высоким потолком с деревянными балками. Два раздвижных стола под белыми бумажными скатертями были уставлены пластиковыми рюмками и бутылками вина в ведрах со льдом. Официанта на посту не было. Джейн налила себе рюмочку красного.
Тут она заметила, что дверь в гардероб не заперта. Поставив рюмку, она скользнула туда. Пальто и курток не было — слишком тепло, — но на полке за пустыми вешалками были навалены сумки. Почти автоматически она быстро просмотрела их — несколько монеток, сиреневые тени для глаз, часики от Декартье — и успела вернуться в вестибюль до появления официанта.
Она подняла свою рюмку и поднесла к губам.
— Что ты, дорогая! — Гвен, возникшая рядом, твердо отняла у нее рюмку. Джейн, смутившись, начала было извиняться, но, прежде чем она успела что-то сказать, Гвен объяснила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104