Звук барахлил, и голос комментатора только изредка выныривал из негромкого жужжания и треска. А на аккуратно застеленной профессорской кровати разлегся, опираясь на локоть и наискось свесив ноги вниз, мальчишка в зелено-оранжевой бейсболке.
Сын Ольги,
— Падай, — сказал он, бросив мимолетный взгляд на Грега. — «Сорта» делает по первое число «медведей». Когда я включил, было уже два-ноль, и потом раз восемь чуть не забили.
— Сколько? — совершенно автоматически переспросил Грег.
— Ну не восемь, но шесть уж точно, только Бе-ретти раза три…
Телевизор взорвался трескучими криками, и мальчик взвился на кровати, подался вперед, одновременно подвигаясь к стенке. Грег присел на освободившийся край кровати. Черт возьми, а может, так и надо? Просто смотреть футбол, привычно болеть против «медведей» — с кем они там сегодня? — и послать подальше полицию, Ольгу и труп профессора. И продолжить это в тюрьме, там ведь тоже есть телевизор…
— Три-ноль в пользу «Сорта»! Беретти — су-пер! — восхищенно выдохнул мальчишка и протянул руку. — Эд.
— Грег.
Рукопожатие у пацана было короткое, быстрое и крепкое, как металлический захват, — Грег тоже умел конкретно мять друзьям пальцы, но ему на это требовалось на пару секунд больше времени. Железный мальчик, ничего не скажешь, весь в мамулю. Сбежал из-под крылышка смотреть телевизор, наверное, по молодости не любит покойников…
Эд снова завалился на спину, закинув за голову согнутую руку. Телевизор зажужжал совсем уж невыносимо, и мальчик сбавил громкость почти до предела.
— Слушай, Грег, — неожиданно спросил он, — а кто он был, этот старик? Я ж вообще его никогда не видел, батя снял мне эту хату три дня назад. Мы с ребятами гудели безвылазно, соседи вроде выступали слегка, но нам-то по фиг, я и не видел, кто там возмущался. А теперь получается, я свидетель. Какой к черту свидетель, что я этим копам скажу?
Грег посмотрел на него с неприкрытой ненавистью, собственно, он не собирался этого говорить, вырвалось само собой, издевательски, сквозь зубы:
— А ты вообще помалкивай, все, что надо, мамочка расскажет.
Показалось, что кровать сейчас опрокинется или переломится пополам — Эд вскочил так стремительно, что загудели пружины и затрещало дерево. Грег — давно не тренировался, черт, — даже не успел среагировать, железные пальцы вцепились в воротник его халата.
— Вот что, — хриплым мальчишеским дискантом выкрикнул Эд, — моя мать умерла, понял, ты?! А если тебе кто-то скажет по-другому, съездь ему по морде, вот так!
В следующий момент Эд уже поднимался на ноги с другого конца кровати, куда, впрочем, приземлился довольно мягко. Все-таки Грег еще не дошел до того, чтобы спасовать перед зеленым мальчишкой. Хотя реакция у парня что надо — Грег неосознанно принял защитную позицию, пусть себе нападает, щенок, если хочет. Сейчас на шум драки прибежит Ольга, посмотрим, как у нее получится спасать сыночка…
Стоп. Что он только что сказал про свою мать?
Эд нашарил под кроватью и нахлобучил козырьком назад яркую бейсболку. Белобрысый, синеглазый, с пухлыми губами и круглой физиономией. Собственно, совершенно не похожий на Ольгу. Может, и не сын.
— А она тебе кто? — прямо спросил Грег, сделав неопределенный жест в сторону двери.
Эд не понял. Он явно готовился к бою, выискивая в пределах досягаемости какой-нибудь тяжелый предмет. Вскинув на Грега недоуменные глаза, он несколько секунд соображал, что тот имел в виду своим вопросом и будет ли ответ на него означать перемирие. Пауза затянулась, в тишине вполголоса взревели болельщики, и вдруг Эд, расхохотавшись, с размаху рухнул на кровать.
— Она? Ну ты даешь! Она моя телка, — солидно объяснил он, не переставая смеяться — громко и явно нарочито. — Бывшая.
— Как это?
Эд воззрился на него, старательно изображая взрослое снисходительное недоумение. Но смеяться уже не получалось, а синие глаза сами по себе стали круглыми, детскими и потерянными.
— Ну, моя баба. Ну, в общем… словом… я с ней спал. Ничего так телка, хоть и уже целых тридцать восемь. Но я… Короче, хватит с меня, надоела.
Грег перевел дыхание и тоже тяжело опустился на кровать. Вот оно что. Мадам Ольга и тайны Мадридского двора. Пикантная подробность из личной жизни королевы. Черт, как приятно знать, почему именно от тебя хотят избавиться. Даже если ничего особенно нельзя поделать. Подойти к ней, что ли, и пообещать клятвенно, что никому, никогда… Или наоборот, выкрикнуть в присутствии собравшихся свидетелей, полиции и желательно десятка журналистов: а вы знаете, Ольга совратила вот этого несовершеннолетнего мальчика! — какая же, к чертям собачьим, гадость…
Футбол закончился, по телевизору пустили рекламный блок, и Эд отвернулся от экрана.
— Пива хочу, — детски-капризно сказал он — На хате еще пол-ящика осталось, и суперовое пиво! Слушай, Грег, почему мы с тобой должны тут сидеть, как идиоты, и сторожить этого жмурика, я ж тебе говорил, я его не знал даже! Давай успокоим этого громилу под дверью и пойдем ко мне на пиво, а? Пиво — супер, честно.
Грег не ответил. В голове сначало все завертелось быстро-быстро, как запущенная юла, — еще быстрее! — а потом внезапно разом остановилось и оказалось уже расставленным по своим местам. Разложено по полочкам с табличками, как в аптеке. Вот так, и никак иначе. Оказывается, это очень даже легко — отличить гениальную мысль от просто мысли, главное, чтобы первая-таки пришла в голову. И никаких, абсолютно никаких сомнений! Радуйся своей гениальности и спеши реализовать ее на практике. Да, кстати, спеши — мысль может и устареть, пока ты тратишь время на возведение собственного пьедестала. Может что-нибудь случиться, какая-то жалкая мелочь — а воплотить план уже не удастся. Ну, скорей!
Он резко повернулся к Эду.
— Хочешь пива, да? А еще? Чего ты хочешь от этой жизни, выкладывай, Эд! Кого б ты сейчас больше всего на свете хотел увидеть? Ты кого-нибудь любишь? ненавидишь? боишься? — но так, чтобы сильно, как следует сильно?!
Эд ошарашенно хлопал светлыми ресницами, чуть отстранившись от прямо-таки нависшего над ним Грега. Который, похоже, свихнулся. Который явно ожидал услышать от него имя какой-то глупой девчонки, а вместо этого получит правду, чистую правду! Эд набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:
— Я бейсбол люблю, понятно? Сильно! Как следует! И если б я кого хотел сейчас увидеть, так только Пабло Луэгоса или Лу ван Вейна, ясно?! Вот разве что они сейчас на Олимпийских сборах в Оушен-сити, обидно, да?
— То, что надо!!!
Честное слово, он чуть было не расцеловал Эда в обе щеки его круглой наивной физиономии. Эта юная бейсбольная звезда, этот пацаненок, по милости которого он, Грег, собственно, и влип во всю историю, этот Ольгин псевдосынок вытащит его отсюда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Сын Ольги,
— Падай, — сказал он, бросив мимолетный взгляд на Грега. — «Сорта» делает по первое число «медведей». Когда я включил, было уже два-ноль, и потом раз восемь чуть не забили.
— Сколько? — совершенно автоматически переспросил Грег.
— Ну не восемь, но шесть уж точно, только Бе-ретти раза три…
Телевизор взорвался трескучими криками, и мальчик взвился на кровати, подался вперед, одновременно подвигаясь к стенке. Грег присел на освободившийся край кровати. Черт возьми, а может, так и надо? Просто смотреть футбол, привычно болеть против «медведей» — с кем они там сегодня? — и послать подальше полицию, Ольгу и труп профессора. И продолжить это в тюрьме, там ведь тоже есть телевизор…
— Три-ноль в пользу «Сорта»! Беретти — су-пер! — восхищенно выдохнул мальчишка и протянул руку. — Эд.
— Грег.
Рукопожатие у пацана было короткое, быстрое и крепкое, как металлический захват, — Грег тоже умел конкретно мять друзьям пальцы, но ему на это требовалось на пару секунд больше времени. Железный мальчик, ничего не скажешь, весь в мамулю. Сбежал из-под крылышка смотреть телевизор, наверное, по молодости не любит покойников…
Эд снова завалился на спину, закинув за голову согнутую руку. Телевизор зажужжал совсем уж невыносимо, и мальчик сбавил громкость почти до предела.
— Слушай, Грег, — неожиданно спросил он, — а кто он был, этот старик? Я ж вообще его никогда не видел, батя снял мне эту хату три дня назад. Мы с ребятами гудели безвылазно, соседи вроде выступали слегка, но нам-то по фиг, я и не видел, кто там возмущался. А теперь получается, я свидетель. Какой к черту свидетель, что я этим копам скажу?
Грег посмотрел на него с неприкрытой ненавистью, собственно, он не собирался этого говорить, вырвалось само собой, издевательски, сквозь зубы:
— А ты вообще помалкивай, все, что надо, мамочка расскажет.
Показалось, что кровать сейчас опрокинется или переломится пополам — Эд вскочил так стремительно, что загудели пружины и затрещало дерево. Грег — давно не тренировался, черт, — даже не успел среагировать, железные пальцы вцепились в воротник его халата.
— Вот что, — хриплым мальчишеским дискантом выкрикнул Эд, — моя мать умерла, понял, ты?! А если тебе кто-то скажет по-другому, съездь ему по морде, вот так!
В следующий момент Эд уже поднимался на ноги с другого конца кровати, куда, впрочем, приземлился довольно мягко. Все-таки Грег еще не дошел до того, чтобы спасовать перед зеленым мальчишкой. Хотя реакция у парня что надо — Грег неосознанно принял защитную позицию, пусть себе нападает, щенок, если хочет. Сейчас на шум драки прибежит Ольга, посмотрим, как у нее получится спасать сыночка…
Стоп. Что он только что сказал про свою мать?
Эд нашарил под кроватью и нахлобучил козырьком назад яркую бейсболку. Белобрысый, синеглазый, с пухлыми губами и круглой физиономией. Собственно, совершенно не похожий на Ольгу. Может, и не сын.
— А она тебе кто? — прямо спросил Грег, сделав неопределенный жест в сторону двери.
Эд не понял. Он явно готовился к бою, выискивая в пределах досягаемости какой-нибудь тяжелый предмет. Вскинув на Грега недоуменные глаза, он несколько секунд соображал, что тот имел в виду своим вопросом и будет ли ответ на него означать перемирие. Пауза затянулась, в тишине вполголоса взревели болельщики, и вдруг Эд, расхохотавшись, с размаху рухнул на кровать.
— Она? Ну ты даешь! Она моя телка, — солидно объяснил он, не переставая смеяться — громко и явно нарочито. — Бывшая.
— Как это?
Эд воззрился на него, старательно изображая взрослое снисходительное недоумение. Но смеяться уже не получалось, а синие глаза сами по себе стали круглыми, детскими и потерянными.
— Ну, моя баба. Ну, в общем… словом… я с ней спал. Ничего так телка, хоть и уже целых тридцать восемь. Но я… Короче, хватит с меня, надоела.
Грег перевел дыхание и тоже тяжело опустился на кровать. Вот оно что. Мадам Ольга и тайны Мадридского двора. Пикантная подробность из личной жизни королевы. Черт, как приятно знать, почему именно от тебя хотят избавиться. Даже если ничего особенно нельзя поделать. Подойти к ней, что ли, и пообещать клятвенно, что никому, никогда… Или наоборот, выкрикнуть в присутствии собравшихся свидетелей, полиции и желательно десятка журналистов: а вы знаете, Ольга совратила вот этого несовершеннолетнего мальчика! — какая же, к чертям собачьим, гадость…
Футбол закончился, по телевизору пустили рекламный блок, и Эд отвернулся от экрана.
— Пива хочу, — детски-капризно сказал он — На хате еще пол-ящика осталось, и суперовое пиво! Слушай, Грег, почему мы с тобой должны тут сидеть, как идиоты, и сторожить этого жмурика, я ж тебе говорил, я его не знал даже! Давай успокоим этого громилу под дверью и пойдем ко мне на пиво, а? Пиво — супер, честно.
Грег не ответил. В голове сначало все завертелось быстро-быстро, как запущенная юла, — еще быстрее! — а потом внезапно разом остановилось и оказалось уже расставленным по своим местам. Разложено по полочкам с табличками, как в аптеке. Вот так, и никак иначе. Оказывается, это очень даже легко — отличить гениальную мысль от просто мысли, главное, чтобы первая-таки пришла в голову. И никаких, абсолютно никаких сомнений! Радуйся своей гениальности и спеши реализовать ее на практике. Да, кстати, спеши — мысль может и устареть, пока ты тратишь время на возведение собственного пьедестала. Может что-нибудь случиться, какая-то жалкая мелочь — а воплотить план уже не удастся. Ну, скорей!
Он резко повернулся к Эду.
— Хочешь пива, да? А еще? Чего ты хочешь от этой жизни, выкладывай, Эд! Кого б ты сейчас больше всего на свете хотел увидеть? Ты кого-нибудь любишь? ненавидишь? боишься? — но так, чтобы сильно, как следует сильно?!
Эд ошарашенно хлопал светлыми ресницами, чуть отстранившись от прямо-таки нависшего над ним Грега. Который, похоже, свихнулся. Который явно ожидал услышать от него имя какой-то глупой девчонки, а вместо этого получит правду, чистую правду! Эд набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:
— Я бейсбол люблю, понятно? Сильно! Как следует! И если б я кого хотел сейчас увидеть, так только Пабло Луэгоса или Лу ван Вейна, ясно?! Вот разве что они сейчас на Олимпийских сборах в Оушен-сити, обидно, да?
— То, что надо!!!
Честное слово, он чуть было не расцеловал Эда в обе щеки его круглой наивной физиономии. Эта юная бейсбольная звезда, этот пацаненок, по милости которого он, Грег, собственно, и влип во всю историю, этот Ольгин псевдосынок вытащит его отсюда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62