Рассудив, что лучшее – враг хорошего, я решил не разбираться подробнее, а изучить доступные мне на конкретный момент данные. Результаты оказались плачевными. Из двадцати изученных мной листков я сумел извлечь только обрывки текста о какой-то компании электронных искусств, которая обещала покрыть стоимость разработки продажей мягких изделий, а также многочисленные просьбы не делать нелегальных копий данных мягких изделий.
Чуть более интересными показались мне листочки с моими изображениями на них. На одном из них поперек от руки было написано: «Претендент на победу. Основной и/или единственный».
– Нашел что-нибудь интересное? – На пороге стоял Зеленый.
– Неа, – я решил играть ва-банк. – А очень жаль. Уж больно интересно, почему вы все так со мной носитесь и в то же время всячески мешаете жить.
Зеленый глубоко вздохнул.
– Ты не понимаешь. – Он помолчал и неожиданно добавил. – И в этом твое счастье!
Затем он раздраженно мотнул головой, словно пытаясь стряхнуть налипшую на волосы паутину.
– А теперь иди, – скомандовал он. – Положи назад документы и иди переодевайся. Тебя уже ждут на ринге.
Я сделал шаг к двери, но металлический голос, совсем не похожий на обычный тихий голос Зеленого, остановил меня.
– Я же сказал, положи бумажку.
Я молча вытащил из внутреннего кармана бумажку с изображением, на которой меня официально назвали и бросил ее на стол. Бумажка подхватилась легким сквозняком из отверстий в стене и спланировала вниз, скользнув частью под стол. Я чертыхнулся и полез ее доставать.
– Да брось ты, Прет, – поторапливал меня от двери нетерпеливый голос Зеленого, – тебе же там люди ждут.
– Подождут, – у меня перехватило дыхание. Бумажка залетела под стол почти целиком и оттуда виднелось только маленькая ее часть. Только начало фразы. Только начало первого слова. Только четыре буквы. Четыре. П-Р-Е-Т. ПРЕТ…
Я поднял бумажку и положил ее на стол. Затем, повернувщись к Зеленому, сказал:
– Я готов, только мне надо переодеться. Не могу же я в таком виде драться с этим европейским убийцей?
Зеленый смерил взглядом порванное в нескольких местах кимоно, кое-где заляпанное кровью и согласно скривил губы.
– Тут ты прав. Хотя, может, если он тебя увидит, он испугается и откажется от боя.
– Вряд ли, – отозвался я, заходя в душевую кабинку и включая горячую воду.
Больно, черт. Проклятый Тетсуо помял меня очень основательно. После поверхностного осмотра я обнаружил, что более ни менее целая атакующая конечность у меня осталась одна – правая нога. Костяшки обеих рук были сбиты в лохмотья, левая нога почти вся залита огромным кровоподтеком. И ведь уже от боя не откажешься. Угораздило же согласиться, не посмотрев, с кем драться.
– Во-во, – поддакнул из-за двери Зеленый. Видимо, последнюю фразу я в рассеяности произнес вслух.
– А ты куда смотрел, шпион? – раздраженно огрызнулся я. – Сидел тут, все слышал, мог бы хоть слово сказать.
– Я сказал, – донесся из-за двери невозмутимый голос. Я раздраженно сплюнул.
Когда я, прихрамывая на обе ноги, шипя, как рассерженная кобра, и кряхтя, словно столетний дед, вползал в новое кимоно, Зеленый вдруг посмотрел на меня с новым выражением на лице.
– Знаешь, – сказал он, наклонив голову набок и пристально меня рассматривая. – А ведь я думаю, что ты победишь.
– Конечно, – бешено прорычал я, пытаясь распухшими непослушными пальцами ровно затянуть поясной узел. Кажется, получилось. – Конечно, победю. То есть, побежу. Если только успею побежать.
– Да брось ты! – удивленно протянул Зеленый. – Ты вон пятерых уже как отхайдокал. Что ты, с этим тюфяком не справишься?
– Вот именно, – в тон ему подтянул я, – подумаешь, два метра ростом…
– Два пятнадцать, – механически поправил Зеленый.
– Подумаешь, сто килограмм сплошных мускулов…
– Сто сорок, – кротко поправил Зеленый.
– Подумаешь, пятый дан карате, – зверем уставившись на него, проревел я.
– Шестой, – несчастным тоном пискнул Зеленый.
– Чего?!
– Ему присвоили, сегодня. – Зеленый боялся поднять глаза.
– Ну и черт с ним! – раздраженно бросил я. – Зато, наверняка, дебилом уродился.
Зеленый издал тихий звук, напоминающий стон.
– Говори! – приказал я.
– Доктор философии, магистр изящных искусств, владеет практически всеми европейскими языками.
– Пощади! – взмолился я. – Может, он, хотя бы, импотент?
Зеленый скривился.
– Жена, трое детей, прекрасный семьянин.
– Он должен проиграть этот бой. – Исполненный мрачной решимости исполнить свой долг, я проковылял в двери на татами, открыл ее и пораженно застыл, оглушенный невообразимым гвалтом, стоящим в зале.
Арни Гутсафсон, могучий, высокий, стоял на татами, возвышаясь, как изваяние античной статуи. Его рельефная фигура наводила трепет даже на расстоянии.
Вокруг творилось что-то несусветное. Какая-то девушка стащила с себя нижнее белье и пыталась кинуть им в спортсмена, крича: «Арни, я хочу от тебя детей». Охранники соревнований удерживали ее за руки. Приглядевшись, я узнал недавнюю журналистку, которая интересовалась, не боюсь ли я Густафсона?
Боюсь ли я Густафсона? А вот сейчас и проверим. Думаю, что боюсь… Боюсь до коликов. До икоты. До поросячьего визга.
Я вышел на татами, внимательно разглядывая возрожденного Геракла. Он высился неподвижно, только глаза настороженно бросали косые взгляды по сторонам. Гигантские бицепсы вздувались и опускались в такт мерному дыханию.
Мной неожиданно овладело равнодушие. Я встал напротив, опустив руки. Каждая частичка избитого тела протестовала против новой схватки и присутствия чужой воли я не испытывал.
Прозвучал гонг и Арни, словно автомат, стал надвигаться на меня исполинской горой. Мои руки сами собой взлетели в защитную стойку. Я перенес вес тела на левую ногу и поднял правую к груди. Стойка богомола – проскочило в памяти.
Арни приблизился и в недоумении встал напротив. Несколько секунд мы молча изучали друг друга. Затем на его лице появилась кривая усмешка и он, присев, сделал мне круговую подсечку. Я тут же выбросил вперед напряженную правую ногу, не дотянулся, но и Арни, отпрянув, не достал до моей опорной ноги.
Я вернул ногу к груди. Публика раздраженно взревела. Среди осуждающего свиста слышались выкрики «Дерись, трус» и «Арни, сделай его». Арни молнией взвился из приседа в воздух, прокручивая удар с разворота. Я метнул правую ногу прямым ударом вверх и задел Арни за ступню. Арни взмахнул руками, извернулся по-кошачьи и приземлился на обе ноги.
Более глупой схватки я не помнил за всю свою жизнь. Арни меланхолично нападал, я тупо отмахивался правой ногой, метясь то в огромный корпус, то в мощные колени. Продолжалось это минут пять. Публика оглушительно шумела, блики от ярких ламп били в лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15