хотя кто знает этих перестраховщиков? Они уже давным-давно продали душу дьяволу и теперь боятся даже собственной тени.
Пожалуй, все-таки есть!
С трудом преодолевая старческую немощь, он разорвал простыню на лоскуты. Связал, закрепил на решетке, просунул голову в петлю, прыгнул с табурета.
...Соломон Красавчик, он же Моисей Залманович Нисенбаум, он же Бильярдный Шар, любитель шахмат, – успел.
Судя по быстроте реакции на ситуацию, видеокамеры действительно существовали. Но они не помогли – то ли оператор зазевался, то ли бежать было слишком далеко. Когда дверь в камеру распахнулась и тюремщики бросились к окну, по телу Красавчика уже пробежала последняя конвульсия.
Вбежавшие беспомощно и зло смотрели на небольшую лужицу, образовавшуюся под висельником. Шея заключенного неестественно вытянулась, покрылась мелкими пупырышками и стала похожа на гусиную. Очки валялись на полу, одно стеклышко треснуло. На постели лежала раскрытая наполовину прочитанная книга: Солженицын, «Двести лет вместе», первый том.
Часть четвертая
ИНТЕРНАЦИОНАЛ КАК ОН ЕСТЬ
Глава шестнадцатая
РЕКА
Вечер был исключительно теплый.
Стемнело быстро; по Сене неспешно плыл прогулочный теплоход, залитый огнями. Над набережными разливался сладкий аккордеон; уличные кафе, все сплошь в огнях, были заполнены людьми – большей частью туристами, хотя хватало и парижан. Гуляющих тоже было достаточно; в такой толпе наверняка никто не обратит внимания на праздношатающуюся группу из семи человек.
«Сирены» заняли удобную позицию на набережной, откуда был прекрасно виден ярко освещенный подсветкой особняк на противоположном берегу, на набережной Анатоля Франса.
У двоих были бинокли, и это тоже никого не смущало.
Магеллан сосредоточенно крутил колесико; стоявший рядом Посейдон безразлично повернулся к особняку спиной, привалился к еще теплому от дневного зноя граниту и с сонным видом рассматривал прохожих.
– Ни щели, – сосредоточенно бормотал Магеллан. – Все задраено наглухо. Две видеокамеры над входом.
– Звукосниматель не поможет, – констатировал Посейдон. – Шторы-жалюзи. Смотри дальше.
Мина упоенно уписывал хот-дог. Капнул соус, и он быстро подставил ладонь.
– Командир, надо бы поближе подойти, прогуляться.
Посейдон размышлял.
– Не уверен, – сказал он в итоге. – Мы засветимся. Вполне вероятно, что нас знают в лицо.
– Нас-то не знают точно, – возразил Сильвер, и Медуза согласно кивнула.
– Это еще неизвестно, – многозначительно ответил Каретников.
Медуза не церемонилась:
– В Управлении – крот?
– Кроты везде водятся, – уклончиво ответил Посейдон. – Нет, мы не пойдем через мост. Все равно основная работа развернется под водой. Торпеда, пофоткай этот домик для приличия – и сваливаем отсюда.
Торпеда с готовностью погладил массивный фотоаппарат, который, томясь ожиданием, болтался у него на бычьей шее и – в виду могучего телосложения владельца – выглядел мелкой безделушкой.
– Разведку проведет Мина, – продолжил Посейдон.
Мина никак не отреагировал, умело заправив в рот остатки хот-дога.
У Флинта вытянулось лицо:
– Шеф, мы же договаривались...
– Пойдет Мина, – оборвал его Посейдон. – Дебаты отменяются.
– Не расстраивайся, – подал голос Мина. – Я постараюсь тебя обрадовать, Флинт. Я нарою такого, что тебе не придется скучать.
– Пойдешь с окраины, с юго-запада, – продолжил Посейдон.
– Жалость какая, – огорчился Мина. – А я-то надеялся впечатлить местных. Сигануть, понимаешь, с моста, да еще при полной выкладке...
– Не юродствуй.
– Да я вообще серьезен как никогда. Послушай, командир, а если там нет ни хрена? На дне?
– Будем ломать головы, – вздохнул Каретников. – Если ничего нет, то придется нам самим проделать. Окно в Европу.
Он бодрился напоказ.
Если никакого подобающего отверстия нет, то проделать его можно будет только при помощи серии последовательных взрывов. Радиоуправляемые заряды приводятся в действие с суши – иначе бессмысленно: самих и расплющит. Это вызовет серьезный переполох, и водная операция наверняка потеряет смысл.
– Катер, – произнес он негромко.
– Что – катер? – не понял Флинт.
– Катер видишь? Вон он, прямо перед особняком.
– Да вижу давно. И что?
– Пока ничего. Но я не думаю, что Валентино потерпел бы у себя под окнами какой-то посторонний катер, где может засесть кто угодно. Он уж нашел бы способ избавиться от неизвестного судна. Припугнул бы или там в префектуру наябедничал... Почему не сделал так?
– Это их собственный катер! – сообразил Сильвер.
– И я так думаю.
Флинт все еще не понимал:
– Хорошо, пусть ихний. Дальше-то что?
Каретников усмехнулся:
– Ты видишь причал? Пристань?
– Да нет, – озадаченно признался тот.
– И какие делаешь выводы? Взгляни на набережную – сплошной камень. Ни единой лазейки.
– Им туда не забраться, – до Флинта наконец дошло.
– Молодец, соображаешь. Валентино – дряхлый старик. Предположим, им приходится бежать. Как они погрузят старую развалину в катер?
– Уж больно мудрено, – усомнился Мина. – Бежать куда легче все-таки по суше. Я так полагаю.
– Я думаю, в особняке живут предусмотрительные люди. И люди очень подозрительные, буквально до паранойи. Они не исключают возможность сухопутной операции. Если особняк берут в кольцо – хоть тот же Моссад, – то уйти не удастся ни по суше, ни по воздуху. Ведь четыре этажа всего; их мигом снимут с крыши, если они захотят воспользоваться вертолетом. Никто не ждет, что они уйдут... на дно.
Мина уже все понял:
– Понятно, командир. Я найду.
* * *
По прибытии в Париж отряд обосновался не в гостинице, а в конспиративной квартире на рю Риволи, просторной настолько, что там разместилась бы и рота спецназа. К приезду «Сирен» все необходимое снаряжение уже ждало их. Посейдон подумал, что в данном случае, пожалуй, вовсе и не было никакого дипбагажа. В российском посольстве наверняка уже имелись соответствующие припасы на все случаи жизни. Впрочем, он был не уверен, что посольство имеет отношение к операции.
Можно было только покачать головой при виде поклажи, которую предстояло переть на себе Мине. Огромный рюкзак, наводящий на мысли об упакованной надувной лодке вкупе с палаткой. Снаружи, кстати, все выглядело именно так.
Юго-западная окраина Парижа была выбрана не случайно. Во-первых, оттуда было ближе до особняка. Во вторых, трудно было представить кого-либо в подобном облачении, ныряющим в воды Сены посреди города.
– Шеф, позволь мне с ним, – попросил Торпеда. – Если все обстоит так, как представляется, то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Пожалуй, все-таки есть!
С трудом преодолевая старческую немощь, он разорвал простыню на лоскуты. Связал, закрепил на решетке, просунул голову в петлю, прыгнул с табурета.
...Соломон Красавчик, он же Моисей Залманович Нисенбаум, он же Бильярдный Шар, любитель шахмат, – успел.
Судя по быстроте реакции на ситуацию, видеокамеры действительно существовали. Но они не помогли – то ли оператор зазевался, то ли бежать было слишком далеко. Когда дверь в камеру распахнулась и тюремщики бросились к окну, по телу Красавчика уже пробежала последняя конвульсия.
Вбежавшие беспомощно и зло смотрели на небольшую лужицу, образовавшуюся под висельником. Шея заключенного неестественно вытянулась, покрылась мелкими пупырышками и стала похожа на гусиную. Очки валялись на полу, одно стеклышко треснуло. На постели лежала раскрытая наполовину прочитанная книга: Солженицын, «Двести лет вместе», первый том.
Часть четвертая
ИНТЕРНАЦИОНАЛ КАК ОН ЕСТЬ
Глава шестнадцатая
РЕКА
Вечер был исключительно теплый.
Стемнело быстро; по Сене неспешно плыл прогулочный теплоход, залитый огнями. Над набережными разливался сладкий аккордеон; уличные кафе, все сплошь в огнях, были заполнены людьми – большей частью туристами, хотя хватало и парижан. Гуляющих тоже было достаточно; в такой толпе наверняка никто не обратит внимания на праздношатающуюся группу из семи человек.
«Сирены» заняли удобную позицию на набережной, откуда был прекрасно виден ярко освещенный подсветкой особняк на противоположном берегу, на набережной Анатоля Франса.
У двоих были бинокли, и это тоже никого не смущало.
Магеллан сосредоточенно крутил колесико; стоявший рядом Посейдон безразлично повернулся к особняку спиной, привалился к еще теплому от дневного зноя граниту и с сонным видом рассматривал прохожих.
– Ни щели, – сосредоточенно бормотал Магеллан. – Все задраено наглухо. Две видеокамеры над входом.
– Звукосниматель не поможет, – констатировал Посейдон. – Шторы-жалюзи. Смотри дальше.
Мина упоенно уписывал хот-дог. Капнул соус, и он быстро подставил ладонь.
– Командир, надо бы поближе подойти, прогуляться.
Посейдон размышлял.
– Не уверен, – сказал он в итоге. – Мы засветимся. Вполне вероятно, что нас знают в лицо.
– Нас-то не знают точно, – возразил Сильвер, и Медуза согласно кивнула.
– Это еще неизвестно, – многозначительно ответил Каретников.
Медуза не церемонилась:
– В Управлении – крот?
– Кроты везде водятся, – уклончиво ответил Посейдон. – Нет, мы не пойдем через мост. Все равно основная работа развернется под водой. Торпеда, пофоткай этот домик для приличия – и сваливаем отсюда.
Торпеда с готовностью погладил массивный фотоаппарат, который, томясь ожиданием, болтался у него на бычьей шее и – в виду могучего телосложения владельца – выглядел мелкой безделушкой.
– Разведку проведет Мина, – продолжил Посейдон.
Мина никак не отреагировал, умело заправив в рот остатки хот-дога.
У Флинта вытянулось лицо:
– Шеф, мы же договаривались...
– Пойдет Мина, – оборвал его Посейдон. – Дебаты отменяются.
– Не расстраивайся, – подал голос Мина. – Я постараюсь тебя обрадовать, Флинт. Я нарою такого, что тебе не придется скучать.
– Пойдешь с окраины, с юго-запада, – продолжил Посейдон.
– Жалость какая, – огорчился Мина. – А я-то надеялся впечатлить местных. Сигануть, понимаешь, с моста, да еще при полной выкладке...
– Не юродствуй.
– Да я вообще серьезен как никогда. Послушай, командир, а если там нет ни хрена? На дне?
– Будем ломать головы, – вздохнул Каретников. – Если ничего нет, то придется нам самим проделать. Окно в Европу.
Он бодрился напоказ.
Если никакого подобающего отверстия нет, то проделать его можно будет только при помощи серии последовательных взрывов. Радиоуправляемые заряды приводятся в действие с суши – иначе бессмысленно: самих и расплющит. Это вызовет серьезный переполох, и водная операция наверняка потеряет смысл.
– Катер, – произнес он негромко.
– Что – катер? – не понял Флинт.
– Катер видишь? Вон он, прямо перед особняком.
– Да вижу давно. И что?
– Пока ничего. Но я не думаю, что Валентино потерпел бы у себя под окнами какой-то посторонний катер, где может засесть кто угодно. Он уж нашел бы способ избавиться от неизвестного судна. Припугнул бы или там в префектуру наябедничал... Почему не сделал так?
– Это их собственный катер! – сообразил Сильвер.
– И я так думаю.
Флинт все еще не понимал:
– Хорошо, пусть ихний. Дальше-то что?
Каретников усмехнулся:
– Ты видишь причал? Пристань?
– Да нет, – озадаченно признался тот.
– И какие делаешь выводы? Взгляни на набережную – сплошной камень. Ни единой лазейки.
– Им туда не забраться, – до Флинта наконец дошло.
– Молодец, соображаешь. Валентино – дряхлый старик. Предположим, им приходится бежать. Как они погрузят старую развалину в катер?
– Уж больно мудрено, – усомнился Мина. – Бежать куда легче все-таки по суше. Я так полагаю.
– Я думаю, в особняке живут предусмотрительные люди. И люди очень подозрительные, буквально до паранойи. Они не исключают возможность сухопутной операции. Если особняк берут в кольцо – хоть тот же Моссад, – то уйти не удастся ни по суше, ни по воздуху. Ведь четыре этажа всего; их мигом снимут с крыши, если они захотят воспользоваться вертолетом. Никто не ждет, что они уйдут... на дно.
Мина уже все понял:
– Понятно, командир. Я найду.
* * *
По прибытии в Париж отряд обосновался не в гостинице, а в конспиративной квартире на рю Риволи, просторной настолько, что там разместилась бы и рота спецназа. К приезду «Сирен» все необходимое снаряжение уже ждало их. Посейдон подумал, что в данном случае, пожалуй, вовсе и не было никакого дипбагажа. В российском посольстве наверняка уже имелись соответствующие припасы на все случаи жизни. Впрочем, он был не уверен, что посольство имеет отношение к операции.
Можно было только покачать головой при виде поклажи, которую предстояло переть на себе Мине. Огромный рюкзак, наводящий на мысли об упакованной надувной лодке вкупе с палаткой. Снаружи, кстати, все выглядело именно так.
Юго-западная окраина Парижа была выбрана не случайно. Во-первых, оттуда было ближе до особняка. Во вторых, трудно было представить кого-либо в подобном облачении, ныряющим в воды Сены посреди города.
– Шеф, позволь мне с ним, – попросил Торпеда. – Если все обстоит так, как представляется, то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60