ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


- О, какие к нам люди! - приветствовал художник входившего заместителя мэра. Отдавая дань моде, Федор в свое время отпустил бороду, да так привык к ней, что ни за какие деньги не соглашался расстаться с ней. Эта рыжая кудреватая поросль придавала хозяину какую-то солидность, ибо Федька до сих пор отличался редкой несерьезностью. Вот и сейчас, приложив по военному ладонь к несуществующему головному убору, он промаршировал навстречу Спирину и, подражая торжественному рыку командующего парадом, доложил:
- Товарищ первый заместитель главы администрации города Энска! Во вверенной мне студии за время вашего отсутствия водки было выпито два ящика, вина - три, шампанского - одна бутылка, женщин перетрахано неученое количество!
- Вольно! - также зычно скомандовал Спирин, дал отмашку и подал руку художнику. - Женщинам надо вести счет, в следующий раз, чтобы все было точно!
- Сбиваюсь, Витя, ты же знаешь, я умею считать только до десяти, покаялся Федька.
Между тем Спирин осматривал студию.
- Да, здорово ты, однако, махнул. Когда въезжал сюда, у тебя картин пять было с собой, не больше?
- Точно, - кивнул головой Кривошеев, с видимым удовольствием оглядывая стены, увешанные портретами и пейзажами, этюдами и натюрмортами.
- Молодец! - похвалил друга Виктор.
- Тебе спасибо, - улыбнулся художник.
Действительно, эту длинную широкую комнату с единственным в городе стеклянным потолком для Кривошеева выбил Виктор. Говорят, что до революции в этом помещении на третьем этаже старинного особняка помещалась оранжерея мадам Соломиной, хозяйки одного из заводов. Каким-то чудом она уцелела и дошла без изменений до нашего времени, но последние тридцать лет здесь малевали и хранили громадные транспаранты и плакаты к революционным праздникам. Попав сюда еще в детстве, Кривошеев был очарован массой света, льющегося из громадных окон и с потолка. Со временной кончиной партии нужда в идеологическом хламе сама собой отпала, долгое время комната стояла запертой, а потом прорвавшийся к переделу городского имущества Спирин вспомнил о ней и помог приобрести старому другу. Вот уже два года Кривошеев блаженствовал в своем "Эрмитаже", так он называл студию.
- Каким ветром тебя занесло, дорогой руководитель, или по делам? спросил хозяин, усаживаясь на старомодный диванчик с круглыми валиками по бокам. Частенько заработавшись, он тут же и ночевал, хотя имел недалеко приличную однокомнатную квартиру.
- Да, и по делам тоже. Гринев решил пышно отметить очередной юбилей городу, все-таки сто десять лет, ну, парад наших хилых войск, концерт, фейерверк, - говоря все это, Спирин продолжал разглядывать картины. Ребята из отдела культуры задумали кое-что, но не хватает твоей талантливой кисти. Так, пару мазков, брошенных мастером.
Художник ухмыльнулся в рыжую бороду.
- А сколько вы мне отвалите за эту пару мазков?
- В пределах сметы. Да не бойся, не обидим, - рассмеялся Спирин. Заплатим, конечно, не так, как эти торгаши, но зато какой размах! Весь город в твоей власти. Улицы - кисти, площади - холсты! - заканчивая рекламную речь, заместитель мэра заговорил басом и рубанул кулаком по воздуху в стиле Маяковского. Таким за последние три года его видел только Федор.
- Заманчиво, правда ведь, Федь? - досластил до густоты меда голос Спирин. Художник только смеялся в ответ.
- Мною и так уже полгорода разрисовано, - парировал он. С развитием частного предпринимательства в городе Кривошеев внезапно разбогател. Хотя картины его, выполненные в манере традиционного русского реализма, покупались неохотно, богатые иностранцы и снобы от отечественной культуры гонялись за красочной мазней, но его выручали заказы на витрины и интерьер магазинов, салонов, кафе и ресторанов. Первую витрину он оформил за литр водки и обнаружил при этом столько мастерства и дизайнерской изобретательности, что заказы хлынули
рекой. Суммы последних его гонораров, объявляемых Федором при заключении сделки, приводили в шок так называемых "новых русских", большей частью из приезжих армян, но кому хотелось иметь магазин хуже, чем у соседа? Проезжая по городу, Спирин безошибочно определял, где прошлась рука его талантливого друга. Ни одна из витрин не повторяла другую. Витиеватая вывеска магазина женской одежды "Амазонка", бело-голубые, холодные тона интерьера кафе-мороженого "Льдинка" или изысканно-вычурные витрины ювелирного магазина "Голд" могли дать фору любому престижному заведению губернского центра.
- Ну Федь, - продолжал упрашивать друга Виктор. - Вот тебе и предоставляется возможность оформить вторую половину города.
- Ну хорошо, ладно, - согласился тот. - Черт с вами, грабьте нищего художника, а то ведь все равно испохабите без меня.
- Конечно, непременно испохабим, - согласился Виктор, пристально рассматривая еще не оконченный портрет. На холсте прорисовывался контур женского лица, слабый набросок губ, только угадывались волосы. Но зато были тщательно выписаны глаза, огромные, с изумрудно-прозрачной глубиной.
- Это кто такая? - спросил Виктор, кивая на картину.
- Кто? А, эта, - оглянулся в его сторону Федор. - Правда, хороша? Вот только закончить никак не могу, не поймаю ее и все. Позирует ужасно. Петьку Рубежанского помнишь?
- Зайчика? Ну как же! - усмехнулся Спирин. - Он теперь в люди выбился, банкир.
- Вот-вот. А это его невеста.
- А помнишь, как мы ему уши пришили?
- Скажешь тоже, разве такое забывается? - и они одновременно засмеялись.
Петька Рубежанский, вместе с ними в школьные годы ходивший на фехтование и уже в те времена слывший великим экономом, любил ездить в автобусах зайцем Забьется в самую толпу, спрячется за чью-нибудь мощную спину, едет и не дышит, чтобы не заметили. Но Федора с Витькой раздражало не это, зайцами и они сами частенько катались, а то, как он потом об этом взахлеб рассказывал. И вот однажды, пока тот тренировался, они пришили к капюшону его куртки два уха, позаимствованных у настоящего, уже съеденного кролика, а сзади, белый пушистый хвостик. После тренировки они совсем заморочили голову пацану своими россказнями о новом зарубежном фильме и так помогли ему одеться, что тот не заметил новых атрибутов в своей одежде. В этот вечер проехать без билета ему не удалось. Петька долго не мог понять почему в автобусе на него все косятся и хихикают. Уши он обнаружил уже на конечной остановке, а хвост, вызывающий у прохожих особый интерес, только дома.
Отсмеявшись, Спирин спросил:
- Сколько нам тогда лет было?
- Не то тринадцать, не то четырнадцать, - ответил Федор.
- Да, где-то так, - согласился Виктор, а потом спросил: - слушай, а ты ведь в двадцатой школе учился?
- Да.
- А случайно такого Нечаева не знал?
- Ну как же, ты что!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72