Рассказ самого Вуда о его последовавшем участии в деле гласит:
«Через несколько дней после взрыва Ламонт, у которого был летний дом в Ист Хэмптоне недалеко от моего и с которым мы были знакомы несколько лет, позвонил мне и спросил, смогу ли я поехать в Нью-Йорк в следующий понедельник и попытаться найти способ реконструкции бомбы, что могло бы привести к установлению того лица, которое совершило преступление. Это было для меня первое предложение участвовать в уголовном расследовании, и я сомневался, могу ли быть им чем-нибудь полезен. Ламонт был иного мнения. Он видел мою лабораторию в старом сарае и слышал мои разговоры о сложных физических и химических явлениях при взрывах. Итак, я поехал, и меня сперва представили Шерману Бэрнсу, сыну детектива Вильяма Дж. Бэрнса, бывшего тогда директором Бюро расследования при Департаменте юстиции, которого также пригласили работать с полицией.
Шерман взял меня в личную контору капитана Джеймса Дж. Гегана, начальника Отдела бомб. Прямо передо мной, сбоку от стола Гегана, стояли, как старинные кавалерийские ботфорты, две задние ноги несчастной лошади, которая была запряжена в фургон с бочкой, наполненной железными гирьками и бомбой посередине.
Геган рассказал мне обо всем, что им удалось найти — а это было немногим больше того, о чем все знали из газет. Часть банка Моргана была переполнена убитыми и умирающими мужчинами и женщинами. Никто не мог понять толком, что произошло. Были вызваны войска, и все смешалось. Я спросил капитана Гегана, нашли ли они части корпуса или механизма бомбы, ибо это могло помочь выследить преступника, дав намек на его занятия или специальность.
Капитан Геган ответил: «Нет. Мы подобрали целую кучу дряни, разбросанной взрывом по всей улице. Конечно, там были гирьки, но мы прочесали все мелким гребешком. Там нет ничего, что можно бы было опознать, кроме частей фургона и сбруи». Я спросил его, здесь ли еще эта «дрянь», и он провел меня в соседнюю комнату, где высилась куча, похожая на груду железного лома около кузницы. Она выглядела совсем не многообещающе, но я все же стал копаться в ней. Наконец, я наткнулся на осколок, который, я был уверен, являлся частью бомбы. Это был изогнутый кусок металла, который мог быть частью тонкостенного железного или стального цилиндра, примерно восьми дюймов диаметром. В середине его было отверстие. На наружной поверхности и поперек отверстия шла узкая полоса, с глубокими параллельными канавками или бороздами. Я видел раньше такие бороздки на поверхности скал, когда четверть века назад изучал геологию в Гарварде. Профессор называл их «поверхностями сдвига». Они образовались на поверхностях камней, подвергнувшихся большому давлению и сдвигу. Я показал осколок Гегану и сказал: «Вот кусок бомбы!»
Потом, я нашел не только с полдюжины таких же осколков, но и несколько кусков тяжелого стального обруча. Один из них имел отверстие того же размера, что и первый осколок, и был так же изогнут, так что, очевидно, обруч был крепко надет на цилиндр. Далее, обломки обруча имели «поверхности сдвига» на внутренней стороне, где они были плотно прижаты к цилиндру, когда бомба взорвалась. Они оказали сильное взаимное давление, и это, как и в случае поверхности скал в геологии, создало параллельные бороздки и складки.
Я сказал капитану Гегану: «Теперь мы можем воссоздать оболочку бомбы». Это был стальной цилиндр, возможно — длинный, около восьми дюймов диаметром. стянутый стальными обручами, прикрепленными к цилиндру чем-то вроде заклепок, проходящих сквозь эти отверстия. Мне казалось очевидным, что это — какая-то часть машины, имеющейся в продаже; ее использовали как оболочку бомбы.
Следующей проблемой было — выяснить, откуда она появилась — из мастерской водопроводчика, завода двигателей или откуда-нибудь еще? Это, однако, уже прямо касалось полиции. Может быть, я был слишком большой оптимист, оценивая их способности выслеживать такие штуки. Капитан Геган спросил, нет ли у меня еще каких-нибудь предложений. Я обратил его внимание на то, что гирьки имели серийные номера и две буквы выбитые на поверхности. Я посоветовал разослать агентов по всем окрестным литейным цехам, с образцами и посмотреть, не опознает ли какой-нибудь завод свою продукцию. Их «возраст» может показать, откуда она появились. Это может иметь решающее значение, когда подозрения начнут сгущаться вокруг одного пункта и можно будет устанавливать причины, местности и занятия. Не знаю, на какие препятствия и тупики наткнулась полиция, но как вам известно, — преступник так и не был найден. Полиции помогал Бэрнс и Департамент юстиции, и так как предлагались премии до 80 000 долларов, то странно, что им ничего не удалось сделать».
Доктор Вуд вспоминает маленький спор с Бэрнсом-старшим относительно происхождения гирек (это были гирьки от оконных ставень). Бэрнс считал, что Вуд неправ, утверждая, что они могли быть взяты или из нового строящегося дома или из старого. Он утверждал сам, что они много лет висели столбиком на улице. В подтверждение он указывал на желтоватые углубленные пятна на их поверхности. «Но, — настаивал Вуд, — это следы удара о стены банка Моргана».
Молодой Шерман Бэрнс сказал: «Я точно то же говорил папе». Последующий анализ показал, что доктор Вуд и Шерман были правы.
Через несколько лет капитан Геган из Отдела бомб написал журнальную статью, озаглавленную: «Как я реконструировал бомбу с Уолл-стрит». Доктор Вуд никогда не протестует, когда полиция следует его советам и применяет его идеи, как свои. Бомба с Уолл-стрит была только начало. Позже Вуда пригласили разобрать — и он разобрал — знаменитый случай с бомбой Брэди, в Мэриленде — обычно известной в анналах таинственных преступлений, как «убийство коробкой конфет». На этот раз доктор Вуд не только реконструировал полностью механизм бомбы, но и сам стал одним из детективов, посадив убийцу на скамью подсудимых.
И преступление, и его разгадка Вудом, рассказанные мне им самим, — имели все элементы, необходимые для детективного романа. Вот подлинная история, восстановленная с помощью Вуда и газет.
Сит Плезант — малонаселенная, неинтересная деревушка, со скромными домиками, стоящая на шоссе Кармоди в Мэриленде, недалеко от участка Колумбийской линии. В одном из домов в конце декабря 1929 года жила мистрис Анна Бэкли с маленькими детьми. Рождество у них прошло бедно. Вечером на следующий день, незадолго до темноты, она вышла на улицу, и позднее помнила, что ни на крыльце, ни перед ним на земле ничего не лежало. Дворик перед домом имел глинистую почву. На следующее утро, выйдя на улицу между семью и восемью часами, она увидела сверток, завернутый в коричневую бумагу, завязанную белой ленточкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
«Через несколько дней после взрыва Ламонт, у которого был летний дом в Ист Хэмптоне недалеко от моего и с которым мы были знакомы несколько лет, позвонил мне и спросил, смогу ли я поехать в Нью-Йорк в следующий понедельник и попытаться найти способ реконструкции бомбы, что могло бы привести к установлению того лица, которое совершило преступление. Это было для меня первое предложение участвовать в уголовном расследовании, и я сомневался, могу ли быть им чем-нибудь полезен. Ламонт был иного мнения. Он видел мою лабораторию в старом сарае и слышал мои разговоры о сложных физических и химических явлениях при взрывах. Итак, я поехал, и меня сперва представили Шерману Бэрнсу, сыну детектива Вильяма Дж. Бэрнса, бывшего тогда директором Бюро расследования при Департаменте юстиции, которого также пригласили работать с полицией.
Шерман взял меня в личную контору капитана Джеймса Дж. Гегана, начальника Отдела бомб. Прямо передо мной, сбоку от стола Гегана, стояли, как старинные кавалерийские ботфорты, две задние ноги несчастной лошади, которая была запряжена в фургон с бочкой, наполненной железными гирьками и бомбой посередине.
Геган рассказал мне обо всем, что им удалось найти — а это было немногим больше того, о чем все знали из газет. Часть банка Моргана была переполнена убитыми и умирающими мужчинами и женщинами. Никто не мог понять толком, что произошло. Были вызваны войска, и все смешалось. Я спросил капитана Гегана, нашли ли они части корпуса или механизма бомбы, ибо это могло помочь выследить преступника, дав намек на его занятия или специальность.
Капитан Геган ответил: «Нет. Мы подобрали целую кучу дряни, разбросанной взрывом по всей улице. Конечно, там были гирьки, но мы прочесали все мелким гребешком. Там нет ничего, что можно бы было опознать, кроме частей фургона и сбруи». Я спросил его, здесь ли еще эта «дрянь», и он провел меня в соседнюю комнату, где высилась куча, похожая на груду железного лома около кузницы. Она выглядела совсем не многообещающе, но я все же стал копаться в ней. Наконец, я наткнулся на осколок, который, я был уверен, являлся частью бомбы. Это был изогнутый кусок металла, который мог быть частью тонкостенного железного или стального цилиндра, примерно восьми дюймов диаметром. В середине его было отверстие. На наружной поверхности и поперек отверстия шла узкая полоса, с глубокими параллельными канавками или бороздами. Я видел раньше такие бороздки на поверхности скал, когда четверть века назад изучал геологию в Гарварде. Профессор называл их «поверхностями сдвига». Они образовались на поверхностях камней, подвергнувшихся большому давлению и сдвигу. Я показал осколок Гегану и сказал: «Вот кусок бомбы!»
Потом, я нашел не только с полдюжины таких же осколков, но и несколько кусков тяжелого стального обруча. Один из них имел отверстие того же размера, что и первый осколок, и был так же изогнут, так что, очевидно, обруч был крепко надет на цилиндр. Далее, обломки обруча имели «поверхности сдвига» на внутренней стороне, где они были плотно прижаты к цилиндру, когда бомба взорвалась. Они оказали сильное взаимное давление, и это, как и в случае поверхности скал в геологии, создало параллельные бороздки и складки.
Я сказал капитану Гегану: «Теперь мы можем воссоздать оболочку бомбы». Это был стальной цилиндр, возможно — длинный, около восьми дюймов диаметром. стянутый стальными обручами, прикрепленными к цилиндру чем-то вроде заклепок, проходящих сквозь эти отверстия. Мне казалось очевидным, что это — какая-то часть машины, имеющейся в продаже; ее использовали как оболочку бомбы.
Следующей проблемой было — выяснить, откуда она появилась — из мастерской водопроводчика, завода двигателей или откуда-нибудь еще? Это, однако, уже прямо касалось полиции. Может быть, я был слишком большой оптимист, оценивая их способности выслеживать такие штуки. Капитан Геган спросил, нет ли у меня еще каких-нибудь предложений. Я обратил его внимание на то, что гирьки имели серийные номера и две буквы выбитые на поверхности. Я посоветовал разослать агентов по всем окрестным литейным цехам, с образцами и посмотреть, не опознает ли какой-нибудь завод свою продукцию. Их «возраст» может показать, откуда она появились. Это может иметь решающее значение, когда подозрения начнут сгущаться вокруг одного пункта и можно будет устанавливать причины, местности и занятия. Не знаю, на какие препятствия и тупики наткнулась полиция, но как вам известно, — преступник так и не был найден. Полиции помогал Бэрнс и Департамент юстиции, и так как предлагались премии до 80 000 долларов, то странно, что им ничего не удалось сделать».
Доктор Вуд вспоминает маленький спор с Бэрнсом-старшим относительно происхождения гирек (это были гирьки от оконных ставень). Бэрнс считал, что Вуд неправ, утверждая, что они могли быть взяты или из нового строящегося дома или из старого. Он утверждал сам, что они много лет висели столбиком на улице. В подтверждение он указывал на желтоватые углубленные пятна на их поверхности. «Но, — настаивал Вуд, — это следы удара о стены банка Моргана».
Молодой Шерман Бэрнс сказал: «Я точно то же говорил папе». Последующий анализ показал, что доктор Вуд и Шерман были правы.
Через несколько лет капитан Геган из Отдела бомб написал журнальную статью, озаглавленную: «Как я реконструировал бомбу с Уолл-стрит». Доктор Вуд никогда не протестует, когда полиция следует его советам и применяет его идеи, как свои. Бомба с Уолл-стрит была только начало. Позже Вуда пригласили разобрать — и он разобрал — знаменитый случай с бомбой Брэди, в Мэриленде — обычно известной в анналах таинственных преступлений, как «убийство коробкой конфет». На этот раз доктор Вуд не только реконструировал полностью механизм бомбы, но и сам стал одним из детективов, посадив убийцу на скамью подсудимых.
И преступление, и его разгадка Вудом, рассказанные мне им самим, — имели все элементы, необходимые для детективного романа. Вот подлинная история, восстановленная с помощью Вуда и газет.
Сит Плезант — малонаселенная, неинтересная деревушка, со скромными домиками, стоящая на шоссе Кармоди в Мэриленде, недалеко от участка Колумбийской линии. В одном из домов в конце декабря 1929 года жила мистрис Анна Бэкли с маленькими детьми. Рождество у них прошло бедно. Вечером на следующий день, незадолго до темноты, она вышла на улицу, и позднее помнила, что ни на крыльце, ни перед ним на земле ничего не лежало. Дворик перед домом имел глинистую почву. На следующее утро, выйдя на улицу между семью и восемью часами, она увидела сверток, завернутый в коричневую бумагу, завязанную белой ленточкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87