— Удивительно мило! — прошипел сквозь зубы Пьер Ганьон.
— Бедная Анна, — все еще лилось с острого язычка Луизы Шарметт. — Что она станет делать в Квебеке с этим деревенским простофилей, который будет вечно плестись за нею? Не понимаю, о чем думает мсье Биго, пытаясь сделать из него джентльмена!
— Я бы просила вас, Луиза, оставить ваши шпильки для кого-нибудь другого, — холодно заявила Нэнси Лобиньер и, взяв Пьера Ганьона под руку, повернулась к замку. — Дэвид Рок мой друг, и я его очень люблю, а потому меня нисколько не удивляет, что Анна Сен-Дени такого высокого мнения о нем.
— Браво! — захлопал в ладоши Пьер Ганьон.
И с этой минуты Нэнси Лобиньер стала для Дэвида Рока самым дорогим существом после матери, Анны и Черного Охотника.
Наступил наконец день, когда гости из Квебека стали готовиться в обратный путь и вместе с ними также Биго со своей свитой. Дэвид вдали от всех попрощался со своей возлюбленной, которая должна была поехать вместе с остальными, и, судя по спокойному выражению его лица, никто не догадался бы, какой холод царил у него в душе.
Нэнси Лобиньер улучила минуту и, нежно глядя на молодого охотника, сказала:
— Я рада, что вы в скором времени будете с нами, Дэвид, и я хотела бы, чтобы после Анны вы думали обо мне. Я почту за величайшее счастье, если вы удостоите навестить меня в Квебеке. Я бы хотела, чтобы вы поверили мне.
— Вполне верю, — ответил Дэвид. — Я стоял в тени старой мельницы в тот вечер, когда мадемуазель Шарметт насмехалась надо мной, и слышал ваш ответ. Я верю, что вы мой друг, и буду счастлив, если когда-нибудь сумею чем-либо быть вам полезен, мадемуазель.
— Скажите «Нэнси», — поправила его девушка. — Этим именем меня называют только несколько самых близких и дорогих друзей. И клянусь вам, что никто отныне не будет моим другом, если он не будет также и вашим другом.
— Вы очень добры ко мне, — ответил юноша.
— И вы обещаете навестить меня, когда будете в Квебеке?
— Уверяю вас, что после Анны мне никого не захочется так сильно увидеть, как вас.
Глаза Нэнси Лобиньер заблестели, и она опустила ресницы.
— До свиданья, Дэвид!
— До свиданья…
— Ну скажите «Нэнси». Ведь вы уже почти сказали.
— До свиданья, Нэнси, — сказал Дэвид, — и спасибо вам за все.
В скором времени все уже сидели в лодках, и последней заняла свое место Анна, которая вырвалась из объятий старого отца и на виду у всех обняла Дэвида и дважды поцеловала его.
Полчаса спустя Дэвид стоял на холме среди сумах, где обычно происходили все его свидания с Анной, и смотрел на лодки, которые уже скрывались вдали. На сердце у него было тяжело, и необоримая тоска одолевала его. А оттуда, где виднелись точки-лодки, доносились веселые звуки песни.
Вести быстро неслись по лесам поздней осенью 1754 года.
По тропинкам лесной чащи и по рекам спешили гонцы, и белые, и краснокожие, а порой казалось, сам ветер передает об удивительных событиях в Канаде.
Черный Охотник вернулся из Монреаля и принес известие о торжестве французского оружия. Вашингтон сдался у Форта Необходимости, Вилье одержал победу у форта Дюкен, и теперь ни один английский флаг не развевался больше за Аллеганскими горами. А Селерон де Бьенвиль закончил свое изумительное дело: вдоль границы французских владений были на равном расстоянии друг от друга прибиты к деревьям металлические дощечки, на которых красовался щит Франции. Французское оружие и умение обращаться с индейцами одержали победу и вдоль реки Огайо и на равнинах!
В английских колониях в это время Динвиди буквально выходил из себя, так как ассамблея квакеров не желала оказывать сопротивление неприятелю на севере и на западе. Политика британских губернаторов приводила к тому, что все больше и больше индейских племен отходило от них; несмотря на то, что в колониях проживало полтора миллиона англичан и лишь семьдесят тысяч французов, Динвиди не переставал требовать помощи из Англии.
И в ответ на его призыв Англия отправила армию под предводительством генерала Браддока.
Эти вести горячо занимали Дэвида Рока и вызывали в нем все больший трепет по мере того, как приближался день отъезда в Квебек. Он подробно написал Анне обо всем, что происходило на юге, и о том, что передавалось на реке Ришелье, и через десять дней получил ее ответ.
«То, о чем ты пишешь, так ничтожно по сравнению с теми великими событиями, которые должны раньше или позже разыграться в истории Новой Франции, — писала она. — И когда эти страницы истории начнут разворачиваться, я бы хотела, чтобы ты был готов занять место, которое ты заслуживаешь. Я уверена, что у тебя нет никаких резонов дольше откладывать поездку в Квебек».
Она также писала, что ему, наверное, приятно будет узнать, что интендант дважды возил ее кататься по дороге Сентфуа вместе с прелестной мадам де Лери и с ее супругом, что он оказывает ей исключительные почести, когда бы он ни встречался с ней.
«Здесь все говорят о том, что король собирается послать армию в Новую Францию, и во главе ее будет стоять один из величайших генералов в мире, — заканчивала она письмо. — И я хотела бы, чтобы к тому времени, когда он прибудет, мой Дэвид находился уже в Квебеке».
— Анна совершенно права, мой мальчик, — сказал Черный Охотник. — Пора тебе в путь. Интендант действительно обратил на тебя внимание, и если явится французская армия, то, чем больше ты будешь подготовлен, тем более достойный тебя пост ты займешь в ней. Я тоже решил идти в Квебек вместе с тобой, а оттуда через Шодьер я отправлюсь к английским колониям.
Глаза юноши загорелись радостным огнем, когда он услышал, что Черный Охотник будет сопровождать его. Но почти тотчас же его взор затуманился, радость уступила место разочарованию и страху.
— Я надеялся, что вы останетесь возле моей матери, — сказал Дэвид.
Черный Охотник нежно положил руку ему на плечо и ответил:
— Ты можешь быть спокоен, Дэвид. Хотя меня здесь не будет, твоя мать останется под надежной защитой. Она ни на одну минуту не останется одна, даже когда мы с тобой будем находиться на расстоянии многих миль отсюда.
— Вы хотите сказать, что эти четыре индейца делавара, которые пришли навестить нашего Козебоя, останутся здесь?
Черный Охотник утвердительно кивнул головой.
— Да, они останутся здесь до конца. Каждый из них верен мне по гроб, а в храбрости они не уступят пантерам. Твоя мать уже знает, что они остаются с ней, а сегодня утром я сообщил об этом старому барону, и он тоже позаботится о ней — так что тебе совершенно не о чем беспокоиться.
— А вы… вы тоже хотите, чтобы я уехал?
— Я полагаю, что это лучше всего для тебя, — тихо ответил Питер Джоэль. — Хотя не скрываю, что у меня на сердце, как и на сердце твоей матери, будет пусто после твоего отъезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52