По сути дела, все они впервые в жизни увидели подлинный документ КГБ – если только он действительно был таковым. И никто даже не мечтал, что ему когда-нибудь доведется его увидеть. Но этот документ, как Мартин и ожидал, выглядел точно таким, каким он и представлял его себе. На трех страницах, напечатанный через два интервала на механической пишущей машинке с потертой лентой. Копия сделана через копирку, а не на ксероксе. Опечатки исправлены путем подчистки и перебивки, а не с помощью коррекционной жидкости. Бумага толстая, но легко рвется. Бирман держал документ осторожно, обеими руками, как будто боялся уронить.
– Да это же ошметок дерьма! – фыркнул Уилрайт.
– Думаете, фальшивка?
– Если документ фальшивый, почему же тогда они не сделали его получше – на хорошей бумаге? – возразил Таглиа.
– А они могут вообще делать получше? – засомневался Уилрайт.
– Может, они думают, что никому в голову не придет считать такой невзрачный документ фальшивкой? – предположил Таглиа. – Единственное, что меня удивило, – это скрепка. Я бы скорее ожидал увидеть такую маленькую советскую скобку, которыми они сшивают бумаги… впрочем, я и этого не ожидал.
Бирман медленно читал докладную записку. Ранее ему в Москве подолгу жить не приходилось, поэтому свободно русским он не владел. Но он и не притворялся, что читает бегло. Читал он медленно, так как не мог иначе. Спустя несколько минут он положил записку на стол.
– Есть ли на теле убитого какие-нибудь травмы, противоречащие тому, что тут написано? Скажем, следы физического насилия при допросе?
– Снаружи никаких следов не видно, – ответил Мартин. – Его не избивали. Ожогов от электродов тоже нет. Точно не знаем, что еще они могли бы вытворять с ним.
– В докладной говорится, что у него не было никаких документов.
– Да, там так сказано.
– Это верно?
– Они не передали нам никаких документов, удостоверяющих его личность. При беглом осмотре его квартиры дипломатическая карточка, удостоверяющая его принадлежность к посольству, не найдена. Но мы не знаем, была ли она у него, когда он уходил отсюда.
– Да он же всегда носил ее с собой: таков порядок.
– Считалось, конечно, что он соблюдал порядок.
– А может, ее украли во время нападения?
– Не исключено. Хотя в докладной записке говорится, что у него было с собой немало твердой валюты. Убийцы ее не взяли. Все деньги передали нам вместе с телом убитого.
– И что, он всегда носил с собой разную валюту?
– Нет. Но, возможно, во время встречи с кем-то он не хотел передавать контакту доллары, чтобы в случае чего сбить со следу.
– Есть ли какие-нибудь признаки, что кагэбэшники знали, кто он такой?
Мартин лишь пожал плечами.
– В докладной записке сказано, что они опознали его как сельскохозяйственного атташе.
– Да. Там написано: «Опознан по контрольной визовой фотографии». Хотел бы я заглянуть в их досье фотографий! Что, у них кто-то просматривает фотографии всех иностранцев, приехавших в страну? Как же при расследовании они точно установили, что он иностранец?
– Они могли предположить, что он американец, по содержимому карманов, по одежде, по деньгам и исходили из этого.
– Ладно. Но знают ли они, что он из ЦРУ?
– Вы что, ребенок? – вспылил посол. – Да они знают все: кто, где и как срет в данную минуту в нашем посольстве! Да, конечно же, им известно, что он из ЦРУ! Л что, ваши ребята разве не знают, кто кагэбэшник в их посольстве в Вашингтоне? Уверен, черт побери, они прекрасно осведомлены об этом!
Бирман ничего не ответил. Он листал и листал докладную записку КГБ, вертел ее так и сяк, но к каким-то конкретным строчкам не приглядывался.
– Так, ладно. Ну и что же дальше? – нарушил затянувшееся молчание посол.
Таглиа ничего не сказал.
– Я добавил бы, что мы приняли их предложение сотрудничать, – подал голос Мартин.
– Их что? – В голосе Бирмана почувствовалось не удивление, а настороженность.
– Вместе с докладной запиской КГБ Министерство иностранных дел передало нам предложение сотрудничать с КГБ в ведущемся расследовании.
– Это они согласились в ответ на предложение Мартина, – пояснил Таглиа.
– А кто вас уполномочил предлагать такое? – насел Бирман.
Мартин в недоумении пожал плечами:
– Мне показалось тогда, что это неплохая идея.
– И сейчас похоже, что идея неплоха, – заметил посол. Он откинулся на спинку стула и, взгромоздив ноги на стол, а руки закинув за голову, уставился на потолок. – Может, нам удастся что-то разузнать.
– Единственное, что мы узнаем из расследования, ведущегося КГБ, – это то, что они сами захотят довести до нашего сведения. А нам этого вовсе знать не хочется.
– Правда? – посол начал четко и медленно произносить слова. – Я никогда не мог постичь смысл этого шпионского вздора. Почему бы нам не хотеть узнать все это?
– А потому, что все это будет ложь. Или, что еще хуже, во всем этом будет достаточно правды, чтобы заставить нас задуматься: а может, и во всем остальном тоже правда? А вот в остальном-то будет сплошная ложь.
– Не считаю, что мы не сможем отделить зерно от плевел. Во всяком случае, я не вижу, как можно понести ущерб, разузнав, что они там говорят. Иногда, как утверждают йоги, путем простого созерцания можно заметить многое.
– 12 –
Понедельник, 23 января 1989 года,
Дневное время,
Посольство Соединенных Штатов
Мартин сидел в квартире Хатчинса и никак не мог приступить к составлению описи. В последний раз он составлял опись чужого имущества, еще когда служил в армии, и никак не думал не гадал, что когда-нибудь придется заниматься этим делом снова.
По московскому телевидению передавали что-то похожее на западный рок. Довольно неплохо для начинающих! Еще одно поколение исполнителей, и они научатся играть как надо. А пока музыка отвлекала его от дела.
Он нехотя поднялся и ваял лист бумаги, лежащий на письменном столе Хатча. Он знал, что ему нет нужды беспокоиться, как бы не наткнуться на секретные документы или личные вещи, которые могут привести его в смущение. Бирман уже позаботился о них. Мартин не мог не признать высокий профессионализм, проявленный Бирманом и Дэнсоном при тщательном обыске квартиры в поисках «секретных служебных документов». Если бы Мартин не знал хорошенько квартиру и каждую вещь в ней, то, может, подумал бы, что ее никто и не обыскивал. Документы с грифом «секретно» здесь искать нечего, его дело – проверить и описать оставшиеся предметы.
Таких предметов было совсем немного: в столе лежали две федоскинские шкатулки да грузинский кинжал, который Хатчинс использовал как пресс для бумаг, а теперь и бумаг-то никаких не осталось. И шкатулки, и кинжал особой ценности не представляли. Проверять и описывать нужно главным образом картины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97